Плен – не подчинение - Альмира Рай

— Выпей, — новый приказ, грозящий превратиться в проблему, если не исполню. И, конечно, он протягивал мне стакан с водкой.

— Боюсь, меня стошнит от одного только запаха.

— Лучше бы ты боялась воспаления легких, — пророкотал он, продолжая впаривать мне чертов стакан. — Сейчас тебе нужно согреться изнутри.

Не поднимая головы, чтобы снова не наткнуться взглядом на его устрашающий стояк, я протянула руку и приняла жидкий огонь. Выпила все одним глотком, задержав дыхание. Так и хотелось бросить в камин стакан до звона, но я быстро отставила его на пол и прижала рот тыльной стороной ладони. Это даже не водка, а какое-то непрофильтрованное дерьмо. Но оно согревало, каким бы мерзким ни казалось на вкус.

Мудак наклонился и поднял бокал сам. Налил опять и коснулся моего плеча.

— Еще.

— Я уже согрелась, — соврала из упрямства.

— Если согрелась, тогда я готов снимать штаны, — пророкотал он язвительно, и я опять взяла водку, ненавидя его все больше всеми фибрами души. Упрямый больной сукин сын. Пожалуй, мне стоит рискнуть и огреть его сковородой. Затем украсть уродливые ботинки и свалить. А еще лучше украсть всю обувь, тогда он точно за мной не пойдет.

— Ты говорил, что отвезешь меня в город. У тебя есть транспорт?

Он вырвал у меня из руки пустой стакан и резко схватил за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Но хуже всего то, что я, не до конца контролируя себя, прошлась взглядом по всему телу — от бугора в штанах по темной дорожке волос вверх к покрытым венами животу, мощной грудной клетке, шее, губам. И только тогда до полуприкрытых злых глаз, в которых плясали языки огня.

— Даже и не думай об этом, — с угрозой произнес он. А я не сразу вспомнила, что говорила, ведь думала только о том, насколько он огромен везде. — Тебе некуда идти. А мне не к кому тебя отвозить. Ты останешься здесь так долго, как я захочу.

— Значит… — мой голос охрип до шепота. — Я пленница?

Он хмыкнул. Не отпуская моего подбородка, поставил стакан на полку и, как только освободил вторую руку, положил свою лапищу на член. Мои глаза в ужасе округлились, когда он неприличным, чисто мужским движением начал поглаживать себя. И смотрел при этом так, будто прямо сейчас трахал мой рот. Новая волна дрожи окатила все тело, и я вырвала свой подбородок, послав ему испепеляющий взгляд — все, что мне оставалось.

— Ты хотела есть, — напомнил он многозначительно. Как бы давая мне немного времени, но совершенно не давая шансов.

В холодильнике была одна-единственная огромная кастрюля. Я достала ее, даже не позаботившись о том, чтобы разогреть еду. Просто схватила с раковины чистую вилку и начала уплетать это нечто под названием пельмени. Мясо с луком в тесте.

— Странный вкус, но неплохо, — зачем-то сказала я. Наверное, была слишком рада тому, что еда наконец попала мне в рот. Кажется, я не ела несколько суток. Интересно, псих разозлится, если я приговорю все?

— Русская кухня, — произнес он, как будто это все должно было объяснить. Он подпер стену, сложив руки на груди и наблюдая за мной. Я машинально кивнула, продолжая жевать. А потом ошеломляющая мысль опять ударила в голову, и над ней загорелась воображаемая лампочка.

Сибирь, пельмени, водка. Я в России?

— Россия! — воскликнула я и закашлялась, едва не подавившись. — Почему, мать вашу, Россия? Как я здесь оказалась?

Я уставилась на дикаря, словно он мог дать ответы на все мои вопросы, но он выглядел еще более раздраженным.

— Ты все продолжаешь делать вид, что у тебя амнезия? На меня это не подействует! — Он оторвался от стены и грохнул ладонями по столу. Подскочила даже кастрюля. Что уж говорить обо мне — я опять едва не поперхнулась от его рева: — Кто тебя подослал?

— НЕ ЗНАЮ! — заорала в ответ. — Я очнулась в незнакомой машине, в чужой одежде, перед глазами дерево, в голове белый шум. А потом я пошла, скатилась по склону и набрела на твою хижину. Думаешь, я всем этим наслаждаюсь? Я похожа на ненормальную?

Он стиснул челюсти и тут же недоверчиво спросил:

— И где эта машина?

Я махнула в сторону двери.

— Где-то там. Мои следы еще должно быть видно.

Но стоило мне посмотреть в окно, и мой пыл и уверенность моментально остыли. Там была жуткая метель. Снегопад усилился настолько, что, наверное, даже дверь не открылась бы. Я конкретно застряла с этим психом. От этого хотелось застонать и приложиться лбом о стол.

— Ну, конечно! — язвительно ответил он. — И, конечно, ты не сможешь вспомнить дорогу к машине.

— Но я… — заткнулась и поняла, что бесполезно. Он просто не собирался мне верить. Тогда созрел логичный вопрос. — Слушай, я же откуда-то выехала на той машине. Если не от тебя, то от кого? Кто живет здесь поблизости?

— Никто, — отрезал он. — На мили вокруг никого нет.

И застыл, пытливо смотря мне в глаза, я свои тоже не отрывала. Он врал. Я чуяла своей чуйкой, что каждое слово ложь.

Закинув пельмень в рот, уставилась перед собой, пытаясь вспомнить хоть что-то. Нужно больше информации, чтобы запустить память.

— Как тебя зовут? — вопрос сам собой сорвался с губ.

Псих опять хмыкнул.

— Миша, — произнес он с непонятной мне издевкой.

— Ты русский? — уточнила, потому что имя точно русское.

— Нет. Ты разве не слышишь, что я говорю на чистом английском?

— Значит, американец, как я?

Он оторвал руки от стола и заворчал.

— Нет уж, спасибо. Я канадец.

А после подошел к вещам, которые сорвал с меня, и начал нюхать их, будто запахи могли ему хоть о чем-то сказать. Хотя, честно говоря, я понадеялась, что так оно и будет.

Когда он просто скомкал одежду и выбросил ее в камин, я напряглась, потому что на его лице читалось явное недовольство. То есть, другое, не такое, как всегда.

— Что-нибудь учуял? — спросила я, не в силах скрыть надежду.

Миша проигнорировал вопрос, кивнул на кастрюлю и спросил:

— Ты уже доела?

Прозрачный намек, что пора прекращать допрос.

Я растягивала удовольствие, как могла, и все же еда закончилась очень быстро. И затем мне, конечно, захотелось пить.

— Вода? — спросила я явно резче, чем кретину хотелось бы.

— Для начала ты должна сказать спасибо за еду.

— Ну, ты уже придумал мне другой способ, как тебя отблагодарить, не правда ли? — зло спросила я, удивляясь тому, насколько смелой стала, как только утолила голод. Еще бы согреться. Мороз то и дело возвращался, особенно холодно было ногам.

Вот и сейчас я вздрогнула, а псих подошел к плите и снял с него чайник. Затем бросил в чашку чайный пакетик и залил все водой.