Второе восстание Спартака - Андрей Константинов

– Планируемые потери?

Жаворонков замялся, и вместо него негромко ответил Кузнецов:

– Лаврентий Павлович, мы планируем, что все самолетывернутся на остров.

– Даже без прикрытия истребителей?

– Так точно.

Берия уважительно поднял брови, но Кузнецов понял этотмимический жест по-своему и сказал с нажимом, уперев взгляд в карту:

– Я считаю: нам не нужно, чтобы летчики героически погиблиза Родину. Нам нужно, чтобы летчики выполнили приказ Родины. И были готовы кдальнейшим победам.

Сталин тем временем надорвал папиросу по спирали, аккуратноссыпал табак в трубку, чиркнул спичкой и наконец закурил. Спросил у Кузнецова,выдохнув облачко сизого дыма:

– Когда вы собираетесь начать операцию?

– Как можно быстрее, товарищ Сталин. Не позднее десятогоавгуста. Обеспечивать аэродромы на Эзеле становится все труднее, немец ведь изовсех сил к Таллину рвется... Но недели полторы на подготовку у нас определенноесть.

– А не потому ли вы, Николай Герасимович, все это изатеяли, – ласково улыбнулся Берия, – чтобы заранее очки себезаработать? Если Балтийский флот все ж таки будет заперт немцем, товарищ Сталинвас по головке не погладит...

– Лаврентий Павлович!..

– Да шучу я, шучу, – отмахнулся Берия. – Должностьу меня сволочная такая: в первую очередь плохое в людях подозревать. Потому чтоесли я не буду подозревать, то грош мне цена, особливо сейчас, во время ох какдалеко не мирное...

– Хватит, а? – устало скривился Сталин и оперся рукамио столешницу. Кожа на тыльной стороне ладоней была сплошь усыпана старческимивеснушками. – Итак. Что думаете по этому поводу, товарищи?

– Считаю, что такая операция сейчас простонеобходима, – убежденно произнес Шапошников и азартно откинулся на спинкустула. – Бомбовый удар по Берлину – это, знаете ли... это удар Гитлеру нев бровь, а в глаз. Вся Европа с Америкой увидят, что СССР не только не сломлен,но и способен поразить хищника в самое сердце...

– Полностью согласен, – добавил Берия. – Однако,со своей чекистской колокольни глядючи, хочу вопрос задать: кто будетзаниматься подбором экипажей?

– Товарищ Жаворонков, лично, – ответил Кузнецов.

– Планирую набрать людей из Первого минно-торпедногополка, – сказал командующий ВВС ВМФ, – и буквально через два дняперебазировать на остров. Хотел подключить и Черноморскую авиацию, нообстановка там сейчас не слишком-то благоприятная...

– Вам виднее, – пожал плечами Берия и сделал пометку вблокноте. – Только душевно вас прошу: перед тем как перебазировать, высписок экипажей мне перешлите, ладно? Корректировать ничего не буду, упаси бог,не мое это ведомство, а... Ну, просто так. Пусть будет. И еще. Как народныйкомиссар внутренних дел предлагаю считать эту операцию, ежели мы ее утвердим,совершенно секретной вплоть до завершения. Потому как если произойдет утечка ивраг будет готов к торжественной встрече наших самолетов, то мы потеряем непросто машины и их экипажи... Так что наработки по обеспечению секретности ибезопасности готов представить уже завтра утром.

– Итак, я вижу, что эта идея и вам пришлась по душе, –произнес Сталин. – Мне она тоже понравилась. Поэтому... Ответственнымперед Ставкой за успех назначаю товарища адмирала Кузнецова. И докладывать орезультатах будете лично мне.

– Есть, товарищ Сталин.

– И если вопросов, уточнений, комментариев, предложенийбольше нет, то на этом считаю разговор законченным.

Председатель Госкома обороны неторопливо встал (сделав знакостальным не подниматься: чай, не графья) и вновь подошел к окну. Сумерки ужесгустились, но небо на западе, там, откуда бронированным чудовищем наползалвраг, было чистым, светло-голубым. Пурпурные тона исчезли совершенно – а вместес ними исчезла и беспросветная тяжесть, давящая на сердце.

«Мы не сдадимся, – вдруг с холодной ясностью понялСталин. – Мы никогда не сдадимся».

– Ставка... нет, лично я, – сказал он, необорачиваясь, – возлагаю на этот полет очень большие надежды. И я неприказываю, я прошу вас не подвести народ и Правительство. Если акция сорвется,если самолеты не долетят, а будут сбиты на подходе к цели... Это, думаю, будетравносильно нашему проигрышу в войне... Спасибо, товарищи. Все свободны.

За его спиной заскрипели отодвигаемые стулья, зашаркалиподошвы. Он не повернулся, продолжал смотреть на тускнеющий закат.

А где-то далеко, в районе Красной Пресни, завыли сирены,предупреждая о приближении немецкой авиации.

Декабрь 1939 года

За окном свирепствовала лютая, редкостная даже для концадекабря стужа, а внутри корпусов было не просто тепло: внутри было жарко.Котельная госпиталя кочегарила на полную катушку. И не удивительно –прежнего завхоза отправили не то строить каналы, не то рубить леса, короче,приносить пользу всему народному хозяйству. Наглядный пример много убедительнеевысокопарных слов и яростной пропаганды. И теперь можно голову прозакладывать,что новый завхоз вовремя и в достаточном количестве запасет угля, отремонтируеткотлы и трубы, проверит все до единой батареи... Словом, врачи и больные моглине волноваться – даже если уличная температура против сегодняшних минустридцати шести упадет до минус сорока шести, никаких аварий не будет.

Благодаря раскаленным батареям форточку в библиотеке можнобыло не закрывать. А то закроешь и задохнешься, как от боевых отравляющихвеществ, – настолько плотная табачная завеса висела в помещении.

Как-то так само по себе сложилось, что курилкой этогоотделения госпиталя стала библиотечная комната. Ну а где еще можно спокойноподымить и неспешно потолковать о всякой всячине? На лестничных площадках теснои прохладно, а все коридоры забиты койками – Финская война переполнилагоспитали и больницы Ленинграда.

Собственно, о ней, о войне, в курилке в основном и говорили.Разговор, конечно, соскакивал и на иные, сугубо гражданские темы, но неизменновозвращался к «зимней войне»... А чему тут удивляться, когда все обитателигоспиталя еще совсем недавно мерзли в снегах на Карельском перешейке, а надголовой свистели финские пули.

– ...Смотрим в бинокль на убитых белофиннов. Ну точно: уодного бутылка, никаких сомнений. Наполовину вылезла из кармана. И как достать?Не подползешь. Финны, сволочи, все простреливают. Казалось бы, амба – играй,труба, отбой. Ан нет, наш солдат без боя не сдается...

Это в сизых папиросных облаках солировал один из затейниковразговорного жанра, каковой всенепременно найдется в каждой больнице, как и вкаждой роте. Мастер сыпать байку за байкой.