Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

тоже… с русской…

– Её не трогай, – предупредил Эркин.

– Да не трогаю я её, дурак, – Тим зло смял незажжённую сигарету, отшвырнул её в темноту, достал другую и опять не закурил. – Будь человеком. Посоветуй.

– Чего? Да ни к чёрту эти… приёмы не нужны. Ты раньше о них думал? И ведь ничего, справлялся.

– Ты что? – теперь удивился Тим. – Случки не знаешь? Ни разу не отбирали, что ли?

– Меня в пять лет отобрали, – мрачно ответил Эркин. – А про случки я знаю. Растравкой накачают и вперёд. В закуток под замок.

– Ну да, – уже спокойно закурил Тим. – Целую кружку вольют, а там… как втолкнут, уже себя не помнишь.

Эркин кивнул.

– Ну, так чего ты от меня хочешь? Боишься без растравки не справиться?

Тим скрипнул зубами, пересиливая себя.

– Не задирайся. Мне визу терять нельзя. Как и тебе. Так что драться я не буду. Хотя навтыкать тебе следовало бы.

– Как и тебе, – усмехнулся Эркин. – И за то же самое.

Они оба негромко засмеялись. Эркин тоже достал сигареты, закурил.

– Здесь всё равно нельзя, – после недолгого молчания сказал Эркин. – Тесно. Люди кругом.

– И дети, – понимающе кивнул Тим.

– Да, – согласился Эркин. – Это ж не учебка, чтоб им на такое глазеть.

– Что? – переспросил Тим. – При чём здесь учебка?

– Учебка, учебный Палас, – удивился его вопросу Эркин. – Ну, при питомнике.

– Понял, – остановил его объяснения Тим. – Ты давно… женат?

– Записались двадцать первого октября, а так-то… с весны. Как раз, – Эркин улыбнулся, – на День Матери.

– Ты ж говорил, что летом пастухом был.

– Ну так что? На заработки уехал и вернулся, – Эркин сказал это по-русски и опять по-английски: – Что тут такого?

– Оно-то так, – Тим вздохнул. – А мне что делать?

Эркин затянулся, сразу выдохнув дым, пожал плечами.

– Да ничего. Знаешь, я понял, в семье это не главное. Ты… вот раньше ты детей нянчил? Я видел, как ты своего мыл.

– Нет, конечно, – Тим задумчиво повертел сигарету. – Думаешь, и здесь… само собой…?

Эркин кивнул.

– Как думаешь, так и получится. Будешь о ней, как о леди, думать, у тебя и будет с ней, как… – и вдруг спросил: – У тебя что, с белой не было? Ты ж палач, на «трамвае» ездил.

Эркин успел увернуться от летящего в лицо кулака, отскочил в сторону, вытягивая противника на себя от защищавшей тому спину стены. Схватка была короткой. Обменявшись ударами, не дошедшими, впрочем, до цели из-за ловкости обоих, они замерли в боевых стойках. Дальше надо доставать ножи и биться насмерть. Но после нескольких секунд они одновременно выпрямились и опустили руки.

– Ещё раз вякнешь про это, – глухо сказал Тим, – отрежу всё на хрен и съесть заставлю.

– Раньше я тебе хребет переломлю, – спокойно ответил Эркин.

Помолчали, остывая.

– Ладно, – Тим передёрнул плечами, словно стряхивая что-то. – Мир?

– Чёрт с тобой, – усмехнулся Эркин. – Мир.

Ещё постояли молча. Тим смерил Эркина взглядом.

– А ты здоров в драке. Сколько тебе?

– Двадцать пять полных, – усмехнулся Эркин. – А тебе?

– Столько же, – Тим достал сигаретную пачку, повертел и засунул обратно. – Слушай, как же ты держишься?

– Чего? – Не понял Эркин. – Ты о чём?

– Ну, здесь. Тебе ж больше трёх дней без траха нельзя. Загоришься.

– Смотри, какой ты грамотный, – усмехнулся Эркин. – А я перегорел.

– Врёшь, – Тим недоверчиво оглядел его. – Я ж знаю. Сначала орёте, потом как… как куклы тряпочные лежите. Насильно кормить надо, а то загнётесь.

– Знаешь? – Эркин быстро шагнул к нему вплотную. – Откуда?

– Тренировали нас на таких, – твёрдо ответил Тим и, помедлив, добавил: – И сам горел.

– Вы что? – изумился Эркин. – Тоже горите? У вас-то что?

– Руки. Сначала болят, потом отнимаются. Ну, а там всё, конец.

Эркин присвистнул.

– Ни хрена себе! И как ты выскочил?

Тим пожал плечами.

– Не знаю. Я… Дима встретил, ну и… само собой как-то. А ты?

– Я на скотной работал. И тоже… само собой, – Эркин тряхнул головой. – Ладно, неохота вспоминать.

Тим кивнул.

– Скажи только: давно горел?

– В двадцать.

– И как? Всё можешь?

– Всё, – твёрдо ответил Эркин и повторил: – Всё, что хочу. И как сам хочу.

– Значит, что? – Тим вздохнул. – Само собой?

– Само собой, – кивнул Эркин. – Ты не трепыхайся попусту. Ей, ну, твоей, не это же в тебе нужно. Для этого и так мужиков полно. Кому свербит, устраиваются. Знаешь ведь.

Тим кивнул. Он за эти дни и наслушался, и насмотрелся. Мужской и женский бараки, всякие развалины и укромные уголки в лагере… при желании место найти – не проблема. А то в город ушли, а что там и как там, никто и знать не будет. Главное – чтобы без шума обошлось. Без скандалов, драк и тому подобного.

– Знаю, конечно. И здесь, и в город ходят. Слушай, – Тим улыбнулся. – У тебя свадьба была? Ну, когда записывались.

– А-а, – Эркин вздохнул. – Мы же таились ото всех. В Гатрингс, там комендатура была, ехали порознь и возвращались так же. Ну а там… там парк, не парк, словом, – Эркин улыбнулся, – туда никто не ходил, вот там и погуляли немного.

Тим кивнул.

– Я в город ходил, купил кой-чего. Посидели, поели… Ладно. Поздно уже.

– Заболтались, – Эркин прислушался и негромко засмеялся. – Слышишь, тихо как.

– Слышу, – ответно улыбнулся Тим.

Они неспешно, как после тяжёлой совместной работы, пошли к семейному бараку, разговаривая уже о другом и только по-русски.

– Ты место подобрал?

– Нет ещё. Женя, ну, жена моя…

– Понял.

– Ну, она сегодня в би-блио-те-ке, – Эркин передохнул после длинного слова, – смотрела, читала. А ты?

– Я только-только прошёл всё, ну и… женился. Теперь заново думать надо. Семья всё-таки.

– Да, один ты только за себя думаешь. Ты… у тебя как, без ограничений?

– Да. И у Дима. А вот… – Тим на мгновение запнулся, – у Кати не знаю. Слабенькая она.

Эркин сочувственно вздохнул.

В казарме уже горел синий ночной свет.

– Ну, бывай, мне сюда теперь.

– Бывай, – попрощался Эркин.

Большинство обитателей барака уже спали, в проходах было пусто, из-за занавесок похрапывания, тихие разговоры, поскрипывания коек, плач детей… – ночной шум.

Тим осторожно откинул занавеску и вошёл в свой отсек. Вроде все спят. Но он куртку расстегнуть не успел, как Дим сонно спросил:

– Пап, ты?

– Я, я, – улыбнулся Тим. – Спи.

И сразу рядом с его головой с верхней койки тихое:

– Тима… всё в порядке?

Тим повернулся и оказался лицом к лицу с лежащей на своей койке Зиной.

– Да, – шёпотом ответил он. – Всё в порядке.

– Ну, и слава богу. Ложись спать, Тима, поздно уже.

– Да. Я сейчас.

Зина вдруг подалась к нему и поцеловала. Их губы встретились,