Джинкс - Сэйдж Блэквуд

– Тогда что же он со мной сделал? – напористо спросил Джинкс. – Ты сказала, что во мне скрыта великая магия Урвальда! А теперь я лишился ее – после того, как он заклял меня с помощью этих дрянных злых корней.

– О да! Великая магия Урвальда, – в глазах Дамы Гламмер вновь появился опасный блеск. – Магия, рожденная страхом. Без страха в Урвальде не выживешь. И потому ты научился приглядываться ко всему, не правда ли? Даже к тому, что творится у людей в головах. Ты знаешь, как следует обходить неприятности на цыпочках, когда нужно прятаться, а когда бежать.

– В этом же нет никакого смысла, – сказала, подняв взгляд от супа, Эльфвина.

– Я ничего не боюсь, – заявил Джинкс.

– Да неужели, бурундучок? – и старуха ткнула в него ложкой. – В Урвальде не боятся одни дураки. А тебе двенадцать лет, и ты все еще жив.

Она легонько стукнула его ложкой по носу:

– Выходит, ты не дурак.

– Ну, я еще могу делать… кое-что, – сказал Джинкс, вытирая рукавом обрызганный супом нос.

– И что же, бурундучок?

– Например, слушать деревья и вообще, – сказал Джинкс. – Разве это не великая магия Урвальда? Почему я ее-то не потерял?

– Да потому, что половина твоего существа укрыта под землей, ведь так, бурундучок? Думаю, когда кто-то наводит чары на часть чисто человеческую, корни твои их просто не замечают.

– У человека нет корней, – заявила Эльфвина.

– Корни есть у всех, – ответила Дама Гламмер.

– Я же не дерево, – возразил Джинкс. Он был совершенно уверен: ничего нечеловеческого в нем нет. Листьев, к примеру.

– Ты и сам не знаешь, сколько в тебе «подземного», бурундучок.

– Но как же тогда получилось, что я по-прежнему могу творить обычную магическую магию? Заклинания, например?

– А ты можешь? – усмехнулась Дама Гламмер. – Покажи-ка.

Джинкс попытался поднять ее ложку над супом. Сделать это оказалось намного труднее, чем с черпаком из Крыжовенной прогалины. Ложка вяло подергалась и осталась в супе.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь на то, что такая магия позволит тебе уцелеть в Урвальде, бурундучок, – снова усмехнулась Дама Гламмер. – Так вот, если Симон применил магию смертной силы, тебе, как я понимаю, следует попросить помощи у ее знатока.

– Ты же сказала, что такой магией Симон не пользовался, – удивилась Эльфвина.

– Нет, она сказала не так, – возразил ей Джинкс, давно привыкший к двусмысленным речам волшебников. – Значит, по-твоему, мне следует попросить помощи у Костоправа, так?

– К Костоправу тебе лучше и близко не подходить, – предостерегла его Дама Гламмер. – Разве Симон не говорил тебе этого?

– Да, – согласился Джинкс. – Говорил.

– Хотя, сдается мне, Костоправ мог бы порассказать тебе кое-что о Симоне.

* * *

Уже поздно ночью, после того как Джинкс с Ривеном поднялись на чердак и легли спать, Джинкс, проснувшись, услышал голоса Эльф– вины и Дамы Гламмер, все еще беседовавших за кухонным столом.

– Как это тебе удалось разжиться столь скверным заклятием, птаха? – пророкотала Дама Гламмер. – Уж не во время ли крестин? Злая фея?

– Да, – сказала Эльфвина. – Тринадцатая фея.

– Какая все-таки дура твоя мамаша!

– Прошу тебя, бабушка, не называй маму дурой.

– Думаешь, мне нравится называть ее дурой? Она, как-никак, моя дочь. И все-таки, она же училась на ведьму, должна бы кое-что понимать, а тут – крестины! Феи! Тьфу!

– Как по-твоему, чародей может снять его с меня – ну, как с Ривена?

Джинкс придвинулся поближе к чердачному люку, чтобы видеть Даму Гламмер. Тусклый свет догоравших в очаге поленьев погружал морщины на ее лице в глубокие тени, сообщая старухе вид еще более зловещий, чем прежде.

– Да зачем же его снимать-то?

– Оно ужасно!

– О, ты просто не научилась правильно пользоваться им, доро– гуша. Нет, я думаю, к Костоправу тебе лучше не соваться. – Ведьма мельком глянула в сторону чердачного люка. – Чародеев лучше оставить мальчишкам. А девочки пусть водятся с ведьмами.

– Я вправду хочу избавиться от него, – сказала Эльфвина. – Оно мне страшно мешает.

– Ну, может быть, что-нибудь устроить и можно, – уступила Дама Гламмер. – Я ведь не говорю, что нельзя. Но не кажется ли тебе, дорогуша, что тебе может понравиться быть ведьмой?

– Не знаю, – ответила Эльфвина. – Пока я просто хочу избавиться от моего заклятия.

– У тебя может обнаружиться настоящий талант к ведовству. Я на это рассчитываю. У твоей матери он тоже был – так нет же, загорелось ей бросить все и выскочить замуж. Ладно, птаха, не будем говорить об этом сейчас, – и она взглянула прямо в глаза Джинкса. – А то тут у стен уши отросли.

* * *

Наутро, сразу после завтрака, Джинкс решил показать Ривену, как обращаться с топором. Джинкс предпочитал сделать это здесь, где было много мертвого дерева, поскольку во время похода Ривен проявил пугающую склонность замахиваться топором на живые деревья, хорошо хоть ни разу по ним не попал.

Топор слушался Ривена плохо.

– Я к мечу привык, – объяснил он. – С мечом я обращаюсь весьма умело. Хочешь, и тебя научу?

– Нет, – ответил Джинкс. – Спасибо.

Да у него и меча-то не было. У Ривена, впрочем, тоже.

– Какое заклятие лежит на тебе? – спросил Джинкс.

– А кто сказал, что на мне лежит заклятие?

Ривен мощно замахнулся топором, однако по полену не попал.

– Дама Гламмер сказала. И та ведьма, по-моему, ее звали Дама Эспер, упоминала о нем. Ты просто не можешь про него рассказать, так?

– Тебя ведь тоже закляли.

– Да.

– И Эльфвину, насколько я понимаю, – добавил Ривен.

Джинкс мысленно поблагодарил его за смену темы. Об Эльфвине они могли разговаривать спокойно – ее поблизости не было.

– Интересно, чем ее закляли.

Джинкс пожал плечами:

– Она слишком часто говорит людям то, что о них думает.

Ривен склонил голову набок, словно взвешивая его слова, потом покачал ею:

– Не такое уж это и проклятие.

С этим Джинксу пришлось согласиться:

– Разве что для тех, с кем она разговаривает. Не для нее. А еще она слишком многое разболтала о моих делах людям с Крыжовенной прогалины.

– Так девица же, что с нее возьмешь, – сказал Ривен.

Джинкс не был уверен, что дело в этом, но, похоже, Ривен разбирался в девицах гораздо лучше Джинкса.

– Так что же это за штука – магия смертной силы? – спросил Ривен.