Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

Мне, напротив, все нравится. Просто, понимаете ли, Олег Петрович, я подумал: «в гараже, на колене»… Если бы еще год назад кто-нибудь сказал мне, что я из ржавой трубы буду делать изделие… Нет, не поверил бы!

Труба действительно была слегка ржавой, с неровно обрезанным и слегка смятым торцом, и поверить, что из этого может «вырасти» ракета, было весьма затруднительно. Иван подумал, что для того, чтобы превратить трубу в ракету или, выражаясь языком Ракетчика, в изделие, нужен талант великий. Возможно даже — гений.

— Теперь-то верите? — спросил Иван.

— Сам не понял, — Ракетчик развел руками и засмеялся. Потом сказал: — Собственно говоря, то, что мы сейчас делаем, действительно представляется невозможным… Оно стало возможным только в связи с наличием двигателя и поставленной задачей. Я имею в виду расстояние до цели. Если бы нам нужно было произвести выстрел на дальность хотя бы сто километров, то этой дуре, — Ракетчик постучал по трубе, — было бы не долететь… А на два километра мы и эту трубу зафигачим за милую душу.

Зоран похлопал по трубе ладонью, сказал:

— Рашен тьюб — наш ответ общечеловекам.

А Борис Витальевич сказал:

— Вы вот мне помощников дали — отличные ребята.

А где же мой коллега-то?

— Это кто? — не понял Иван.

— Да как же? Саша… Александр… Отчества, извините, не знаю. А фамилия у него, кажется, Братишко.

Ивану стало весело. Очень весело… Он подумал: действительно, коллеги — профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии, и Саня Братишка, который «образование получал в Крестах». Вот оно как бывает. Иван сдержал улыбку. Сказал:

— Товарищ Братишко работает на другом направлении. Далеко отсюда.

«Товарищ Братишко» получил задание добыть тротил для боевой части изделия и убыл в родной город Сортавала, где были у него завязки.

— Жаль, — сказал Борис Витальевич, — очень жаль… Ну, увидите — привет от меня передавайте.

— Как только увижу — обязательно, — ответил Иван. — А когда увижу — не знаю.

Он знал, что увидит Братишку если не сегодня, так завтра, но не собирался говорить об этом Ракетчику и не думал передавать приветов. Каждый должен знать только то, что нужно. И ничего сверх того.

* * *

Ночь была душной. В распахнутое окно комнаты лился лунный свет. Иван, по-турецки поджав ноги, сидел на диване, смотрел на Лизу. В лунном свете ее тело казалось почти прозрачным.

— Что ты так смотришь? — спросила она.

— Ты очень красивая, Лиза.

— Брось ты! Обыкновенная.

Рамой нарезанный на полосы лунный свет лежал на полу.

— Ваня, — позвала Лиза. — А ты помнишь, ты щенка спас?

— Жильца-то? Конечно, помню… Как не помнить?

— А не знаешь, как он сейчас?

— Нет, не знаю. Последний раз я видел его утром того дня, когда все произошло. — Иван потянулся, взял со стола сигареты, закурил. — Думаю, по-прежнему живет на станции…

— Я бы хотела его проведать.

За окном тяжело, сонно шевелилась плотная августовская листва.

— Я бы тоже хотел на него посмотреть, — ответил Иван. — Вырос, наверно… Я бы очень этого хотел, но это невозможно, Лиза. В такое время сволочное мы живем, что это невозможно. По крайней мере — пока. Но потом… потом мы обязательно сделаем это.

Сигаретный дым плыл и растворялся в лунном свете.

* * *

Братишка не привез тротила, но нашел два КПВ.

— Я, — сказал он, — надыбал капэвэ. Два штука.

Иван в первый момент не понял, о чем речь, а когда понял, спросил:

— А патроны? Патроны к ним есть?

Зоран, который присутствовал при разговоре, заметил:

— Там, знаете ли, не патроны. Там, знаете ли, черт-те что. Каждая пуля размером с мизинец мой.

Братишка спросил:

— С мизинец? — Он оттопырил мизинец, с прищуром посмотрел на него и сказал мечтательно: — Эх, забубенить бы такой чушкой да какому-нибудь «Хаммеру» в лоб!

— Саня! — сказал Иван. — Я тебя спрашиваю: есть патроны?

Братишка открыл глаза:

— Да хоть жопой ешь! Только бабки плати.

Пулеметы продавал некий отставной подполковник.

Откуда они у него, никто не спрашивал — когда началась Оккупация, армейское «барахлишко» целыми эшелонами пропадало.

— Что за человек? — спросил Иван.

— Ну чего ты спрашиваешь? Если отставной вояка торгует стволами, то кто он? Барыга. У него уже мужики наши, сортавальские, раньше покупали тол — рыбу глушить. Вот тол-то весь и раскупили, а пулеметы даром никому не нужны.

Иван задумался. КПВ — заманчивое приобретение.

Очень заманчивое. Особенно в свете предстоящей операции. Но и риск есть.

— Под «гестапо» не подведет он нас? — спросил Иван.

— Навряд ли. Гарантий, конечно, нет… он сам ссыт кипятком. Ибо замазан.

— Надо бы его проверить. Ты, Саня, прикинь, что можно сделать.

— Лады, — ответил Братишка. — Попробуем дядю на зубок.

* * *

Иван с Зораном вновь приехали на «Стапель», привезли заказанные Ракетчиком комплектующие и питьевую воду — с водой здесь было туго. Для того, чтобы умыться, воду брали в небольшом пруду неподалеку, но пить ее было нельзя… А на «Стапеле» уже кипела работа — шипела горелка, завывала дрель, сыпались искры из-под шлиф-машинки. Да и сама труба уже начала меняться. Она стала короче на полтора метра и покрылась цифрами и меловыми линиями разметки — сплошными и пунктирными. Кое-где в трубе появились проемы, вырезанные газосваркой, были просверлены отверстия.

— Как работается, Борис Виталич? — спросил Иван.

— Отлично, Олег Петрович, — искренне ответил Ракетчик. — Давно уже я не получал такого удовольствия… Да и ребята у вас золотые. Константин — сварщик милостью Божьей, а Денис — слесарь-лекальщик.

Иван подумал: интересно, он догадывается, что его ждет в случае, если вдруг на «Стапеле» появится «гестапо»?.. При таком раскладе — Иван сам инструктировал «помощников» — они обязаны в первую очередь эвакуировать Ракетчика. Любой ценой — ценой жизни своей — они должны спасти его голову. Если же это окажется невозможным, «ребята золотые» обязаны уничтожить Ракетчика. Впрочем, и сами погибнуть — «Стапель» был заминирован. Сорок килограммов тротила гарантированно разнесут все на молекулы.

— Только я вот о чем хотел бы вас попросить, Олег Петрович.

— О чем же? — встрепенулся Иван. Борис Витальевич покосился на Грача, который прошел мимо с двумя упаковками питьевой воды.

— Просьба у меня деликатного свойства.

— Да, я слушаю.

— Видите ли какое дело. Я понимаю, что у вас конспирация и все такое прочее… Но ведь провал не исключен?

— Мы принимаем все меры.

— Это понятно, понятно… но ведь стопроцентной гарантии все равно нет?

— Стопроцентной нет, — вынужден был согласиться Иван.

Ракетчик как будто даже обрадовался, сказал:

— Вот! Именно — вот. Так я к чему? Если вдруг… если вдруг — «гестапо», так я