Сын боярский. Победы фельдъегеря - Юрий Корчевский

Один из монахов железную кошку бросил – они ими деревянные вёдра из колодцев достают, коли те срываются. Острыми крючьями кошка вонзилась в тело татарина.

Монахи потянули кошку на себя, и как татарин ни пытался освободиться, вытащили его на стену и добили дубинами.

Вот это помощь! Двое ошпаренных корчатся у стены, да один невредимый пока ещё к лошадям бежит.

Алексей бросился за ним.

Татарин, как заяц, стал петлять, пытаясь уйти от погони. Но куда пешему от конного уйти? Догнав татарина, Алексей зарубил его.

С монастырской стены снова раздался крик:

– Шутов, ты один?

– Один, – невозмутимо отозвался Алексей.

– Несколько татар наших людей в полон взяли. Вон туда, на Мелентьево погнали.

– Понял! Кто-нибудь из вас на коне сидел? Помощь мне нужна!

Монахи стали переговариваться.

– Будет тебе помощь!

Монастырские ворота монахи побоялись открывать, спустили со стены на верёвке монаха в чёрном подряснике.

– Саблю возьми для себя – вон татары лежат.

Монах, судя по быстрым движениям – молодой, вытащил саблю из ножен убитого татарина.

– Там кони татарские стоят, выбирай себе любого.

Сделать это оказалось непросто. Кони знали своих хозяев и чужого к себе не подпускали, кусались.

Монаху помог Алексей, врезав одной лошади кулаком промеж глаз. Та очумело замотала головой и враз присмирела.

– Садись, дорогу покажешь. Догонять наших надо.

Монах поскакал впереди, только полы подрясника развевались, как чёрные крылья. Ни дать ни взять – настоящий демон смерти.

Четверть часа скачки – и впереди показалась тёмная масса. До Алексея и его спутника доносились удары и стоны – это татары хлестали людей ногайками, чтобы те шли быстрее.

– Я слева, ты справа, – шепнул Алексей монаху и тут же крикнул: – Бей татар!

Они налетели на колонну, как филины в ночи.

Татары не ожидали сзади удара конных, и потому двоих из них удалось срубить сразу. Ещё двое, ехавшие впереди, развернулись и кинулись в атаку, по обыкновению своему завизжав. Ну да не на слабаков напали, не напугают!

Трудно биться в темноте, удар запросто пропустить можно.

Алексей обменивался с татарином ударами, лихорадочно пытаясь придумать, как бы его половчее снять.

В это время на дороге, позади татар, раздался конский топот. Не выдержав, татарин обернулся на миг – поглядеть, свои или чужие за спиной? Тут-то его Алексей и подловил, уколол саблей в бок – едва дотянувшись, почти лёг при этом на шею своей лошади.

Подскакав к татарину, который бился с монахом, сильно ударил его по правому плечу саблей – но плашмя. Такой удар сушит руку, и она перестаёт слушаться.

Сабля выпала из руки татарина.

Пленные стояли, смотрели на бой. Их было человек двадцать, и убежать они не могли – связаны одной верёвкой.

Алексей показал татарину саблей на землю:

– Слазь, а то зарублю.

Татарин послушно слез.

И монах, и Алексей время от времени поглядывали назад. Кого несёт сюда – татар или рязанцев? От этого теперь зависела жизнь пленных, да и самих Алексея с монахом.

Из-за деревьев выехали конные, и Алексей увидел, что в свете луны на их головах поблёскивали шлемы. От сердца у него отлегло – свои.

Всадники подъехали поближе, и татарин сник. Надеялся, видимо, считал, что свои едут.

Алексей же насторожился. Раз своих ждёт, значит – где-то ещё супостат разбойничает.

Группу всадников возглавлял Захарий. Это он подмогу из Дубняков привёл, четверых ратников.

В темноте Захарий как-то узрел Алексея:

– Алексей, показывай, где басурмане?

– Алексей? – изумился монах. – Ты же говорил, что боярин Шутов? То-то я голос не узнаю!

– Какая тебе разница? Дружинник я боярина Кошкина. Просто объяснять долго было, да и не время.

– А и верно!

К Алексею подъехал старший из дружинников.

– Что тут?

– Похоже, справились. Только сдаётся мне, что где-то рядом ещё татары есть, не иначе – соседей грабят. Сейчас мы татарина спросим.

Алексей спрыгнул с коня и бросил монаху:

– Ты бы людей развязал, пусть по домам идут. Сабля вон у тебя в руках – верёвку руби.

Алексей загнал свою саблю в ножны, взял татарина за отворот тёплого войлочного халата – такие железной проволокой простёгивают, для защиты. И тепло, и саблей не сразу разрубишь.

– Где татары?

– Все у монастыря были!

– Не ври мне! Если будешь врать, для начала глаз выколю. Я тебя гостем на нашу землю не звал, и мне тебя не жалко.

– Мурза Чет с двумя десятками людей в соседнем селе, – выдавил из себя татарин.

– Сколько всего в набег пошло?

– Пять десятков.

Монах разрезал на пленных путы, разрубил верёвку. Натерпевшиеся страху, ожидавшие впереди только рабство, люди набросились на татарина. Они его били голыми руками, пинали, рвали волосы, царапали лицо.

Татарин пытался отбиваться, но его повалили и стали топтать. Очень скоро он затих, а толпа продолжала неистовствовать.

– Будя! – вмешался монах. – Идите по домам. Что вы, как псы!

– Ты их не стыди, они сейчас из рабов снова свободными людьми стали, – остановил его Алексей. – Ты скажи лучше, с нами едешь на басурман или к себе в монастырь?

– Послушник я, не монах. Успею ещё на послушание. Потому с вами еду.

– Вот и лады. Ты местный, веди.

Соседняя деревня была одна, верстах в пяти.

Поскакали туда. Была надежда, что живущий там боярин тоже без боя не сдастся, положит хоть нескольких нехристей. Однако, не доезжая и версты до Бутурлиновки, они натолкнулись на пешую колонну пленных.

Татар вырубили с ходу – их было всего двое. Понадеявшись, что пленные связаны, а они сами при оружии, татары были беспечны и никаких мер предосторожности не приняли.

Оказалось, что боярина они зарубили, хоть и успел он двух татар сразить. Оставшиеся же басурмане грабили деревню.

Главное было сделано, людей Алексей с монахом освободили. То, что их пожитки скудные татары заберут, беда невелика. Только вот куда деваться освобождённым пленным? Бутурлиновка разграблена, боярин убит. Назад вернуться – снова в плен попасть.

Поразмыслив несколько секунд, Алексей предложил:

– К Кошкину пойдёте?

– Пойдём. Нам бы крышу над головой и защиту.