Агент из Версаля - Владимир Бутенко

Булат-бей оказался хозяином хлебосольным. Ужинали обильно, откушав и татарских пирогов с мясом, и наваристой бараньей похлебки, и телятины, сваренной в молоке, и козьего сыра. Правоверный магометанин предложил гостю вина, но тот отказался. Зато сваренный по-турецки кофий поднял настроение! Булат-бей, успевший уже побывать в Хан-Сарае, рассказывал, как Девлет-Гирей, прочитав визирское письмо, прослезился от радости. Турция поддерживает намерение своего ставленника не пускать русских в Крым. Хан сразу же произнес это во всеуслышание, давая понять придворным, что он по-прежнему ценим в Константинополе. Хотя ничего иного, кроме поддержки на словах и помощи в вооружении, визирь не обещал. Тем не менее Девлет-Гирей воспрянул духом и через день намерен собрать Диван.

– Франция дружески относится к нынешнему крымскому хану, – напомнил Зодич. – Не разрешено ли мне будет присутствовать там как человеку, облеченному связями с Версалем? Разумеется, я отблагодарю, расплачусь ливрами.

Ханский чегодарь пообещал похлопотать.

На следующий день Зодич отправился на бахчисарайский базар. К счастью, небо расчистилось, и потеплело. Гомонящая толпа торговцев не унималась ни на минуту. Ряды лепились один к одному, по-восточному были замысловаты и беспорядочны. Сопровождавший его слуга, армянин Рубен, объяснял, какие деньги имеют силу и как соотносятся с французским ливром. Понять это с первого раза было мудрено. В ханстве ходила разная валюта: турецкий пиастр, равняющийся двадцати крымским серебряным бешликам, местный крымский пиастр, бешлики медные, гораздо меньше достоинством, чем серебряные; венецианские и голландские секины, польские экю. Русские рубли не использовались. Запомнил Зодич только то, что турецкий пиастр приравнивается к французским ливрам и секинам как один к трем.

– Бывает, что наши крымские бешлики совсем исчезают, – пояснял Рубен, пока они шли вдоль ряда, уставленного конной упряжью. – Когда султан выплачивает пенсии хану и мурзам, в ходу одни турецкие деньги. В Оркопи, где откупщики изготовляют наши медные монеты, стараются изъять у торговцев побольше бешликов, чтобы получить новые заказы. Я это знаю, потому что мой дядя имеет там откуп на солеварни и чеканку монет.

Солнце, слепящее глаза, и долгожданное тепло, по всему, возбуждающе действовали на базарных завсегдатаев. Поскольку интересы Зодича сводились к продаже гобеленов и покупке кожи, сафьяна и шерсти, он осведомился о том, как они здесь измеряются. Мера веса была также сложна: кинтал равнялся четырем французским унциям, батман – двенадцати. Наконец, когда остановились у палатки торговца материями, выяснилось, что все холщовые товары продаются на крымский пик, состоящий из четырех полотнищ, которые равны тридцати шести большим пальцам королевской ноги.

Зодич подумал, что ослышался или не понял оборота татарского языка. Но Рубен подтвердил сказанное. Ткани продаются… на размер большого пальца королевской ноги!

Хозяином ряда, пестреющего кожами и сафьяном, оказался грек Анастас. Он был знакомым Рубена и, когда тот объяснил цель их прихода, оживился и выпучил свои крупные черные глаза.

– Лучшая кожа во всем Крыму! Цвета любые. Смотрите, мсье, что за качество! – он схватил кусок сафьяна и буквально вложил в руки Зодича. – А какая выделка! Такого сафьянчика вы не найдете. А цена? Да простит меня Господь за то, что произнесу ее вслух! Всего шестьдесят пара за штуку!

– Один пара – полтора французского су, – подсказал Рубен.

Зодич осмотрел куски красного, желтого, черного и белого сафьяна, сложенные в большие стопки. Толстый Анастас, часто дыша, неотрывно следил за французом. Похоже, иностранец сомневался, реальна ли цена?

– Дешевле вы, мсье, такого сафьяна не отыщете! – с оттенком обиды бросил грек. – А кожи! Вся Франция будет в восторге! Вот базан, самый лучший для седла! А желтую кожу у меня покупает знаменитый черкесский мастер. Для покрышки седельных венчиков берут вот такую, козлиную.

И вновь расчетливым жестом фокусника Анастас заставил француза взять мягкую кожу в руки. Она издавала специфический острый запах.

– Цена этого куска два пиастра, но вам, уважаемый мсье, уступлю за полтора!

Зодич пообещал подумать. Грек разочарованно всплеснул руками:

– И зачем я так старался?! Недаром говорят, что французы капризны. Прибыль, считай, под рукой, а они…

Далее шли ряды ввозной торговли. Кроме оружия, продавался здесь свинец и отлитые из него пули; рядом – германские, на редкость прочные и славящиеся заточкой косы; в больших рулонах предлагалась бумага, употребляемая крымцами для оклейки окон. Зодича привлекли своим блеском и изяществом выделки трубки.

– Молдавские! – воскликнул продавец, льстиво улыбаясь и кланяясь. – Самые надежные во всем белом свете. Абрам не скажет неправды! Меня все знают! Такая трубка, господин, достанется и вашим деткам, и внукам…

Еврей умолк, увидев, как покупатель-европеец достает кошелек. На вопрос, сколько стоит великолепная трубка в виде армейского кивера, Абрам замялся, боясь и продешевить, и упустить покупателя. Но, как подсказала интуиция, решил заломить цену:

– Десять пара!

– Сумасшедшая сумма! – не сдержался Рубен.

– Того стоит! – отведя глаза и как будто даже сочувствуя, заметил продавец.

Зодич не стал спорить и торговаться.

Как и обещал, чегодарь уговорил чиновника Дивана за изрядное денежное вознаграждение допустить француза на балкон большого зала.

В первый раз в жизни Александр, как было велено Булат-беем, разрешил слуге намотать ему на голову тюрбан, надел татарский чекмень и шерстяные штаны, заправив их в сафьяновые малиновые сапоги. В Хан-Сарай они вошли беспрепятственно, так как чегодаря охранники знали в лицо. Но у входа на лестницу балкона их остановил баша, окруженный воинами, и подозрительно уставился на незнакомца. Булат-бей сослался на дефтердара, главного казначея. Французский торговец хочет оказать ханству помощь.

– Меним достумнен танъыш олунъз, – настоятельно сказал чегодарь.

– Меним адым Верден, – тут же подхватил Зодич, смело глядя в глаза командира караула. – Кирмеге рухсет этинъиз![16]

Неприветливый баша, качнув саблей в длинных ножнах, сдержанно кивнул и отступил. Видимо, убедил его татарский язык этого чужестранца.

С балкона, который занимали ханские чиновники второй руки, был хорошо виден весь зал. Большие окна в восточном стиле светились разноцветными витринами напротив полуденного солнца. Витиеватая роспись потолка, его своеобразный чудесный орнамент завораживал взгляд. Не зря украшали дворец многие турецкие и итальянские художники.

Зал поражал роскошью. Розовый мрамор стен был украшен золотыми вензелями на южной стороне, там, где находился ханский трон, Зодич насчитал восемь прямоугольников, очерченных двойной красной линией, такая же линия условно отделяла на стене первый и второй этажи. Окна с витринными стеклами были сделаны в виде дверей, к ним даже вели ступени. А выше, также в форме прямоугольников, тянулись настенные золотые росписи. Мраморный розовый пол переливался разноцветным блеском, отражая и витражи, и потолок, сходный с ними сочетанием коричневого, голубого, красного и зеленого цветов. Вдоль глухой стены, напротив окон-витражей стояли диваны, занятые приглашенными. В высоком зале стоял гулкий гомон. Ханские сановники и воеводы, входя, приветствовали друг друга, кланялись священнослужителям. Зодич осмотрелся. На балкон открывались четыре двери, но три из них были задрапированы наглухо толстой коричневой тканью. С двух сторон стояли напольные мраморные вазы с растениями, напоминающими маленькие пальмы.