Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман - Хелена Хейл

– Нет. Это тоже какой-то необходимый атрибут на территории кампуса? – Я хохотнула, а Брианна закатила глаза.

– Сейчас ты шутишь, а когда познакомишься с жителями соседних братств…

– Нет, Брианна, мне просто не нужны отношения. Я приехала учиться и писать книги. Добиваться мечты. – Я натянуто улыбнулась в надежде, что Брианна все же оставит меня в покое.

– Думаю, университет изменит твои взгляды. – Она посмотрела на меня очень добрым и в то же время хитрым взглядом. – Располагайся. Извини за беспорядок; если что, я внизу.

С этими словами Брианна убежала, а я осталась одна. Я все еще надеялась, что мне больше не придется ни с кем контактировать, поэтому стре милась создать из комнаты своего рода убежище. Рядом с кроватью стоял туалетный столик с небольшим зеркалом, которое подсвечивали круглые лампочки, вставленные в раму. Заглянув в него, я поправила выбившиеся из идеально ровного каре черные пряди и поняла, что забыла все, о чем говорила Брианна, – кто и где живет и как кого зовут.

Длинный белый шкаф с зеркалами в пол возвышался у двери, в нем я аккуратно разложила и развесила вещи. Еще в моей комнате было гигантское окно с широким подоконником, на таком можно и сидеть, и лежать, что мне очень понравилось. Я тут же разместила на нем черно-белые подушки. Рядом с кроватью на полу лежал небольшой пушистый коврик, а вся комната была настолько светлая – вся в белых тонах, – что у меня покраснели и начали слезиться глаза. В Филадельфии в моей спальне не нашлось бы ни одного светлого пятна. Слишком уж непривычно было так резко менять тьму на свет.

– Боже, серьезно?! – воскликнула я, достав из пакета на дне маминого чемодана две пары босоножек, первые – на двенадцатисантиметровом каблуке, вторые на такой же высокой платформе.

К ним прилагалась записка: «Моему Лепрекону». Тут же раздался звонок мобильного.

– Привет, мам, я тут как раз обнаружила говнодавы.

– Пообещай, что пойдешь в них на вечеринку.

– Обещаю, что не пойду на вечеринку ни в них, ни в своих кедах.

– Офелия, прекрати! В кого же ты такая зануда… – Мама тяжело вздохнула. – Ладно. Бегом на улицу.

– Ты что задумала? – Я выглянула в окно, но то выходило на окно соседней коммуны, цвета мокрого асфальта. Дома стояли слишком близко: я даже смогла разглядеть интерьер комнаты напротив.

– Скорее. – И пошли гудки.

В голове играла мелодия из фильма «Миссия невыполнима», пока я пыталась незаметно выбраться из дома, чтобы не столкнуться с новыми соседками. Прямо перед фасадом меня ждал автомобиль. Да что там, это была самая настоящая машина моей мечты! «Шевроле-Камаро» матового черного цвета, с ксеноном, с тонированными стеклами (кроме лобового), на невероятных дисках. Из этой крутой тачки грациозно вышла мама и тут же кинула в меня ключи, но я в попытке их поймать споткнулась, и связка упала на газон. Как обычно в моей жизни.

– Когда-нибудь ты перестанешь шлепаться на задницу. – Мама помогла мне встать. – Поздравляю с поступлением!

– Мам, это что, мне?! – Мой восторженный визг, должно быть, слышали все ближайшие штаты. – А-а-а! Не может быть!

– А поцеловать?

Я прыгнула маме на шею и зацеловала лоб, щеки и макушку. Наверное, такой нежности я не проявляла долгие годы.

– Но как же так? Она же стоит бешеных денег! – говорила я, обходя машину по пятому кругу, все еще не веря своему счастью. Пожалуй, этому подарку я радовалась даже больше, чем поступлению в Принстонский университет.

– Гектор помог, да и сбережения все равно было некуда девать. Только на проживание твое. Мы еще сабвуфер тебе установили. Раз уж больше дома ты долбить музыкой не сможешь, то пусть хоть в машине будет.

Я снова завизжала. Надо отдать маме должное – она никогда не жаловалась на шум из моей комнаты и басы, из-за которых периодически потрясывало кухонную посуду.

– Ты самая лучшая на всем белом свете! – Я стиснула маму в объятиях. – Поставлю ее в гараж.

– О, привет! Ты сестра Офелии? – В дверях показалась Брианна и, скрестив руки на груди, шагнула к нам по гравийной дорожке. Наверняка услышала мои визги. – Я Брианна.

– Добрый день, Брианна, я мама Офелии, мы общались с тобой в социальной сети. – Мама элегантно протянула ей руку.

– Ох, вот это да! Прошу прощения! Чтоб мне так выглядеть в вашем возрасте. – Брианна восхищенно вылупилась на маму. – То есть я хочу сказать…

– Ничего. Можешь звать меня просто Вирджиния. Ладно, не хочу быть мамой-сталкершей, поэтому вернусь в глухую Филадельфию, чтобы ти хонько скучать по дочери. Кстати, Брианна, я уже говорила, что Лия очень обособлена от общества? Будь добра, помоги ей раскрепоститься.

– Мама, ну в конце концов! – возмутилась я, возвращаясь из гаража.

– Все, побежала! Удачи в первый учебный день! – Мама чмокнула меня, а затем Брианну.

Мне это не понравилось. Брианне – очень даже.

– У тебя просто офигенная мама! – Брианна сжала меня в объятиях, и я, так и не поняв, что от меня требуется, застыла столбом. – Ты под моим чутким надзором. – Она провела пальцами от своих глаз к моим.

Я пыталась понять, раздражает меня эта девчонка или я потихоньку проникаюсь к ней симпатией, раз уж позволила себя обнять.

– Слушай, я заняла гараж, это ничего?

– Все в порядке, есть еще два гаража на задней территории. А что за тачка? – Мы сделали пару шагов в направлении гаража. – Очуметь! Офелия, ты не перестаешь удивлять! Не то что у белых цыпочек из «Дзеты». Там сплошь «бентли», «пежо» и «мерседесы» почти игрушечные.

– Упаси боже… – открестилась я, вспоминая дни, проведенные в мастерской отца.

2

Я не спала почти всю ночь, потому что в соседнем сестринстве слишком громко играла музыка, а в братствах отборно и активно ругались. Но из-за интриги и предвкушения нового дня, я спокойно поднялась, надела черную блузку, черные облегающие брюки и лакированные лоферы. Я сидела с утюжком в руках, пока волосы не превратились в недвижимую прямую стену, нарисовала аккуратные стрелки, подкрасила ресницы и решила накрасить губы любимой алой помадой. Зеленый цвет глаз стал глубже, насыщеннее, и вкупе с яркими губами придавал мне сходство с ведьмой.

– Лия, мы тут вафли приготовили! – крикнула Брианна, заслышав мои шаги по лестнице.

– Всем доброе утро, – буркнула я. Боже, никогда не жила больше чем с двумя людьми в одном доме.

– Я Лайла, – бросила девушка-афроамериканка, которая второпях доедала йогурт.

– Я Дори, это Ирма. Камми и Викки уже в университете.

У Дори, как и