Призрак Оперы - Гастон Леру

– Какой ложи?

– Ложи призрака здесь, в Опере.

– У призрака есть ложа? – От известия, что у призрака естьсобственная ложа в театре, у балерин захватило дух. – О, расскажи нам. Расскажиоб этом! – наперебой заговорили девушки.

– Тише! – приказала Мег снова. – Это пятая ложа. Ложа,следующая после директорской в первом левом ярусе.

– Неужели?

– Да. Ведь моя мать – билетерша обслуживает эту ложу. Нопоклянитесь, что не скажете никому!

– Конечно!

– Это действительно ложа привидения. Никто не был в ней ужебольше месяца – никто, кроме призрака. А другим администрация говорит, что ложуникогда не будут сдавать.

– И призрак приходит туда?

– Да, – твердо сказала Мег. – Призрак приходит в ложу, ноего никто не видят.

Танцовщицы недоуменно посмотрели друг на друга: как же так,ведь призрак одет в черный фрак и у него голова мертвеца!

Они сказали об этом Мег, но та настаивала на своем:

– Нет, его нельзя увидеть! У него нет ни черного фрака, ниголовы. Все это ерунда. У него нет ничего… Когда он в ложе, его только можнослышать. Моя мать никогда не видела его, но она слышала. Она-то знает, потомучто всегда дает ему программку!

Ла Сорелли почувствовала, что настало время вмешаться:

– Мег, ты действительно ждешь, что мы поверим в эту глупуюисторию?

Мег залилась слезами:

– Я должна была держать язык за зубами. Пели мама узнает… НоЖозеф Бюке напрасно сует свой нос не в свое дело. Это принесет ему несчастье.Так мама сказала вчера вечером.

В этот момент балерины услышали тяжелые, быстрые шаги вкоридоре и задыхающийся голос прокричал:

– Сесиль! Сесиль! Ты там?

– Это моя мама! – воскликнула маленькая Жамме. – Что моглослучиться?

Она открыла дверь. Представительная дама, похожая напомеранского гренадера, ворвалась в артистическую и со стоном опустилась вкресло. Ее глаза дико вращались, лицо приобрело кирпичный оттенок.

– Какое несчастье! – прошептала она. – Какое несчастье!

– Что, что?

– Жозеф Бюке. Он…

– Ну, что?

– Он мертв!

Комната наполнилась восклицаниями, протестами и просьбамиобъяснить, что произошло.

– Да. Его только что нашли в третьем подвале.., повешенным,– продолжала бедная почтенная дама тяжело дыша. Но, что самое ужасное, рабочиесцены, которые нашли его тело, утверждают, будто слышали вокруг звуки,напоминающие пение мертвых!

– Это призрак! Это сделал призрак! – закричала Мег Жири.Слова, казалось, сорвались с ее губ против воли. Она мгновенно зажала ротладонью. – Нет, нет, я ничего не сказала!

Все ее подруги севшими от страха голосами повторяли:

– Да! Да! Это призрак! Ла Сорелли была бледна.

– Боже, разве теперь я смогу произнести свою речь! –воскликнула она.

Мать маленькой Жамме, опустошив бокал ликера, который кто-тооставил на столе, и придя после этого немного в себя, заявила:

– Да, привидение, безусловно, имело к этому отношение.

***

Как умер Жозеф Бюке, так и осталось тайной. Краткоерасследование не дало никакого результата, кроме заключения о «естественномсамоубийстве». В своих «Мемуарах импресарио» Мушармен, один из тех двоих, ктостал преемником Дебьенна и Полиньи, так пишет о смерти Бюке:

«Несчастный случай помешал маленькому торжеству, котороеДебьенн и Полиньи решили устроить по случаю своего ухода. Я был в кабинетеимпресарио, когда неожиданно вошел Мерсье, администратор. Он был в панике исказал мне, что в третьем подвале между задником и декорациями из „КороляЛахора“ нашли повешенным рабочего сцены.

– Пойдемте же и снимем его, – произнес я. Пока мы спускалисьвниз по ступеням и лестнице, повешенный уже оказался без веревки!»

***

Итак, вот серия событий, которые показались естественнымиМушармену: человек, повешенный на веревке;

Мушармен идет, чтобы снять его, но веревка уже исчезла.Директор нашел этому простое объяснение. Вот что он пишем дальше: «Это было вовремя представления. Балерины и стажеры быстро приняли меры предосторожностипротив дьявольского глаза» Точка, конец объяснения.

Только представьте себе: кордебалет спускается вниз полестнице и делит между собой веревку повешенного за время, меньшее чем об этомможно написать. Нет, эта идея не заслуживает того, чтобы ее принимать всерьез.Но когда я думаю о месте, где было найдено тело, – третий подвал под сценой, –то все больше склоняюсь к мнению, что кто-то был заинтересован в том, чтобыверевка, сослужив свою службу, сразу же исчезла. Позже мы увидим, прав я илинет, думая таким образом.

Зловещая новость быстро распространилась по всей Опере, гдеЖозефа Бюке очень любили. Артистическая уборная Ла Сорелли опустела, ималенькие танцовщицы, окружив ее, словно испуганные овцы пастуха, направились вфойе поспешно, как только позволяли их розовые ножки, минуя тускло освещенныекоридоры и лестницы.

На первой лестничной площадке Ла Сорелли столкнулась сграфом де Шаньи, который поднимался наверх. Граф, обычно такой спокойный,выказывал признаки сильного волнения.

– Я шел к вам, – сказал он, галантно поклонившись молодойженщине. – Ах, Сорелли, что за чудесный вечер! Какой успех Кристины Доэ!

– Невероятно, – запротестовала Мег Жири. – Шесть месяцевназад она пела, как ржавая петля. Но дайте нам пройти, дорогой граф, –продолжала она, делая дерзкий реверанс, – мы пытаемся побольше узнать обедняге, которого нашли повешенным.

Как раз в этот момент мимо поспешно проходил озабоченныйадминистратор. Услышав последние слова Мег, он остановился.

– Что? Вы уже знаете? – спросил он довольно сердито. – Неговорите об этом, не хотелось бы, чтобы Дебьенн и Полиньи узнали! Какаянеприятность в их последний день!

Балерины спустились в комнату отдыха, которая уже былапереполнена.

Граф де Шаньи был прав: ни одно гала-представление не моглосравниться с этим. Те, кому выпало удовольствие быть в этот вечер в театре, досих пор с глубоким чувством рассказывают о нем детям и внукам. Подумайтетолько: