На пороге прошлого - Юлия Цыпленкова

И мне был любопытен этот вопрос. Хотя… – он вздохнул, – признаться, жаль, что я не могу перенять знания шаманов. Я всегда готов учиться.

– У тебя свой путь, – ответила ему Ашит и посмотрела на меня. – У меня нет ответа на твой вопрос. Его спроси, – и она кивнула на мага.

Удивленно приподняв брови, я перевела взор, но и в глазах Элькоса отчетливо читалось недоумение. Откуда пришельцу было знать о реалиях его нового дома? И мама постучала себя пальцем по лбу, предлагая подумать и Элькосу. Он хмыкнул, потер подбородок и усмехнулся.

– Понимаю. Да, в магах я разбираюсь лучше, чем в шаманах. Душа моя, думается мне, что я все-таки единственный. – Он развел руками. – Дар или есть, или его нет. Если он есть, то проявляется независимо от того, умеет ли маг управлять им. Это неконтролируемые вспышки поначалу. В нашем мире с этого момента начинается обучение, чтобы помочь одаренному обуздать его силу. И если бы в Белом мире происходило подобное, то люди знали бы. И если кто-то сумел обуздать свой дар самостоятельно, то он бы начал передавать свои знания, и о хамче не только бы знали, но они бы заняли значительное место в жизни таганов. Скорей всего, сама история пошла бы по иному руслу.

Да, скорее всего, так. Обладая немалой силой, которая превозносит тебя над другими, сложно не использовать ее. Амбиции, высокомерие – эти чувства могут легко поглотить душу. Особенно когда вокруг необразованные люди, которым можно внушить многое, даже веру в собственную божественную сущность. Шаманы – иное дело. Их одаривает сам Создатель, и возгордиться – предать доверие, а таких отступников Отец карал безжалостно.

Имелась еще причина, по которой я была склонна согласиться с магистром, – Шамхар. На страницах его книги о магах не говорилось, и это я уже поминала. Шаманы были, аданы были, знахари тоже были. А вот такие вот хамче – нет. Возможно, и слово само появилось позже. Или же оно видоизменилось, однако смысл остался – одаренный духами, но отличными от магии талантами. Наш хамче и вправду был единственным, и потому сила его была безграничной.

– Даже не знаю, что сказать, – рассеянно улыбнулась я. – С одной стороны, жаль. Магия могла бы дать этому миру немало полезного, с другой – слишком заманчиво может быть превосходство одаренного над неодаренным. К чему это приведет в будущем – сказать невозможно. Наверное, лучше уж людям жить своим умом и полагаться на собственные силы.

– Такова воля Белого Духа, – важно кивнула шаманка.

В эту минуту мне захотелось шлепнуть себе по лбу и обозвать как-нибудь нехорошо и уничижительно. Вот же оно! Я должна была понять с самого начала! Ответ на мой вопрос был на поверхности, но я не думала, потому что сразу же положилась на маму. А она говорила – думай! Не думала… Точнее, думала, но о множестве других вещей и упустила самое очевидное и простое – воля Отца.

Конечно же, в Белом мире не могло быть магов, потому что его Создатель желал, чтобы Его дети жили своим умом, рассчитывали на свои силы и учились на своих ошибках. По той же морали жила и Ашит, о чем столько раз говорила. А я упустила. Магия не то, что позволит людям следовать заветам Отца. Она и благо, и зло. Всё зависит от того, в чьих руках этот великий дар. Но главное, магия не путь развития. Всё, что будет достигнуто, утеряется, едва исчезнет чудесная сила. Главная магия, по мнению Белого Духа, – это разум и труд, а не волшебство.

Дар шамана – это доверие Белого Духа. Одаренные Им люди помогают, когда иного пути нет, но не указывают, не усиливают, не властвуют. Потому приходят, когда нужны, и не лезут, если не звали. И в ответах скупы, и на советы особо не расщедрятся. Как сказал Танияр Эгчену: «Такова воля Отца, и ты это знаешь, иначе вещая не помогала бы нам. Ашит идет не к дочери, но по велению Белого Духа. Только Ему она послушна». Именно так. Как бы мама ни относилась ко мне, но она пальцем не шевельнет, если на то не было веления Создателя. Достаточно вспомнить все мои похищения.

Я посмотрела на шаманку и увидела прежнюю иронию в глазах, но теперь она согласно кивнула, подтверждая все мои соображения. Затем протянула руку и постучала пальцем мне по лбу:

– Думай, Ашити, думай.

– Ты права, мама, – улыбнулась я. – Всё было понятно сразу, надо было только начать размышлять. Но… – Моя улыбка стала шире. – У меня большая голова. Там столько мыслей, что не всегда сразу найдешь нужную.

– Когда захочешь, найдешь, – усмехнулась шаманка.

Глава 9

Гул человеческих голосов катился над поляной, словно полноводная река. Она несла свои чистые воды, то разлетаясь радужными брызгами веселого смеха, то грохотала на порогах, когда кто-нибудь повышал тон в азартном споре. И было это без всякой злобы, лишь с одной целью – донести до оппонента свою точку зрения, перекрыв голосом громкие взрывы хохота зрителей, слушавших болтунов.

Да и как было молчать, когда уже успели разнести буртан, и люди воздавали должное этому легкому и веселящему напитку? Столы переместили на край поляны, куда отправились и мы. А освободившееся место занимали те, кто желал танцевать, пока не ослабеют ноги или не сотрутся туфли.

– Недурно! – причмокнув, воскликнул магистр, опустошив очередной стакан с буртаном. – В самом деле, недурно! Не пьянит, но бодрит.

– Если слишком увлечетесь, то всё поменяется, – с улыбкой сказал ему Танияр. – Буртан коварен, Морт, не стоит верить его легкости слишком истово. Но воздать должное необходимо. – И он поднял свой стакан. – За возрождение!

– За возрождение! – с воодушевлением подхватил Элькос.

Мама важно кивнула:

– Добрые слова.

– Лучшие, – улыбнулась я и подняла свой стакан, в котором была налита вода. – Этот мир слишком долго угасал в забвении. За возрождение!

За великое дело, угодное духам, выпили все, кто находился рядом и слышал слова дайна, и даже те, кто не слышал, но увидел, что правитель держит в руках стакан.

– Хорошо, – крякнул Улбах, вытерев рот тыльной стороной ладони. – Я бы мог выпить весь буртан, какой есть в Айдыгере, и голова бы моя осталась чистой.

– На то ты и вожак кийрамов, – легко согласился с ним Танияр, привычно польстив союзнику, чтобы не ввязываться в состязание. Проиграть на глазах айдыгерцев он не мог, как и выиграть, чтобы не пробудить в союзнике желания продолжать бессмысленный спор.

Кийрам самодовольно ухмыльнулся,