Брачные игры чародеев - Артем Тихомиров

— Зачем? — удивился Вольфрам.

— Как это? Вы подарите страдальцу свободу и обессмертите свое имя в веках. Вас будут называть Вольфрам Справедливый…

— Не порите чушь, Невергор!..

— И не думаю. Услуга за услугу, граф. Я даю вам свое согласие добыть Тигриного Жаворонка, а вы отпускаете моего друга. Вам бы понравилось, если бы вас столько времени держали в собачьем состоянии?

— И всего-то ничего…

Я постарался, чтобы мои глаза сияли, как звезды, и демонстрировали непоколебимость. Это подтолкнуло старика в верном направлении, но не убедило окончательно.

— Вы уверены, что так будет лучше, Невергор?

— Уверен.

— Вы ведете себя, как торгаш…

— Я защитник угнетенных, не забывайте, поэтому мое требование вполне логично и обоснованно!

— Ладно, демон с вами! Я иду на это только из высших соображений, — пробурчал Вольфрам.

— Конечно. На карте стоит ваше здоровье.

Чародей одарил меня страдающим взором, таким кротким, что и не подумаешь, что это тщедушное в общем-то тело способно принимать самые чудовищные формы.

Вся экстравагантность и вздорный характер Вольфрама объяснялись проще некуда. Конечно, неизвестно, был бы он душкой, не подцепи свой Синдром, но уж точно не пугал бы Браулов рецидивами.

— Если изволите подождать пятнадцать минут, вы получите своего Леопольда. Только, будьте любезны, присматривайте за ним. Он поступает под вашу ответственность!

Я был целиком согласен и заверил, что отныне Леопольд будет содержаться в самом черном теле, какое только я смогу отыскать. Вольфрам, кажется, не поверил. Но удалился в сторону темницы, оставив меня в гостиной в одиночестве.

Только присутствие возлюбленного дедушки Вольфрама не позволило Леопольду броситься мне на шею со слезами благодарности. А слез этих было много, целое ведро. Взбрыкни Леопольд от радости, оно непременно расплескалось бы во все стороны, породив безобразную сцену; чародеи, бьющиеся в истерике, — не лучшее зрелище, поэтому я только обрадовался такой сдержанности.

Леопольд не мог поверить в свое счастье. Бывший фокстерьер шел, волоча ноги, как человек, только что получивший помилование и сдернутый с эшафота, где сверкал в лучах солнца воткнутый в плаху топор.

— Получайте. И помните мои наставления, Невергор, — произнес старик.

Леопольд сверкал сметанной бледностью. Его можно было поселить в каком-нибудь замке и выдавать за старинное родовое привидение.

Преодолев еле-еле половину расстояния от своего мучителя до своего освободителя, он подарил нам по одному высококачественному подозрительному взгляду. Должно быть, почуял заговор. Ему стало интересно, что здесь происходит.

— Мы возвращаемся домой, — сказал я дружелюбно.

— Какой дом ты имеешь в виду? — спросил Леопольд.

— Для начала мой…

Я оттеснял чародея к двери, стремясь побыстрее покинуть обитель ужаса, пока Вольфрам не передумал. Вообще-то на такую удачу я не рассчитывал. Приготовившись к долгим переговорам касательно судьбы несчастного фокстерьера, я получил его так быстро, что несколько растерялся. Пятнадцати минут, чтобы свыкнуться с этой мыслью, оказалось мало.

— Твой? — спросил Леопольд.

Хм… мне кажется, пребывая в образе собаки и думая собачьими мозгами, мой приятель невольно понизил свой интеллектуальный уровень.

— Мы пойдем ко мне домой и там обо всем поговорим. Его сиятельству графу Лафету нужно сосредоточиться на собственных мыслях, — сказал я громко.

Замечали когда-нибудь: если вы обнаруживаете, что ваш собеседник ничегошеньки не соображает, в вас просыпается непреодолимое желание орать во всю глотку. Будто бы так он быстрее поймет изрекаемые вами перлы. То же самое происходит с иностранцем, плохо владеющим вашим языком, — вы говорите с ним, словно он глухой.

С Леопольдом я поступил точно так же. В следующий миг он отодвинул меня от себя и спросил, зачем же так надрываться.

— Потом объясню, — прошипел я, стараясь выкатить его из гостиной. Он выкатывался с большим трудом.

«Ну и неуклюж ты, братец, — подумал Браул Невергор. — Что скажет красавица Ирма?»

И тут нас окликнул страшный Вольфрамов голос:

— Стойте!

Я хотел схватить Леопольда, сунуть под мышку, как давеча юного герцога, и убежать, но старик всего лишь предложил нам более удобный способ перемещения в пространстве.

— Я могу открыть вам портал прямо к месту назначения. К вам домой, Невергор.

Старик улыбался совершенно по-злодейски. Ну и как я могу доверять ему после этого?

— Я надеюсь, — задрал нос Леопольд, — это не очередная твоя выходка, дедуля?

— На твоем месте я бы помолчал, — гаркнул в ответ Вольфрам. Его лицо стало красным, и существовала опасность, что это и есть признак начинающегося рецидива.

— Мир, мир! Будьте любезны, граф, отправьте нас побыстрее в мою скромную хижину, — сказал я, оттесняя Леопольда за спину.

Старик мрачно пробурчал несколько уничижительных замечаний в адрес современной молодежи и потер руки с тем же противным пергаментным звуком. Он сказал нам не шевелиться, а сам принялся делать дирижерские пассы. Его манера колдовать была старомодной и вела свою родословную, наверное, еще с тех времен, когда на месте Мигонии шумели зеленые дубравы и квакали болотные лягушки. Теперь так не чародействуют, а жаль — в этом антиквариате присутствовала некоторая прелесть.

Не успев толком ею насладиться, я почувствовал сильное кружение. Потом произошел сильный наскок, словно на всем ходу в меня врезался двухголовый Гамб. Леопольд мяукнул и мешком повалился на мой любимый ковер, устилающий гостиную. Ту самую, куда недавно бесцеремонно вторгся Вольфрам Лафет Первый.

Шмяк! Это я приземлился рядом. Треснувшись затылком, Браул Невергор некоторое время не мог понять, где пол, а где потолок, но на помощь мне пришел друг детства.

— Живой? Бра-аул?

Леопольд пощелкал пальцами перед моим лицом.

— Мы умерли? — спросил я, очень надеясь, что это обстоятельство избавит меня от необходимости переться в Волшебную Страну и добывать Тигриного Жаворонка.

— Нет.

— Со своей стороны, замечу…

Но в тот же миг Леопольд схватил меня за руку и поставил по стойке смирно. Стойка была далека от совершенства — ноги, видите ли, подгибались, — поэтому чародей просто привалил меня к стенке. Отбежав к запертой двери гостиной (это я ее запер снаружи), Леопольд обернулся — его внимание привлек звук моего падающего тела.

— Браул, я тебя не узнаю, — сказал Леопольд, делая еще одну попытку вернуть меня в мир прямоходящих. — Сколько помню себя и тебя, ты всегда излучал энергию и улыбался до ушей!