Где лежит море? - Юрг Шубигер

— А не выпить ли нам по чашечке кофе? — предложил Мужик и пошел вперед через площадь.

Тут как раз зазвонил церковный колокол. Он звонил так громко, что моя голова начала покачиваться в такт.

На ступенях церкви появилась свадебная процессия. Невеста, вся в белом, показала на нас и что-то закричала. Оказалось, что она хочет со мной сфотографироваться. Ведь это был добрый знак[1].

Она пригласили меня на свадебный пир, а заодно и Мужика. Мы ели, пили, чавкали и чмокали. Когда мы снова вышли на улицу, Мужик пропел:

В темноте я его почти не видел, только слышал и чувствовал знакомый запах.

Мы пошли дальше. Топ-топ-топ, цок-цок-цок.

— Ты чего хромаешь? — спросил Мужик.

Мы сели, он раскрыл сумку, извлек оттуда тюбик с мазью и намазал мое больное копытце. А потом сказал:

— Смотри-ка, Хряк!

И мы оба посмотрели на небо. Ночь была звездной. Некоторые звезды мигали. А некоторые собирались в небольшие стайки, из которых получались разные фигуры. Мужик показал мне Большую Медведицу и Малую Медведицу. Обе не имели ничего общего с медведями.

— Наверное, это какие-то особенные медведи, — предположил Мужик. — Какой-нибудь редкий или вымирающий вид.

— Малая Медведица больше похожа на свинью, — заметил я. — Или на маленького поросенка.

Мужик согласился.

— А есть ли такие созвездия, которые похожи на людей? — спросил я.

— Конечно, и очень много, — сказал Мужик. Например, Волопас.

И он показал мне нечто, что больше напоминало свинопаса.

Еще через два дня пути — топ-топ-топ, цок-цок-цок — мы взобрались на небольшую гору и… вдруг мы увидели море. Оно лежало прямо перед нами — все красное на закате. Мы со всех ног бросились вниз. А потом встали рядышком и принялись смотреть вдаль.

— Хряк, ты только посмотри! — сказал Мужик.

Стемнело. А от моря исходил все тот же шум — приглушенный и монотонный. И вот что мы оба подумали: конечно, море такое… такое… а все-таки оно немножко однообразное.

— Жил да был усатый кит.

— Именно кит?

— Ну да, кит. Лев, конечно, тоже жил. И лиса, и осел, и альпийский козел, и семеро козлят, и своры собак, и стада лошадей, и десятки ежей. И мужчина, и женщина, и их дитя — все когда-то жили-были.

— А они жили когда-то, или можно сказать, это бывало неоднократно?

— В общем-то, да. Но когда-то жил да был именно кит усатый. Один уже немолодой усатый кит.

— Один-единственный?

— Да. Этот кит был один, хотя и другие бывали.

— А что же в нем было особенного?

— Он пел.

— Надо же, я так и подумал. Кит пел!

— Да, пел. Плыл по морю и пел.

— Ну а дальше?

— Плыл и пел, плыл и пел. Вот так.

— А как?

— Красиво и протяжно.

— Ты сам его слышал?

— Нет, только рассказы о нем. Я слышал, будто когда-то жил да был один кит усатый. Он плыл по морю и пел. А его песнь была…

— Какова?

— Красива и протяжна.

А в другой раз когда-то жил да был другой кит усатый. Другой кит тоже пел, но, к сожаленью, он фальшивил. И поэтому, чтоб не пугать своих братьев и сестер, он пел только в одиночестве. Если же рядом был кто-то, другой кит молчал. Потому что даже самые обычные слова, такие как «Добрый день» или «Счастливого пути», выходили у него как-то неприятно.

В общем, другой кит молчал. Плыл и молчал, плыл и молчал. И многие решили, будто кит немой, а то и глухонемой. Они кивали головами и размахивали плавниками, стараясь объяснить ему то, что он и так уже давно понял.

И все же кое-кому голос кита нравился. Пусть этот кто-то был единственным во всем Тихом океане, но все-таки он был. Точнее, была. Ведь это была она, самочка кита. Ей нравилось слушать, как другой кит желает кому-нибудь доброго дня, счастливого пути или спокойной ночи. Ах, если б она только могла слышать его песни, счастью ее не было бы предела! Потому что это были песни о любви, которые другой кит пел для своей самочки. Но пел-то он их в одиночестве. Вот она и не знала, что другой кит ее любит. А он не знал, что она любит его, больше, чем кого-либо во всем океане. Она же тоже замолкала, когда он к ней приближался. Так они и плыли по теченью, как все жители моря. И качались на волнах, расчесывающих заросли густой морской травы.

Но и молчанье другого кита самочке очень нравилось — оно было особым.

В нем слышались звуки великой тишины Тихого океана. А в ее молчанье киту чудилось жужжанье морского шмеля, если такой, конечно, есть. Так они и плыли, плечом к плечу, бок о бок, не сводя друг с друга маленьких глаз. И было это так прекрасно и так печально, что время от времени один из них, а то и оба, плакали. Но она его печали не замечала, а он и не думал, что тоскует она. Ведь в море слезы невидимы, и на вкус они такие же, как морская вода.

А теперь представьте себе, какая прекрасная картина: два кита, каждый длиною в двадцать пять метров и весит как шестнадцать слонов. И вот они оба предаются глубокой печали. Ну, и радуются, конечно, тоже. А происходит все это в огромном, беспредельном океане, где с одного берега и не разглядишь, что творится на другом.

В мире существуют морские львы, морские черепахи, морские звезды и морской язык.