Правда или последствия - Анника Тор

— Мама!

— Договаривайтесь сами, — сказала мама.

— А ты не можешь помыть? — спросила я, хотя знала, что мама скажет «нет». Мытье посуды — наша с Антоном обязанность.

— Нет, — сказала мама, — мне нужно уложить Калле, а потом…

Она сделала паузу.

— …потом у меня есть кое-какие дела.

— Феликс? — спросил Антон.

Маме тридцать семь лет, но она, не поверите, по краснела, когда Антон упомянул Феликса. Она всегда такая, когда влюбляется. Поначалу. Она поет у плиты и покупает одежду, которая ей не по карману. Время проходит, мама становится нервной и раздраженной, гремит кастрюлями и ругает нас ни за что. Затем все заканчивается, мама плачет и курит больше обычного. Потом жизнь входит в обычную колею. До следующего раза.

— Значит, ты не поможешь мне с английским? — спросил Антон.

— Никак не могу, — ответила мама и улыбнулась.

— Тогда я помою посуду, когда вернусь, — сказала я и пошла в прихожую за Кукиным поводком. Она тут же примчалась и стала скакать вокруг меня. Куки обожает гулять.

— Принеси мне пачку сигарет, — попросила мама и дала мне пятьдесят крон. — А на сдачу можешь купить конфеты.

Киоск Измета находится сразу за углом. На самом деле это не киоск, а маленький магазинчик, и называется он «Продукты из Стамбула». А Измет хоть и турок, но не из Стамбула, города, который даже больше Стокгольма, а из какого-то горного села. Теперь он живет в Альбю и держит у нас в Сёдере свой магазин. Не знаю, когда он отдыхает — его магазин открыт почти круглые сутки.

Когда я вошла, Измет был за прилавком. Перед ним стояла Карин. Она купила молоко и бананы и теперь расплачивалась.

— Нора! — воскликнул Измет. — Здравствуй! Когда придешь ко мне работать?

— Ты же знаешь, я плохо считаю, — ответила я.

Карин медленно сложила в пакет молоко и бананы и пошла к двери, но звука дверного колокольчика я не услышала.

— Что будешь покупать? — спросил Измет.

— Сигареты для мамы.

Я могла не уточнять, какие — он и так знал, что мама курит желтые «Blend». Он достал пачку, я протянула деньги.

— На сдачу конфеты, — сказала я. Какие — Измет тоже знает, главное, чтобы не кисло-сладкие, от них у меня мурашки по коже бегают.

Протягивая мне пакетик с конфетами, Измет сказал:

— Держи и не забудь угостить Куки и подружку.

Я обернулась и увидела, что Карин до сих пор не ушла. Она стояла возле стеллажа с прессой и листала журнал.

Я удивилась. Вот не думала, что Карин читает глянцевые журналы. В другом магазине ей бы сказали: «Купи, а потом читай», но Измет не такой.

Проходя мимо Карин, я заглянула ей через плечо. И обалдела. «Что нравится мужчинам», а ниже помельче — про ноги, про попу. И, конечно, про грудь.

Карин почувствовала мой взгляд и быстро закрыла журнал. Я вышла из магазина, она тоже.

Куки была привязана возле магазина. Она очень обрадовалась, когда я вышла, завиляла хвостом и всё прыгала, пока я, присев на корточки, развязывала поводок.

— Как зовут твою собачку? — раздался сзади голос Карин.

— Куки, — ответила я. А почему бы и не ответить, если нас никто не слышит?

— Куки, — мечтательно повторила Карин.

Она присела на корточки рядом.

— Можно ее погладить?

— Конечно!

Карин почесала Куки за ухом. Моя собака обычно чужих не любит, но Карин ей сразу понравилась. Она еще больше завиляла хвостом и лизнула Карин в нос.

Я стала терять терпение. Дома ждет немытая посуда. А еще я хотела и уже почти решила пройти мимо того места в парке, где они обычно гуляют. Просто пройти, как будто случайно. Вдруг они со мной заговорят?

— Мне пора, — сказала я и встала. — Куки надо выгулять.

Карин посмотрела на меня снизу вверх.

— Можно я с тобой? — умоляюще произнесла она. — Пожалуйста!

Не знаю почему, но я согласилась.

Мы пошли в парк, по дороге я угостила Карин конфетами. Карин предложила заняться дрессировкой Куки. Научить ее запрыгивать на скамейку, как в цирке.

Я не думала, что у нас что-нибудь выйдет. Куки ведь совсем не дрессированная. Скажешь: «Сидеть!» — а она только хвостом виляет. Но Карин загорелась и очень хотела попробовать. Я разрешила ей взять из пакетика несколько конфет для Куки. Карин сказала, что когда собаку учишь, ее всегда нужно поощрять.

Сначала Карин бросила палку, и Куки ее принесла. Такие игры она любит. После того, как она проделала это несколько раз, Карин подняла палку над скамейкой и скомандовала: «Прыгай!». Возбужденная Куки скакала вокруг Карин, лаяла, и вдруг запрыгнула на скамейку. Тогда Карин отдала ей палку и угостила конфетой.

Повторив это упражнение три раза, Карин сказала: «Прыгай!» уже без всякой палки. И Куки прыгнула!

Потом попробовала скомандовать я, и тоже успешно.

— Она научилась, — сказала Карин.

Щеки ее порозовели, я никогда не видела ее такой оживленной. От ее неуверенности и неуклюжести не осталось и следа!

— У тебя есть собака? — спросила я.

Я подумала, что она, может быть, уже пробовала дрессировать собак. Но она покачала головой.

— А вообще кто-то из животных есть?

— Нет, мне не разрешают… От животных шерсти много… И запах…

Карин присела на корточки и стала гладить Куки.

— Если бы мне разрешили купить собаку, я бы хотела такую, как Куки.

Наверно, мы долго были в парке, уже начинало смеркаться. Карин посмотрела на часы и сказала, что пора идти домой. Ее ведь только за молоком и бананами послали. Гулять в темноте ей родители не разрешают.

Я напрочь забыла и про грязную посуду, и про маму, ждавшую свои сигареты. А еще забыла, что собиралась сходить в ту часть парка, где гуляли Сабина, Фанни и вся их компания. Теперь я об этом вспомнила, но идти туда вместе с Карин было нельзя.

Мы пошли напрямик, самой короткой дорогой. Карин рассказывала о том, чему еще мы можем научить Куки.