Звездная королева - Рошани Чокши

Тут повсюду были вещи из дворца моего отца.

Порванная кольчуга, обрывки шелка, испещренный чернильными строками свиток с отцовской печатью. Что-то сверкнуло на краю зрения, и я моргнула, убеждаясь, что глаза меня не обманывают. А затем оцепенело шагнула вперед, уже зная, что это… мамино сапфировое ожерелье. Которое я отдала Гаури.

Страшные образы того, что могло случиться… наверняка случилось в тот день, вспороли мои внутренности точно острый кинжал. Я опустилась на пол, не в силах прикоснуться к ожерелью. Изящная жемчужная нить пестрела потертостями, сапфировый кулон потускнел. Кто-то тщетно пытался запрятать его как можно глубже в этих завалах.

Кто-то не хотел, чтобы я его увидела.

Я наконец достала ожерелье из тайника. Зерна жемчуга покрывали красные и серые пятна. Я провела кончиком пальца по сапфиру, и на коже остались отслоившиеся коричневые хлопья. Засохшая кровь. Все ожерелье было залито кровью.

Меня окутало холодом. Время замедлилось, перед глазами замелькали воспоминания, озаренные яркой улыбкой Гаури. Я вцепилась в кулон, плечи задрожали, губы сложились в первую букву ее имени, но я не стала произносить его вслух. Просто не смогла назвать имя, полное жизни, пока сжимала в руке это окровавленное ожерелье.

Я судорожно вздохнула. Теперь многое прояснилось. Почему Амар ни словом не поминал Бхарату, почему ни один из зеркальных порталов не отражал королевство моего отца. Все сошлось. На меня нахлынул ужас – мощный, ослепительный. В разум хлынули образы из самых глубинных моих кошмаров…

Гаури держит ожерелье.

Гаури кричит.

Гаури истекает кровью на полу гарема.

И я знала, что должна сделать. Чего бы это ни стоило.

Сегодня я украду аркан Амара и отнесу к Нритти. Сегодня я поставлю его на колени и заставлю заплатить за все, что он сотворил.

Сегодня я его уничтожу.

* * *

Весь вечер я металась из угла в угол, стараясь не смотреть на нашу общую кровать, но безуспешно. Свет все так же путался в паутине полога, напоминая, что иные ужасы бывают нежны и прекрасны, как шелк. Я знала, что Амар придет. И понимала, что должна сделать. Лишь слабое сердце противилось, убаюканное его речами, его прикосновениями и улыбками.

Сегодня я надела черное сари. Никаких браслетов ни на руках, ни на ногах. Волосы забрала назад, открывая лицо, и лишь одинокая жемчужина свисала с венца на лбу. Я провела по шелку рукой, и на ткани замерцали крошечные звездочки.

Дверь скрипнула – вот и Амар.

– Моя звездная королева. Я скучал по тебе.

Он подошел ко мне вплотную. В сиянии свечей, озарявших спальню, каждая деталь словно стала отчетливей. Разворот его плеч, короткие волосы, завитками укрывающие шею. Мерцание кожи, пропитанной медом и румянцем. Мой прекрасный кошмар…

Я поймала его за руку, скользнув пальцами по кожаному ремешку на запястье. Аркан. Он отозвался на прикосновение холодной пульсацией. Узелок казался завязанным очень слабо – очевидно, Амар не ожидал, что нужно чего-то опасаться.

– Мы потеряли целый день, который могли провести вместе, – промолвил он.

Я ослабила шелк на талии, и Амар вскинул бровь. Вокруг него, словно легкая ткань на ветру, колыхались тени. Наши взгляды встретились, и Амар ошеломленно округлил глаза, дыхание его стало поверхностным, выжидающим. Сари бесшумно упало на пол.

– У нас впереди вся ночь.

* * *

В миг, когда он коснулся меня, вселенная сузилась до пространства между нашими губами. Мы обратились жадными руками и ослепляющими, жгучими поцелуями. Амар прижимал меня к себе, сильные ладони оставляли огненные следы на талии и шее. И хотя в груди бурлила жажда мести, я не могла не поддаться этим ощущениям. Он шептал мое имя всякий раз, как целовал, так часто, что оно уже казалось не именем, а песней. Молитвой, мольбой.

Но когда я потянула его к кровати, Амар отстранился. Дышал он рвано, а когда посмотрел на меня – глаза были влажными от желания.

– Подожди, моя королева. Я хочу, чтобы сначала ты меня узнала. Чтобы узнала царство, которым отныне правишь.

Он провел большим пальцем вдоль моей скулы, и браслет-аркан на его запястье злобно сверкнул. Горло перехватило. Я уже знала, что это за царство. И знала, кто такой Амар. Но почти забыла обо всем, когда он скользнул пальцем по моим губам.

– Еще немного, – начал он хриплым от желания голосом, – и я бы не смог остановиться.

* * *

Мы провели вечер в объятиях друг друга. Амар срывал из воздуха стеклянные цветы и один за другим вплетал их в корону вокруг моего лба. Он вызвал легчайший снегопад, и белые хлопья медленно опускались к нам, точно сверкающие перья, прежде чем растаять в шелке. Весь вечер улыбки Амара кинжалами вонзались в мое сердце.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне в волосы. – Ты – моя ночь и звезды, судьба, к которой я буду стремиться в любой из жизней.

Но я выбрала месть и свободу. И не собиралась поддаваться сладким речам, как бы ни хотела, чтобы они оказались правдой. Мои чувства значения не имели.

– Знаю, – ответила я.

* * *

Я предала Амара, пока он спал.

Я сплела собственные чары – присыпала его глаза серебряными блестками сна в тот миг, когда снимала браслет. Аркан сопротивлялся, вероятно, не признав во мне законного владельца. Затем я достала из тайника в углу спальни ожерелье Гаури, распахнула дверь…

И ушла, ни разу не оглянувшись.

* * *

Нритти меня ждала.

– Достала, сестренка?

Я молча кивнула и прикусила губу, все еще чувствуя вкус Амара. Дым и корица.

– Отдай его мне. – Нритти протянула руку сквозь стекло.

Я колебалась…

– Что будет с Амаром?

Она выгнула бровь:

– Он получит заслуженное наказание. Лишится сил. Только не говори, что переживаешь о нем! После всего, что он сотворил? С тобой и еще множеством женщин?

Нритти отступила в сторону, и за спиной ее в обсидиановом зеркале возник иной образ. Сотни деревьев, усеянных огоньками. Воспоминания других девушек. Остальных жертв. Я крепче стиснула ожерелье Гаури и безмолвно протянула аркан.

Но едва он покинул мою ладонь, что-то зашипело и затрещало в воздухе. Сердце ухнуло в пятки. Огромное, полное воспоминаний дерево позади нас корчилось в судорогах, словно задыхалось. Некогда необъятное, упирающееся макушкой в самый потолок, теперь оно загнивало на глазах. Толстые ветви торчали вокруг точно кости. Ствол надтреснул, корни поползли к нам, разбивая мраморный пол. Я не могла оторвать взгляда от ветвей – они полыхали…

Наземь посыпались мерцающие воспоминания. Я в ужасе отступила. А свечи все падали и падали, будто десятки умирающих фениксов. Воздух пропитался дымом; фиолетово-черное пламя змеилось по трещинам в мраморе, пожирая ветви и корни.