Русская артиллерия. От Московской Руси до наших дней - Сергей Ионин

Наконец, общими усилиями была создана русская 76-миллиметровая скорострельная пушка образца 1902 г.

Применение скорострельной артиллерии потребовало большого количества вспомогательных приборов. В этой области много и плодотворно работали русские артиллеристы-изобретатели Петрушевский, Прищепенко, Михайловский, Туров и другие. Угломер Турова и Михайловского хорошо известен в современной артиллерии и принес ей огромную пользу, позволив осуществить стрельбу с закрытых позиций.

Русская скорострельная пушка образца 1902 г. во многих отношениях превосходила заграничные орудия этого рода. Во время Первой мировой войны она на практике проявила свои высокие боевые качества.

На полях Маньчжурии

В ночь с 26 на 27 января 1904 г. началась Русско-японская война. Впервые русской армии пришлось вести большую войну в Азии, на отдаленном плацдарме, в 5–6 тысячах километров от границ Европейской России. Дальневосточная окраина Российского государства в те времена была мало заселена и слабо развита в экономическом отношении. Транспортных средств не хватало, и связь с Европейской Россией была плохая. В этих тяжелых условиях русским войскам предстояло вести борьбу с сильным противником, который стремился стать полновластным хозяином на Дальнем Востоке.

Накануне войны русская артиллерия получила новую скорострельную пушку образца 1902 г. В техническом отношении эта пушка не уступала лучшим образцам артиллерийских орудий иностранных армий, а некоторые из них она даже превосходила. Ее дальнобойность была вдвое большей, чем у прежних систем, стреляла она в шесть — восемь раз быстрее и обеспечивала более меткий огонь. Кроме того, к этому времени получил уже всеобщее применение бездымный порох. Все это открывало совершенно новые возможности для использования артиллерии.

Но большинство русских артиллеристов не успело еще как следует изучить новую материальную часть и недостаточно ясно понимало свойства нового орудия.

Артиллеристы привыкли к тому, что орудия в бою надо располагать на гребнях возвышенностей, откуда лучше можно видеть противника. Другими словами, батареи занимали так называемые открытые позиции. Направить орудия в цель с таких открытых позиций было весьма нетрудно. Это достигалось прямой наводкой. Но открытые позиции имели тот крупнейший недостаток, что противник мог без труда обнаружить расположение артиллерии и без ошибки определить число действующих орудий.

Если бы артиллерия прежнего времени, не применявшая еще бездымного пороха, захотела укрыться от взоров противника за гребнем возвышенности, то и при этом она смогла бы оставаться незаметной только до первых выстрелов. Большой белый клуб дыма, подымающийся из-за гребня при каждом выстреле, выдал бы тотчас же расположение батареи, и всякий, даже не специалист, мог легко пересчитать по этим дымкам число орудий. А между тем стрельба по невидимому противнику с закрытых позиций, когда не имелось еще специальных для этого приспособлений, была очень сложным и кропотливым делом и представляла больше неудобств, чем преимуществ.

Пока применялся обыкновенный черный порох, нельзя было всерьез говорить и об увеличении скорострельности орудий. При выстреле дым закрывал точку наводки, и для новой наводки все равно приходилось выжидать, пока дым рассеется.

Но как только начали применять бездымный порох, появилась возможность создать скорострельную артиллерию, а усложнившиеся условия боя настойчиво требовали расположения орудий на закрытых позициях — за гребнями возвышенностей, за лесом и постройками. Перед артиллеристами встала задача — научиться правильно и быстро стрелять с таких позиций. Изобретение угломера, этого замечательного артиллерийского прибора, позволило, наконец, командиру батареи, находящемуся где-нибудь на наблюдательном пункте, правильно наводить на цель свои орудия, стоящие далеко от него на закрытой позиции.

Но в то же время потребовалась более тщательная подготовка к бою: изучение местности, умение распознавать огневые позиции противника и т. п. Отыскивать неприятельские батареи стало значительно труднее, чем раньше. В связи с этим появилась артиллерийская разведка.

Выдающийся артиллерист-теоретик С. Г. Беляев потратил много сил и энергии, чтобы доказать необходимость изменить тактические действия полевой артиллерии. В многочисленных специальных докладах, на лекциях, в печатных трудах он защищал широкое применение закрытых позиций, тщательное изучение угломера, необходимость научиться перебрасывать огонь с одной цели на другую и сосредоточивать артиллерийский огонь на любой точке неприятельской позиции. Беляев добился того, что в курс артиллерийской офицерской школы и Артиллерийской академии был введен новый по тому времени предмет «Тактика артиллерии». Русско-японская война подтвердила, что Беляев был вполне прав в своих взглядах на развитие артиллерии и ее боевое применение. Идеи своего учителя осуществили на практике, на самом поле боя, ученики Беляева — подполковник Пащенко и полковник Слюсаренко.

10–11 июля 1904 г. разыгрался бой под Ташичао. В этом бою 1-й Сибирский армейский корпус столкнулся с весьма крупными силами японцев. Задача корпуса заключалась в том, чтобы задержать наступление японцев на определенной позиции к югу от станции Ташичао. В обороне этой позиции участвовала и батарея, которой командовал подполковник Пащенко. Она должна была защищать средний, наиболее ответственный, участок расположения русских войск.

Пащенко учел опыт первых боев Русско-японской войны и тактику японской артиллерии и решил тщательно подготовиться к предстоящему бою. И расположил свою батарею не там, где заранее намечалось. Сделано это было в целях скрытности. Во всех предыдущих боях русская артиллерия занимала позиции, уже заблаговременно приготовленные. Эти позиции располагались на каком-нибудь гребне или же вблизи гребня. Для батарей заранее приготавливались специальные окопы. К рытью окопов привлекалось местное население, через которое японцы часто узнавали о расположении русской артиллерии. Все эти соображения заставили Пащенко отказаться от заранее подготовленных позиций.

Он решил расположить свои орудия на 400–500 метров дальше от седловины сопки, на которой первоначально намечались окопы для батареи.

Сначала он выбрал только место для огневой позиции и наметил, где должны быть окопы, но к рытью их не приступал до последнего момента. Таким образом, местное население не знало нового месторасположения орудий. Позиция батареи прикрывалась окопами своей пехоты. А впереди окопов вырыли волчьи ямы и поставили колья с натянутой проволокой.

Затем были выбраны места для наблюдательных пунктов. Связь наблюдателей с огневыми позициями должна была осуществляться с помощью солдат-передатчиков.

Далее Пащенко составил схему того района, где действовал противник. На эту схему он нанес ряд местных предметов, которые помогали артиллеристам быстрее ориентироваться.

Пехота находилась впереди батареи. Перед окопами пехоты были заросли дикого проса — гаоляна. Растение это отличается толстым стеблем и достигает человеческого роста. Пащенко совершенно правильно рассудил, что японцы попытаются использовать гаолян в качестве естественного укрытия, чтобы подойти незаметно к русским позициям. Поэтому гаолян был срезан примерно на целый километр в глубину, то есть на дальность действительного огня пехоты. Расстояния до гаоляна и до окопов своей пехоты были тщательно измерены.