Скульптор - Грегори Фьюнаро

Кэти обнаружила в его голосе тень акцента Новой Англии — обезоруживающая мелочь, после которой она сразу же прониклась к нему симпатией.

— Что ж, чем я могу вам помочь, специальный агент Маркхэм? — спросила Хильди, усаживаясь напротив.

— Полагаю, доктор Поулк уже объяснила, почему я вас искал?

— Да. Что-то связанное с итальянским Возрождением и исчезновением Томми Кэмпбелла?

— Совершенно верно, мэм. — Маркхэм достал из кармана маленькую пачку моментальных фотографий. — То, что я собираюсь вам показать, представляет собой конфиденциальную информацию, хотя, возможно, долго такое не продлится. Первой на место прибыла полиция округа Уэстерли, сегодня рано утром, до того как известили власти штата и наше управление в Бостоне. Несмотря на то что Кэмпбелл исчез в Уотч-Хилле, учитывая его известность, мы занимались этим расследованием с самого начала. Пока что нам удавалось не поднимать лишнего шума, но когда в дело вмешивается местная полиция, всегда повышается вероятность того, что средства массовой информации проведают какие-то подробности еще до того, как мы успеем этому помешать. Скорее всего, уже сегодня к вечеру все случившееся получит широкую огласку, но вы можете дать слово, что до тех пор будете молчать обо всем том, что я вам сейчас покажу? Не станете обсуждать это ни с кем, в том числе со своим боссом доктором Поулк?

— Да, обещаю.

Агент Маркхэм выбрал из пачки один снимок и положил его на стол.

— Вы узнаёте то, что изображено на фотографии?

— Конечно, — не задумываясь, ответила Кэти. — Это «Вакх» Микеланджело.

— Вы уверены? Пожалуйста, доктор Хильдебрант, присмотритесь внимательнее.

Кэти повиновалась, хотя на самом деле ей не нужно было глядеть на фотографию дважды. Скульптура была снята общим планом, с некоторого расстояния и сбоку, но доктор Кэтрин Хильдебрант, пожалуй ведущий американский эксперт по творчеству Микеланджело, могла бы описать все детали «Вакха» с закрытыми глазами. Сейчас она снова увидела противоречивую, но прекрасную скульптуру римского бога виноделия — пьяного, с трудом держащегося на ногах, казалось готового вот-вот, шатаясь, сойти с основания. Все было на месте: и чаша с вином в поднятой правой руке, и тигровая шкура, и грозди. Кэти разглядела за спиной Вакха сатира с козлиными ногами, с улыбкой лакомящегося кистью винограда, выскользнувшей из левой руки бога. Этого Вакха работы Микеланджело Кэти знала так же хорошо, как собственное тело. Она читала в университете отдельную лекцию, посвященную этой скульптуре, работая в Гарварде над диссертацией о творчестве Микеланджело, специально ездила в Италию. Да, если специальный агент Маркхэм хотел узнать о добром старом парне Вакхе, он определенно обратился по адресу, ибо доктор Кэтрин Хильдебрант написала монографию на эту тему!

— Однако я сразу могу уточнить, что речь идет о копии, — наконец сказала Кэти. — Этот фон, кусты позади статуи, — фотография была сделана на улице. Оригинал в настоящее время обитает в Национальном музее Барджелло во Флоренции. Однако копия просто бесподобная, это я вам точно говорю, вплоть до окраски мрамора. Но я не понимаю, какое отношение это может иметь к исчезновению Томми Кэмпбелла.

Помолчав немного, специальный агент Маркхэм положил на стол следующую фотографию. На ней крупным планом была снята голова статуи — венок из виноградных кистей, широко раскрытый рот, выпученные глаз. Теперь, в отличие от первого снимка, Кэти сразу же заметила: на этой фотографии что-то не так.

Тут до нее вдруг дошло. Она словно ощутила удар в солнечное сплетение.

— Господи, — прошептала Хильди. — Это же он! Томми Кэмпбелл!

— Да. Сегодня утром его обнаружили в Уотч-Хилле, в саду исполнительного директора одной инвестиционной компании, меньше чем в полумиле от дома его родителей. Труп уже опознан. Похоже, тот, кто убил Кэмпбелла, каким-то образом сохранил тело и расположил его в позе статуи, добившись даже нужного цвета, как вы верно заметили.

Захлестнутая волной шока, Кэти почувствовала, что слова застряли у нее в горле, но она понимала, что ей нужно их выдавить.

— Кто? Я хочу сказать, кто мог пойти на такое?

— А вот это, надеюсь, вы и поможете нам установить, доктор Хильдебрант. Сейчас там работает бригада криминалистов, проводит предварительный осмотр, но нам нужно, чтобы вы изучили место преступления до того, как мы заберем трупы.

— Трупы? Вы имеете в виду сатира? Значит, это тоже настоящий человек?

— Да, мальчик, — слабым голосом подтвердил Маркхэм. — Точнее, верхняя половина. Низ, судя по всему, — задняя часть козлиной туши.

— Боже милосердный, — простонала Кэти и, несмотря на легкий приступ тошноты, подступивший к горлу, и слезы, застилавшие глаза, спросила: — Кто это?

— Пока что точно сказать нельзя. Как раз в настоящий момент наш сотрудник изучает список пропавших без вести. Возможно, пройдет еще какое-то время, прежде чем мы сможем установить личность. Понимаете, в отличие от Кэмпбелла черты ребенка были существенно изменены, подправлены, чтобы точно воспроизвести выражение лица сатира Микеланджело.

Кэти почувствовала внутри пустоту. Ее охватило оцепенение.

— Вы не хотите переодеться? — предложил Маркхэм. — Для апреля погода холодная, а у воды еще хуже.

— Но почему я? — внезапно спросила Кэти, которая находилась словно в тумане, собственный голос показался ей чужим. — Несомненно, у вас есть свои специалисты в данной области, те, кто узнал статую, определил, что это работа Микеланджело. Хочу спросить, что такого я смогу сказать, чего вы не найдете в Интернете, черт побери?

Не говоря ни слова, специальный агент Маркхэм положил на стол последнюю фотографию. Кэти в ужасе посмотрела на снятые крупным планом буквы, аккуратно высеченные на основании, на котором стояло мумифицированное тело Томми Кэмпбелла. Надпись гласила: «Посвящается доктору Хильдебрант».

Наружная оболочка бывшей конюшни по-прежнему оставалась кирпичной. Такой ее выстроило в восьмидесятых годах XIX века зажиточное семейство, сколотившее состояние на производстве текстиля, на тогдашней окраине Ист-Гринвича, штат Род-Айленд. Она находилась ярдах в тридцати позади главного дома. Попасть туда можно было по вымощенной каменными плитами тропинке, ведущей от черного крыльца, или по грунтовой дороге, которая ответвлялась от своей мощеной сестры и проходила через густую рощу в западной части поместья.

Сам дом представлял собой неуклюжее трехэтажное строение с разворотным кругом перед крыльцом, в центре которого стоял давно не работающий фонтан. Так называемая парадная дверь на самом деле находилась сбоку и смотрела на восток, на ровные ряды деревьев. Поэтому посетители, которые сейчас приходили крайне редко, поднимались по ступеням, ведущим в комнату, расположенную рядом с библиотекой, которая выходила окнами на разворотный круг.

Однако Скульптор практически всегда пользовался задней дверью, ибо у него постоянно были дела в старой конюшне. Лишь после этого он шел к своему отцу, в дом, где прошла вся его жизнь. Семья Скульптора жила здесь с 1975 года, переехала сюда почти сразу же после его рождения. К этому времени конюшня уже давно была переделана в гараж на две машины с комнатой наверху, где при предыдущем владельце дома жил сторож. В детстве Скульптор часами играл один в пустом жилище. Однако в основном он просто прятался там, когда родители ругались или мать, напившись, била его.