Стражи леса - Грэхем МакНилл

лощины поблескивало маленькое замерзшее озерцо. Камень остался позади; из тумана проглядывала только его верхушка, остальную часть скрыли неровности почвы.

— Отряд, стой! — крикнул Леофрик воинам, когда спустился в лощину и, натянув поводья, остановил коня, затем, перебросив ногу через великолепное, цвета красного дерева кожаное седло, спрыгнул на землю.

За время поездки подложенный под седло желто-красный чепрак, отороченный бахромой, покрылся грязью, но что тут поделаешь? Конь Леофрика, Ташен, был великолепен — семнадцать ладоней в холке, широкогрудый и мощный, он с легкостью выдерживал тяжесть хозяина в полном боевом облачении. Сам король Львиное Сердце подарил его Леофрику после того, как тот спас ему жизнь во время одной вылазки против князя демонов в Миденхейме…

Леофрик постарался отбросить от себя тяжкие воспоминания — то были страшные дни; они защищали великий северный город Империи от армии рыцаря-изменника по имени Архаон.

Леофрик бросил поводья своему оруженосцу. Его имени он не помнил, да и не хотел помнить, после того как его верный оруженосец Лодер умер, крича от боли и судорожно сжимая торчавшее из живота копье зверочеловека.

Солдаты спешились и, разнуздав лошадей, окружили своего господина. По сравнению с его великолепным боевым конем их лошади были простыми деревенскими клячами без богато украшенной сбруи и эмблем, но простолюдинам запрещалось иметь все это.

Леофрик подошел к жене, сидевшей на прекрасной лошади: холеной, с гладкой и блестящей шерстью. Протянув жене руку, он помог ей выбраться из седла и улыбнулся, когда она старательно подобрала подол, чтобы не измазать его в осенней грязи.

— Я говорил тебе, что платье испачкается, — мягко заметил он.

— А я тебе говорила, что меня это не волнует, — с улыбкой ответила она. — И вообще, это платье мне надоело. Дамы говорят, что красное уже вышло из моды, и к следующему сезону ты должен купить мне что-нибудь лавандовое.

— Ах вот что говорят твои дамы? — сказал Леофрик. — Ну что ж, значит, в следующем сезоне крестьянам придется как следует потрудиться.

— Конечно придется, — с улыбкой отозвалась Элен, и оба рассмеялись, не обращая внимания на страдальческие взгляды солдат, слышавших этот разговор.

Сняв со своего седла мешок, Леофрик принялся отдавать команды воинам, указывая в сторону озерца. Люди взяли копья и начали проламывать тонкий лед, чтобы напоить лошадей.

Первыми, разумеется, напоили господских лошадей — коней Леофрика и Элен. Рыцарь из Кенелля отправился к дальнему концу озерца, куда его оруженосец, пыхтя и отдуваясь, потащил тяжелый золоченый ларец, сняв его с вьючной лошади.

— Поставь сюда, — сказал Леофрик, указывая на плоский камень, и вытащил свое оружие — великолепный меч, длинный, как копье, с клинком шириной в три пальца.

Невероятно прочный, этот меч весил гораздо меньше, чем деревянные мечи крестьян, и самые крепкие доспехи рубил, словно масло. Его клинок, сделанный из серебристой стали, сверкал так, как будто вобрал в себя солнечный свет. Когда-то, много веков назад, к этому мечу прикоснулась сама Владычица Озера. С тех пор он стал фамильной реликвией рода Карраров и передавался по наследству, переходя от отца к сыну. Леофрик знал, что носить это благословенное оружие — большая честь, а потому собирался со временем передать его Берену, своему сыну и наследнику.

Оруженосец бережно поставил ларец перед хозяином. Ларец был деревянный, на его изготовление пошли деревца Шалонского леса. На его резной крышке изображались сцены из жизни героического рыцаря Жиля де Бретона, легендарного основателя герцогства Бретония.

Помимо сцен сражений мастер украсил ларец серебряной инкрустацией с изображением Владычицы Озера, богини бретонцев; инкрустацию обрамляло золотое плетение. Леофрик опустился перед ларцом на колени — оруженосец благоговейно закрыл глаза — и осторожно откинул крышку.

Внутри ларец был покрыт причудливой росписью — тут было и волшебное озеро, и прекрасная дама, поднимающаяся из его глубин. Внутри на подушке из роскошного красного бархата лежали отломанный эфес меча и старый полинявший кусок ткани с потрепанными краями.

Леофрик мысленно вызывал образ Владычицы Озера, ибо перед ним находились священные реликвии: волшебный флаг, кусочек блестящей ткани, предположительно оторванный его прадедом от кафтана одного лесного эльфа, тайком забравшегося в Каррарский замок, а также эфес фамильного меча Карраров, которым срубили голову вождю орков по имени Скаргор.

Леофрик бережно прикоснулся к реликвиям и стал молиться Владычице Озера: «Святая Владычица, благослови меня, твоего ничтожного раба, дай мне силу противостоять тем, кто не признает мудрости и красоты твоего священного света. Ты, чья милость не оставляла меня никогда, даруй покой земле, которую я защищаю твоим именем…»

Пока Леофрик возносил молитвы Владычице Озера, Элен сидела на берегу на камне, подобрав юбки и кутаясь в меховую накидку, чтобы хоть как-то согреться. Ей было зябко, и не потому, что приближалась зима, — холод обжигал ее изнутри. Повернув голову, она увидела тихо покачивающиеся верхушки деревьев и магический камень, указывающий на то, что здесь начинаются владения эльфов — Лоренский лес.

Удивительно, что деревья не растут дальше гряды этих странных камней-указателей. От нечего делать Элен принялась обдумывать эту загадку, но сразу отбросила эти мысли, когда к ней подошел Бодель, держа в руках оловянное блюдо, на котором горкой лежали кусочки холодной говядины, яблоки и кусок острого сыра.

— Желаете откушать, госпожа?

— Нет, спасибо, Бодель, — ответила она. — Мне что-то не хочется.

— И все же советую вам подкрепиться. До замка еще несколько часов пути. Отведайте сыра и мяса, и усталость станет чуть меньше.

— Ну хорошо, Бодель, — ответила она и взяла блюдо.

Бодель хотел было уйти, но Элен, взглянув на молящегося мужа, попросила:

— Побудь со мной, Бодель. Мне хочется поговорить.

— Хорошо, госпожа, — ответил он и присел рядом на камень, не выпуская из рук копья.

— Бодель, тебе не кажется, что за последнее время Леофрик как-то изменился?

— Простите, госпожа, я вас не понимаю, — осторожно ответил Бодель.

— Ты все понимаешь, — сказала Элен. — С тех пор как он вернулся из Империи, после битв с северными племенами, он стал каким-то другим. Ты же был с ним, Бодель! Неужели ты не заметил, что он изменился… вернувшись с войны?

— На войне человек меняется, госпожа.

— Я знаю это, Бодель. Я не молочница из Брионна. Он и раньше уезжал на войну, но еще ни разу не возвращался таким.

— Каким?

— Отчужденным и молчаливым. Он ни за что не хочет мне рассказать, что там произошло.

Бодель перевел взгляд на коленопреклоненного Леофрика и вздохнул:

— Мне не положено, госпожа, рассказывать о том, что считает нужным скрыть мой господин и хозяин.

— Верно, но я разрешаю тебе, Бодель.

— Благодарю вас, госпожа, и все же… не могу.

Увидев, что слуга настроен