Банда возвращается - Андрей Воронин

Щербаков, явно удовлетворенный таким ответом, решил коснуться другой грани проблемы:

– Вы употребляете наркотики?

Это был так называемый перекрестный допрос.

Глушко не собирался особенно запираться:

– Только травку. План. От него никогда не становишься агрессивным.

– У вас сейчас «ломка»? – Александр задал вопрос с подковыркой и заговорщицки подмигнул. – Наверное, не отказались бы курнуть?

– Да нет же! – Глушко с досадой дернул плечом. – План не вызывает такого привыкания, как синтетики, «дурь» эта. Хотя с удовольствием покурил бы сейчас, чтобы успокоиться, – здесь вы правы, чего скрывать… План давал мне впечатления, которые я использовал для работы. Очень неожиданные бывают ассоциации…

– Ассоциации?

– Это я так называю. Ну, как еще? Видения, любопытные мысли… Иногда – настоящие откровения.

– Пожалуй, так будет вернее, – кивнул Бондарович.

– Это традиционно для всех хиппи, я…

Бондарович довольно резко перебил его:

– А «колеса», амфетамины?

– Иногда у меня бывают депрессивные состояния, – предпочел ответить уклончиво подследственный. – Действительность воспринимается – будто перед грозой… или как в состоянии похмелья: нервозность, слабость, все в свинцовых мрачных тонах – неприятно… Начинаешь самокопание, самобичевание… Говорят, это оттого, что ослабевает биополе, и человек становится как бы незащищен, более раним под воздействием агрессии извне – я имею в виду психоагрессию…

Щербаков правильно понял его:

– В последнее время принимали?

– Да.

Генерал Щербаков вскинул брови:

– Почему вы не женаты?

– Меня не интересуют женщины… – Глушко был явно неприятен этот поворот в разговоре.

Но у Щербакова были еще вопросы щекотливого свойства:

– Вы состояли когда-нибудь в гомосексуальной связи со Смоленцевым?

– Нет, конечно, – Глушко неприязненно поморщился. – У него вечно было этих баб невпроворот. Вешались на него всюду – знаменитость… А потом трепали на каждом перекрестке: «Я с ним спала! Я с ним спала!..» Знаете же, как некоторые шлюхи набирают актив?

Бондарович внезапно задал вопрос в лоб:

– Кто убил Смоленцева?

Глушко ответил сразу и достаточно убежденно:

– Я думаю, это была крутая, хорошо спланированная, наглая провокация, рассчитанная на скандал. И я попал под колесо совершенно случайно.

Бондарович был удивлен:

– Откуда в вас такая уверенность?

– Было время подумать. До утра лежал – анализировал…

– Так, а вы, значит, случайно… – напомнил Щербаков.

– Просто захотел подымить в кремлевском сортире. Первый раз там был…

– Неудачно подымили…

– Да, как говорится, оказался не в том месте и не в тот час. Вот и угодил между жерновов. И что теперь со мной будет, не представляю. А вы не верите…

Генерал сложил в папку свои бумаги:

– Я неверующий, но скажу вам так: об этом только Господь Бог знает…

Глушко понуро опустил голову.

* * *

Тимур Гениатулин и мужчина в штатском,

12 часов 30 минут

24 марта 1996 года, близ Казанского вокзала

К месту назначенной встречи Тимур подошел, как всегда, точно. Он терпеть не мог тех, кто опаздывает, и сам никогда не опаздывал.

Машину он оставил метрах в четырехстах – за углом хлебного магазина. Человек, с которым он встречался, был надежный человек. Однако предосторожность никогда не помешает – эта черта уже была у Тимура в крови, ведь он воспитывал ее многие годы. И даже если бы сейчас на Казанском вокзале он встречался с матерью, он все равно не забыл бы про предосторожности.

Машину шефа Тимур увидел издалека: неприметная светло-бежевого цвета «Ауди» – она стояла недалеко от остановки такси. И сам шеф сидел за рулем. Шеф был в штатском. Тимур всегда удивлялся, замечая насколько штатское обезличивает шефа – у того внешность становилась невыразительной и малозапоминающейся. Шеф мог присутствовать рядом, но его не замечали… Обидная особенность… Исключительно важная, незаменимая особенность… Практичная.

Тимур открыл дверцу, сел на переднее сидение.

Шеф завел двигатель и дал задний ход:

– Покатаемся?

Тимур отметил бодрое оптимистическое настроение шефа; значит, все идет прекрасно:

– Можете показать мне свои любимые места.

Они втиснулись в плотный поток автомобилей.

Шеф внимательно взглянул на Тимура:

– Ну, как ты?

– Можно говорить? – Тимур выразительно оглядел салон, панель приборов.

– Можно.

– А если все же…

Шеф потянулся правой рукой к заднему сидению, на котором лежала газета, и приподнял газету. Тимур увидел черную пластмассовую коробочку чуть меньше велосипедной аптечки.

Шеф сказал:

– Новинка. Мы уже назвали эту штучку подавителем «жучков».

– Ценная игрушка.

– Ты слышал вчера радио?

– Я смотрел телевизор у себя.

– Ну, и что скажешь?

Тимур пожал плечами:

– Все в рамках наших планов. Что тут еще говорить?

Шеф пристроился в хвост черному «Мерседесу» и ехал не спеша:

– Ты молодец, Тимур, чисто сработал. Наверху о тебе самого хорошего мнения.

Тимур заскромничал:

– Моей особой заслуги нет. Все было основательно подготовлено. А провести задуманное в жизнь – дело десятое…

– Могли быть случайности.

– Могли… но не было.

Шеф удовлетворенно кивнул:

– Насколько я понимаю, у них нет ни одной зацепки. Несмотря на всю техническую оснащенность…

Тимур хищно улыбнулся:

– Пошумят, пошумят и замнут дело? Как вынуждены были замять уже много дел…

– Я думаю, это дело не придется и заминать.

– Что вы имеете в виду?

– Оно само собой поблекнет в свете последующих событий. Наша теперь задача подготовить их. Мы ведь только на первом этапе… Хорошо хоть в средствах не стеснены!

Тимур поинтересовался:

– Что Кожинов?

– Кажется, он в растерянности. Но делает ВИД.

– А может, все-таки это не вид? У него ведь есть запись.

– Она ему ничего не даст. Только Господь Бог способен свести все нити воедино… Генерал видит в записи только то, что мы ему позволили.