Последний мерзавец - Ольга Сергеевна Рузанова

живот резкую боль в груди. Распахиваю рот, чтобы схватить спасительного кислорода. Однако вдоха сделать не получается.

Эля?!.. Взял?..

– Ты все подстроил… – убито отвечает мама.

Снова смешок, от которого у меня волосы дыбом встают, а затем, понизив голос до интимного, Илья продолжает:

– Слушай. Одно мое слово, и бабка перепишет на меня все, что я захочу. Ясно?..

– Деньги Милены не трогай!

– А про твою попранную честь… – усмехается он. – Ты сама меня преследовала. И даже сейчас готова встать на колени и отсосать. Если захочу.

Что?! Что?..

Что он такое говорит, черт возьми?!

Схватившись руками за горло, я с хрипом втягиваю в себя воздух. Мгновенно слепну от хлынувших из глаз слез и ступаю вперед.

– А ты хочешь?.. – проникает ее голос в разодранное в клочья сознание. – Илья?..

В глаза бьет мутный свет из окна комнаты, в которой они говорят. В нос ударяет запах предательства.

– Блядь!.. Милена!.. – выругивается приглушенно Илья, отбрасывая подбирающуюся к паху руку мамы.

Она, резко обернувшись, отшатывается и прижимает ко рту обе ладони.

Шок от увиденного парализует. Стены вокруг меня начинают вращаться, пол под ногами тоже приходит в движение. Мой мир рушится до основания за секунду.

– Что… это?.. – все, на что меня хватает.

– Боже, дочка… – восклицает тихо мама, – прости! Ты не должна была этого увидеть.

– Что это?.. – повторяю снова, глядя на Илью.

Со зрением происходит что-то неладное. Картинка перед глазами то расплывается, то принимает аномальную резкость.

– Ничего. – отвечает еле слышно. Руки сложены на груди. Лицо неподвижно, губы сжаты в тонкую полоску.

– Милена, не бери близко к сердцу… Мы собирались тебе рассказать. Да, Илья?..

– Что рассказать?.. – спрашиваю, совсем не слыша собственного голоса.

Первый шок начинает проходить. Новая действительность уже проникла в кровоток ядом и стремительно убивает все живое, что было во мне.

Мозг взрывается яростью и презрением.

– Боже… – всхлипывает мама, делая шаг ко мне и протягивая руки, чтобы обнять. – Девочка моя!..

Грубо оттолкнув ее, я делаю шаг назад. Противно.

– Значит, все, что говорили о вас, это правда?! – мечусь взглядом между ними двумя. – Все это время вы встречались за моей спиной?..

Илья молчит. Шевеля челюстью, мрачно смотрит на меня и молчит.

Глава 40

Милена

Я теряю точку опоры. Начинаю проваливаться в пропасть и не нахожу, за что удержаться. Ни одного шанса на спасение. Чувство горького разочарования выжигает дыру в груди.

– Не встречались. – наконец, произносит Илья.

Звучит настолько жалко и неправдоподобно, что я не сдерживаю истеричного смешка. Вслепую делаю шаг назад, потом еще один, врезаюсь спиной в дверной косяк. Отчаянно мотая головой, выставляю руки ладонями вперед, когда они оба пытаются приблизиться.

Господи… пусть этот кошмар закончится!.. Помоги мне проснуться!

Он и она… Он с ней… с моей мамой!..

– Милеша… Дочка… я же предупреждала…

– Закрой рот. – рычит Илья, пытаясь коснутся моего плеча.

Я отбиваю руку, смазано ударяю его по лицу и, развернувшись на месте, вылетаю из комнаты, а затем и из квартиры. Мама кричит «Прости!».

Слышу, как дверь ударяется о стену, и тяжелые шаги Ильи позади. Рыдая в голос снова отбиваюсь от него у подъезда и бегу к своей машине.

– Милена!..

– Не приближайся! – вскрикиваю громко. – Уйди, Илья!..

Сажусь в машину, но он не дает закрыть дверь.

– Забудь, что видела и слышала, Милена!.. Я смогу все объяснить!..

– Убери руки от моей машины!.. – визжу, наверняка, привлекая внимание всех жильцов этого дома.

Но мне искренне плевать, потому что я ненавижу!.. Ненавижу!.. Ненавижу этот город! Ненавижу людей, живущих в нем!..

Ненавижу тех, кого считала близкими.

Ненавижу!.. Так сильно ненавижу!..

– Успокойся!..

Я жму на кнопку запуска и снова пытаюсь закрыть дверь.

– Отойди… пошел к черту!.. Дай мне уехать!.. Или я такое устрою – мало не покажется!..

– Я поеду за тобой!..

– Только попробуй!.. Не смей приближаться ко мне, Абрамов!.. Я серьезно!.. Ничтожество!

– Милена! – вдруг раздается встревоженный голос мамы. – Сейчас же выйди из машины!

– Да идите, вы!..

Хлопаю дверью и с пробуксовкой срываюсь с места. Слезы заливают лицо, я реву, не стесняясь людей в проезжающих мимо машинах. Меня трясет и все время не хватает воздуха.

Но я еду. Не знаю, куда и зачем, но я еду. Под звуки клаксонов пролетаю на красный на выезде из города и вдавливаю педаль газа в пол.

Мне жизненно необходимо лететь со скоростью ветра. Так, чтобы ужасающая своим цинизмом действительность не смогла догнать и добить меня.

Продолжая рыдать, я сигналю всем, кто не торопиться пропускать меня на обгон. Веду машину со скоростью более сотни в час, но вскоре упираюсь в зад еле двигающейся передо мной грузовой машине.

Приходится затормозить, и выветривающийся из крови адреналин тут же уступает место невыносимому жжению в груди. В голову начинают лезть отвратительные картинки.

О, черт… только не это!.. Я не справлюсь!.. Я сгорю заживо, если буду видеть их!

Чуть вырулив влево, вижу поток движущихся навстречу машин.

Первая, вторая, третья…

После пятой намечается коридор, через который я должна буду успеть проскочить.

Жду мгновения, с удовлетворением ощущая обезболивающее действие новой дозы адреналина. Тяну носом воздух, чувствуя, как расправляются легкие. А затем, небрежно смахнув рукой слезы с лица, вцепляюсь пальцами в руль и плавно нажимаю педаль газа. Как только пятая машина пролетает мимо, я вырываюсь на встречную полосу и выжимаю из Марселя скоростной максимум.

Встречная машина приближается. Начинает сигналить.

– Давай…

Еще пару секунд и я освобожу встречку, однако на последней, внезапно вильнув задом, мой Мерседес уходит в занос и слетает с трассы.

Короткий миг, за который я даже не успеваю испугаться, и… погружающий во тьму удар.

Всплывать на поверхность очень сложно. В груди жжет от недостатка кислорода, сильно тошнит, и болит голова. Разлепляю глаза, вижу неясное мельтешение перед ними и, морщась, снова закрываю.

Меня трогают. Касаются плеч, волос. Это я чувствую, но ничего не слышу. В ушах шум, постепенно переходящий в ультразвук. Желание заткнуть их руками и кричать во все горло, но сил нет даже на это.

Снова открываю глаза. Надо мной перекошенное лицо Ильи. Из-за его плеча выглядывает мама. Она плачет.

Зажмуриваюсь от боли в голове и отвращения видеть их в одном кадре.

– Милена… – наконец, пробивается в сознание его напряженный голос. – Держись, скорая уже близко…

– Дочка, где болит?! Руки – ноги?..

Все болит. Я целиком состою из боли. Мне хочется умереть.

Положив затылок на подголовник, закрываю глаза. Не хочу их видеть, пусть не прикасаются и