О всех созданиях – мудрых и удивительных - Джеймс Хэрриот

Я посмотрел на склон со службами. У самого горизонта я различил крохотные фигурки мечущихся коров, гоняющихся за ними людей. До меня донесся далекий лай, а затем мычание и пронзительные вопли: «Тпрюси, тпрюси», «А ну пошла!», «Сидеть, пес!».

Я вздохнул. Старая, привычная история. Даже йоркширская аристократия, видимо, разделяла здешнее беззаботное отношение ко времени.

Его сиятельство, несомненно, понял мои чувства, и его смущение заметно усилилось.

– Очень нехорошо получилось, дорогой мой, – сказал он, разбрасывая спички и хлопья табака по каменным плитам. – Я обещал, что все будет готово в девять тридцать, но чертовы коровы ничего не желают знать!

Я выдавил улыбку.

– Ничего страшного, лорд Халтон, их уже как будто гонят сюда, а сегодня утром я не так уж стеснен временем.

– Чудесно! Чудесно! – Он попытался зажечь темный холмик табака, который было заискрился, но тут же вывалился через край трубки. – И посмотрите! Я соорудил станок. Будем загонять их туда, и они уже ничего поделать не смогут. Помните, в прошлый раз не все прошло гладко?

Я кивнул. Еще бы не помнить! У лорда Халтона было лишь около тридцати дойных коров, но туберкулинизация их заняла добрых три часа непрерывного родео. Я с сомнением посмотрел на довольно хлипкое сооружение из досок и кровельного железа. Будет интересно поглядеть, как оно противостоит полудикой скотине!

Я вовсе не хотел давить на него, но снова машинально скосил глаза на часы, и щуплый маркиз вздрогнул, как от удара.

– Черт возьми! – вскипел он. – Что они там возятся? Пожалуй, надо пойти помочь им! – Он принялся в расстройстве перекладывать молоток, кисет, трубку и спички из одной руки в другую, ронял их и подбирал, пока наконец не решил молоток положить на землю, а все остальное рассовать по карманам. Затем он удалился бодрой рысцой, а я в который раз подумал, что, наверное, таких аристократов, как он, в Англии отыщется не много.

Будь я маркизом, подумалось мне, так я бы нежился в постели или, быть может, как раз сейчас раздвинул бы занавески посмотреть, какая на дворе погода. Но лорд Халтон все время трудился наравне со своими работниками. Как-то утром я застал его за самой уж черной работой – погрузкой навоза: стоя на высокой куче этого бесценного удобрения, он накладывал его вилами в тележку, одну дымящуюся порцию за другой. Поскольку одет он был всегда в лохмотья, остается предположить, что в гардеробе у него хранились более пристойные костюмы, но я ни разу их на нем не видел. Даже табак у него был особенно любимый фермерами.

Мои размышления прервал грохот копыт, сопровождаемый дикими выкриками: приближалось халтонское стадо. Минуту спустя скотный двор заполнился кружащими коровами, от которых клубами валил пар.

Из-за угла дома галопом появился маркиз.

– Ладно, Чарли! – завопил он. – Впускайте первую в станок!

Задыхаясь от предвкушения, он остановился возле досок, испещренных шляпками гвоздей, и Чарли открыл ворота. Мохнатое рыжее чудовище влетело в станок, на мгновение замешкалось в узком проходе, а затем со скоростью около пятидесяти миль в час появилось из другого конца, унося на рогах и шее часть творения его сиятельства. Следом двинулось и остальное стадо.

– Остановите их! Остановите! – завопил щуплый пэр, но это не помогло.

Мохнатый поток вырвался из пролома, и в мгновение ока стадо устремилось вверх по склону. Работники побежали за коровами, и вскоре мы с лордом Халтоном вновь, как несколько минут назад, следили за крохотными фигурками у линии горизонта, а из отдаления доносилось: «Тпрюси-тпрюси!» и «А ну пошла!».

– Послушайте, – пробормотал он уныло, – нельзя сказать, чтобы он оказался прочным.

Зато самому маркизу в упорстве было отказать никак нельзя. Схватив молоток, он застучал им с прежним энтузиазмом, и к тому времени, когда стадо вернулось, станок был восстановлен, а спереди длинный железный лом преграждал путь корове, которая попыталась бы вырваться. Казалось, проблема была решена. Первая корова спокойно остановилась перед ломом, и через отверстие в досках я без труда выстриг участок у нее на шее. Лорд Халтон в отличнейшем настроении уселся на перевернутой бочке из-под бензина, положив на колени мою тетрадь для записей.

– Я буду записывать, дорогой мой! – крикнул он. – Валяйте, дорогой мой!

Я приложил кутимер к коровьей шее.

– Восемь-восемь.

Он записал, и в станок вошла новая корова.

– Восемь-восемь, – сказал я, и он снова склонился над тетрадью.

Третья корова – восемь-восемь. Четвертая – восемь-восемь. И так далее – восемь-восемь да восемь-восемь.

Его сиятельство оторвался от тетради и утомленно провел ладонью по лбу.

– Хэрриот, дорогой мой, нельзя ли чуть разнообразнее? Я начинаю утрачивать интерес.

Все шло гладко, пока в станок не вошла корова, которая прежде разнесла его. И как мы теперь заметили, поцарапала при этом шею.

– Поглядите-ка! – воскликнул пэр. – Это не опасно?

– Нисколько. Просто царапинка.

– Отлично. Но вы не считаете, что ее надо бы чем-нибудь смазать? Немножечко этого…

Так я и знал. Лорд Халтон был горячим поклонником пропамидинового крема фирмы «Мей и Бейкер» и использовал его для всех царапин и ссадин, какими обзаводились его коровы. Он обожал эту мазь. Но к сожалению, выговорить «пропамидин» ему никак не удавалось. Как, впрочем, и никому в его имении, за исключением Чарли, старшего на ферме. Называл он эту панацею «пропопамид», но его сиятельство свято ему доверял.

– Чарли! – громогласно позвал он. – Вы здесь, Чарли?

Чарли вынырнул из водоворота на скотном дворе и приложил руку к шляпе.

– Слушаю, милорд.

– Чарли, эта чудо-мазь, которую прописывает мистер Хэрриот, ну, для пораненных сосков и тому подобного. Про… Перо… как, черт побери, она называется?

Чарли внушительно помолчал. Это был миг его торжества.

– Пропопамид, милорд.

Маркиз, очень довольный, хлопнул себя по колену под холщовыми брюками.

– Вот-вот! Пропопамид. На этом чертовом словечке язык сломаешь! Молодец, Чарли!

Чарли скромно наклонил голову.

По сравнению с прошлым разом туберкулинизация потребовала куда меньше хлопот, и мы закончили через полтора часа. Хотя произошла и трагедия. Примерно на половине одна корова упала мертвой из-за магниевой недостаточности – состояние, нередко наступающее у коров, кормящих теленка. Мгновенная безболезненная смерть, и у меня не было ни малейшей возможности что-либо сделать.

Лорд Халтон посмотрел на корову, уже переставшую дышать.

– Как по-вашему, можем мы пустить ее на мясо, если сразу обескровим?

– Ну, это типичный случай магниевой недостаточности. Ничего вредного для кого-либо… Попробуйте. Все зависит от того, что решит инспектор на бойне.