Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

хорошенько и завтра с утра по делам прокачусь. И вам позвоню! – поспешно добавил Шелестов.

– Хорошо! Давай борись с преступностью! Телефон нужен?

– Откуда вы всё знаете, Валерий Сергеевич?

– Э! Антон! Я в этой больнице пол – жизни проработал, так что, не ты первый, и не ты последний! Телефон вон там, на моём столе, и давай звони, а я, выйду, покурю пока.

Антон быстро набрал номер Бориса Гудкова.

Через час переодевшись, и сделав один очень важный звонок, Шелестов, Гудков и Андрей Шишкин, на «Жигулях» ВАЗ – 2107, тёмно – синего цвета, уже мчались в сторону Центра.

– Где машину взяли, парни?

– Антон! Ты сейчас герой, мы все это знаем, поэтому, машина – это моя проблема, не беспокойся! – весело сообщил Андрей.

– Отлично! Тогда и ты с Борей в доле!

– Годится! Я уже дырку на кителе для медальки просверлил.

– Что в конторе?

– Антон! Лучше тебе не знать! Много новостей, и плохих и хороших. Давай дадим по мексиканцу сегодня раскрытие, а завтра всё узнаешь сам! Идёт? К тому же, выпишут тебя только завтра, а сегодня, ты вроде как в больнице.

– Да, хорошо, хорошо! Какие вы все меркантильные стали! Так, Андрюха, давай подъезжай прямо к выходу метро «Сокольники». Стоп, стоп, вот здесь! Боря, за мной!

Шелестов кое – как выбрался из салона. С удовольствием вдыхая весенний воздух, он даже чуть развёл в разные стороны руки.

– Антон! Ты как наш Гагарин на площади! – засмеялся Гудков.

… – Антон Генрихович здравствуйте! – неожиданно сзади его осторожно тронула за руку Ольга Капитонова.

– А, здравствуй! Спасибо, что не опоздала.

– Антон! Спасите нас с сестрой! У нас нет никого, кто бы мог о нас позаботиться. Мы как остались без родителей, так по жизни и карабкались сами. Нам никто ничего просто так не давал. Я помню наш разговор по поводу той зажигалки, когда вы меня в отделение привезли. Но честное слово, я не знала, что всё так плохо. Честное слово, я не знала. Она мне всё только вчера рассказала.

– Ладно, я знаю, что наверняка она прячется, поэтому позвони ей, куда там ты её определила и скажи, что я сейчас буду! И напиши адрес, куда ехать.

– Антон! Я вас очень прошу…

– Ольга! Всё, вперёд! – Гудков слегка её подтолкнул к одному из ряда телефонов – автоматов, висящих вряд на стене метро.

Ехать предстояло в один из самых «убитых» Москвы, в Бескудниково. Это самое настоящее рабочее «гетто»30, разве что без негров, «рэпа»31 и железных бочек с кострами.

– Ну, и райончик! – пропел Шишкин, – никогда здесь не был и, надеюсь, не буду. Говорят, здесь днём-то пропадёшь запросто, а здешний народец – просто подарок для антропологов и врачей – психиатров.

– Ой, да ладно! А у нас, на Новаторов? Что, лучше? – со смехом спросил Гудков.

Машина с операми съехала с Бескудниковского шоссе, более – менее освещённого уличными фонарями, на второстепенную полосу и завернула во дворы ближайших пятиэтажек, у которых равнодушно светились желтые окошки, да и то, не во всех квартирах. Сразу стало очень темно и скучно, только, кое – где виднелись случайные пятна уцелевших фонарей, видимо у местной шпаны просто руки ещё до них не дошли.

Немного светлее было у подъездов – здесь горели простые лампочки над самым входом. Их подростки видимо оставили специально, чтобы не упасть впотьмах, после стакана дешёвого портвейна, и не разбить крутой веснушчатый нос по пути домой. Здесь же небольшими кучками, почти прижавшись друг к другу, стояли легковые автомашины безгаражных автолюбителей, рисковавших однажды утром не найти своего любимого железного коня. Или коня без подков, т.е. без колёс, лобового стекла и т. д. Цены на запчасти в Москве были заоблачные, поэтому оставленные машины на ночь во дворе, разукомплектовывались быстро и профессионально, в любую погоду.

В таких дворах, в любое время суток можно было встретить подростков, группкой или по – одиночке, сидящих на лавочках или ящиках, приспособленных под лавочки. Если, не дай Бог, у кого-то из таких пацанов имелась гитара, то всё! Пиши – пропало. Не важно, как юный гитарист играет на ней или есть у него голос или нет! Окрестные дома будут слушать полупьяные голоса до утра. Особенно в пятницу, субботу и воскресенье. Припозднившиеся граждане такие места обходят за квартал, а живущие в этих домах, примыкающих к месту сбора подростков, добирались до своих подъездов короткими перебежками, как на войне.

Приехав в такой район, сыщики на удивление быстро отыскали нужный адрес. Поднявшись на пятый этаж «хрущёвки», Боря Гудков позвонил три раза в квартиру под номером 19. Тишина. Боря позвонил ещё раз. После ещё нескольких длинных звонков, Шелестов громко сказал:

– Боря! Всё хватит, ну её на хер! Пусть убивают!…

Мгновенно щёлкнул дверной замок и из распахнувшейся двери, сначала шибануло пережаренной картошкой и острым, хроническим перегаром, а затем, явилось длинное чудо в виде парня одетого в спортивные ситцевые штаны с провисшими коленками, и майку – алкоголичку. Света в прихожей не было. Сальные волосы, собранные в пучок на макушке и перехваченные обычной канцелярской резинкой вносили ещё несколько колоритных штрихов в портрет возникшего чуда.

– Во, бля! Вы кто? Выпить принесли?

Он стоял, покачиваясь, словно на шарнирах, когда Гудков схватив его за этот сальный пучок, развернул, как говорится, «к лесу передом, а ко мне задом…» и дал пинка. Тщедушное тельце набирая скорость помчалось по прямой. Cудя по раздавшемуся в конце тёмного коридора грохоту, «шар попал точно в лузу»! Бинго!

– Так, ладно, вперёд! – Антон решительно шагнул в темноту.

– Ага, вот выключатель!

Раздался щелчок, и коридор осветила одиноко висящая лампочка на длинном чёрном проводе.

Квартира являла классическую двухкомнатную «распашонку»: коридор, комната слева, комната справа, конец коридора – кухня.

Шелестов открыл дверь в первую комнату. Дарья сидела на диване, укрывшись одеялом и прижавшись к стенке, рядом с батареей городского отопления. На подоконнике за ней стояла настольная лампа, освещая грязную комнату, больше похожую на помойку, чем на человеческое жильё. Рядом с ней стоял телефонный аппарат, очень старый и очень разбитый, перемотанный крест – накрест изолентой.

Антон огляделся. Комната хозяина, видимо, другая, а эта, что-то вроде общей столовой. На старом драном ковре раскиданы видеокассеты, пустые бутылки из – под пива и целая батарея пустых, водочных. На столике стоит видеомагнитофон ВМ – 12, абсолютно новый. Пустая коробка от него лежит в углу комнаты. Шелестов посмотрел на Гудкова и ткнул пальцем в «видюшник». Тот, молча, кивнул.

Шелестов подошёл к Капитоновой. Она испуганно подтянула одеяло к самым глазам, её била сильная дрожь.

– Здравствуй Дарья! Сразу скажу, дело – дрянь.

Услышав это, она с визгом кинулась из комнаты, но на лету была перехвачена Гудковым, посажена снова на диван и пристёгнута к батарее наручниками.

Подождав, пока небольшое восстание закончится, Антон продолжил:

– Ты меня не дослушала. Есть только один выход, одно решение, чтобы тебя не закатали лет на пять, как соучастницу в убийстве.

Дарья дрожала всем телом и качалась, удерживаемая на диване только цепочкой наручников, застёгнутых у неё на правой руке и батарее горячего отопления.

– Я могу тебе, конечно, напомнить про помощь следствию, раскаяние, чистосердечное признание, смягчающие – отягчающие обстоятельства, но не буду.

Ты сама для этого должна созреть.

– Я всё, всё расскажу, – пробормотала Капитонова.

– А я и не сомневаюсь: не ты первая, и не ты последняя. Потому что, когда запахнет палёным и впереди отчётливо замаячит реальный и длинный срок за совершённое преступление, родственные и дружеские чувства резко теряют в цене и включается инстинкт самосохранения. И это нормально, когда каждый сам за себя, как у диких дверей! Закон джунглей! Каменных.

Итак, начнем, дорогая! Почему Марио так хотел забрать у тебя эту серебряную зажигалку? И что тебе известно про убийство его отчима? Отвечать!

– Я пожалела эту зажигалку, потому что она очень красивая и мне нравилась. А Марио требовал, чтобы я её выбросила. Я потом сказала ему, что её потеряла,