Хорошее поведение - Блейк Крауч

Летти вышла в номер, взглянула на кровать. Арнольд лежал без движения.

Оказавшись у двери, она открыла замок и как можно медленнее повернула ручку. Щелчок дверного засова показался оглушительным. Она потянула на себя дверь и шагнула через порог.

Летти расположилась в холле, сейчас шумном и оживленном – дело шло к ужину. Сидя у камина, она смотрела, как пламя пожирает крупные поленья, и держала в правой руке мобильник; палец завис над клавишей соединения.

Позвонить Летти не решалась. Уже отрепетировала разговор три раза, но ничего не получалось. Черт, она ведь даже не знает фамилию этой Дафны, где она живет… Кто-то там из правоохранителей должен будет принять ее слова на веру, и тут ее карта наверняка будет бита. Свое подлинное имя она сказать не может, а уж о встрече с детективом лицом к лицу не может быть и речи. Как-никак, Летти три раза сидела. Общий итог – шесть лет за решеткой. Попадется на чем-то серьезном в четвертый раз – получит ярлык рецидивистки, и у судьи будет право увеличить максимально положенный ей срок в четыре раза. И смерть настигнет ее в федеральной тюрьме.

Если принять все это во внимание и говорить серьезно – какое ей дело до какой-то богатой сучки, которую хочет прихлопнуть собственный муж? Черт ее дернул зайти в номер 5212 – а так сидела бы уже в ресторане, предвкушая, как даст официанту большие чаевые, румяная от своей дневной добычи… Летти кинула мобильник в сумку. Надо просто уйти. Стереть этот разговор из памяти. В конце концов, сколько раз она грабила случайных, ни в чем не повинных людей? И ничего, бессонница по этому поводу никогда не мучила, душа никогда не страдала. Сейчас она уйдет отсюда, скажет на работе, что заболела, купит две бутылки мерло и вернется в свою жалкую квартирку. Может, прочитает несколько глав из книжки, недавно купленной на барахолке – «Нерациональное поведение: как освободиться от привычек, желаний, чувств и отношений, которые мешают тебе двигаться вперед», – и вырубится на диванчике…

А наутро ты проснешься с головной болью, коликами в желудке, дурным запахом во рту, посмотришь на себя в ветхое зеркало и возненавидишь свое отражение еще больше.

Видимо, Летти шипела достаточно громко и привлекла внимание пожилого господина, который к вечеру приоделся; он читал «Эшвилл ситизен таймс» и бросал на нее взгляды поверх газетной страницы. Она пресекла его попытки ядовитой улыбкой и поднялась, злясь на себя из-за этой вспышки ярости. Прошла несколько шагов – и все изменилось. Гнев растаял. Он уступил место приятному возбуждению. Расчувствовалась, перепугалась – как она могла об этом забыть?

В номере 5212 находится конверт с фотографией и адресом Дафны, но там же есть и портфель с 25 000 долларов наличными. Украсть деньги. Украсть конверт. Спасти жизнь.

Летти стала рыться в сумочке в поисках карточки-ключа и тут же поняла – она ее не найдет. Войдя в номер Арнольда, положила карточку на столик… видимо, там она и лежит. Летти бросило в жар. Бармен и носильщик, ее единственные контакты в этой гостинице, уже сменились. Значит, другую карточку ей не достать.

Она двинулась через холл; ей хотелось побежать, прошибить лбом стену, как-то выпустить пар…

Летти остановилась, стараясь прийти в себя, прислонилась к деревянной колонне, голова шла кругом – и тут в тридцати шагах от нее зазвенел звонок, металлические двери распахнулись, и из лифта вышел человек по имени Арнольд, одетый вполне демократично: джинсы, ковбойские сапоги, спортивная куртка. Она смотрела, как он просачивается сквозь толпу и идет к выходу из гостиницы «Сансет террас». Там Арнольд перекинулся парой слов с гостиничной девушкой, встречавшей гостей у стойки, и Летти совершенно инстинктивно пошла в его сторону, сожалея, что во время одной из ее отсидок не обучилась ремеслу карманника. Во Флюванне была женщина, которая владела этим ремеслом в совершенстве – однажды она за один день подсняла в «Диснейленде» пятьдесят бумажников. Задние карманы Арнольда были скрыты под его синей курткой, но выпуклостей не видно, да и какой разумный человек будет держать бумажник в заднем кармане? Внутренний карман куртки – это другое дело, но вытащить бумажник оттуда – на это нужны особый талант и особая отвага. Нужно практически столкнуться с объектом и действовать руками молниеносно и точно. На такое она не способна.

Арнольд отошел от стойки и прошагал через холл в бар, где забрался на стул и стал ждать, когда его обслужат.

4

Летти просочилась мимо какой-то яркой пары и сквозь толпу подобралась к бару. Место слева от Арнольда оказалось свободным, и она забралась на табурет, а кожаную сумку опустила на пол. Она узнала запах его парфюма, но в его сторону не повернулась. Предпочла понаблюдать за барменом, который стоял к ней спиной и готовил коктейль – судя по всему, холодный чай «Лонг-Айленд», – подливая жидкость из четырех бутылок одновременно в полулитровый стакан со льдом.

Арнольд потягивал «Курс лайт»[1] из бутылки с длинным горлышком, теребя пальцами этикетку. В его руках было что-то завораживающее, и Летти, чуть скосив глаза, внимательно смотрела на них.

Прошло пару минут, но бармен так и не подошел к ней принять заказ, и Летти достаточно громко вздохнула, хотя на самом деле сочувствовала парню. Клиентов в баре было хоть отбавляй, и бармен трудился в поте лица.

Она взглянула на Арнольда – вряд ли тот заметил, что женщина рядом с ним находится в затруднении. Погружен исключительно в свой мир, как и все остальные…

Поэтому она вздрогнула, когда он заговорил:

– Бармен.

Арнольд произнес слово негромко, но было в его голосе нечто, не позволявшее проигнорировать его оклик. Бармен оказался перед ним мгновенно, будто ему было велено выйти из строя.

– Повторить?

– Может быть, примете заказ у дамы?

– Извините, я не знал, что она с вами.

– Она не со мной. Но разве она не имеет право что-то выпить, пока кубики со льдом не растаяли?

От бармена внятно повеяло холодом, типа «со мной шутки плохи», и Летти даже подумала: а не тянул ли он срок в тюрьме с режимом средней строгости? Она узнала этот жесткий взгляд. Однако его глаза спасовали перед взглядом клиента, сидевшего справа от нее, и метнулись в ее сторону, словно столкнулись с чем-то невероятным, более жестким, чем они сами, – и уступили, признав поражение.

– Что будете пить?

– Мартини «Серый гусь», чуть-чуть воды и оливку не из банки.

– Сейчас сделаем.

Сейчас или никогда. Летти повернулась к Арнольду, а тот уже повернулся к ней. Кончики ее ушей снова вспыхнули – она впервые могла его разглядеть. На вид лет сорок. Чисто выбрит. Темные волосы, консервативная стрижка. На шею из-под воротника выползла татуировка: нечто вроде эротического пальца, сжимавшего его шею. Зеленые глаза излучали даже не жесткость, а нечто потустороннее. То ли это была уверенность в себе, то ли наглость, но при других обстоятельствах (а может, и при этих) Летти вполне могла бы таким сильно увлечься.