Сестра моя - смерть - Наталья Александрова

— Тетя Дуня, а где же деньги? — громко удивилсяон.

— Какие деньги? — Голос ее по тембру визганапоминал только что опоросившуюся свинью.

— Шестьсот рублей было в бумажнике.

— Откуда я знаю, где твои деньги? Может, бомживытащили, пока ты в подвале валялся?

— Врешь, старая. Если бы бомжи вытащили, то уж и часы,и документы. Да и одежду бы сняли. А если бы ваши в «скорой», то документы иодежду оставили бы, а часы бы уж точно поперли. У меня часы хорошие, двестидолларов раньше стоили. Так что деньги ты слямзила, я точно знаю. А часыпобоялась. Потому что тебе вещи мои санитар по описи сдавал.

Тетя Дуня молча глядела на него, раздумывая, заорать иликончить дело миром. Прикинув физические возможности свои и Алексея, она решилабыло заорать, но взглянула ему в глаза и передумала.

— Вот что, бабка, — вздохнул Алексей. — Давайтак сделаем. Бери мои часы за триста рублей — и мы в расчете. Я к завотделениемобращаться не буду, уйду по-тихому. Ну?

Баба Дуня переводила взгляд с часов на Алексея. Часыдействительно были стоящие.

И у зятя скоро будут именины — как раз хороший подарок…, — Сто пятьдесят! — сказала тетя Дуня строго.

— Двести — и ни рубля меньше! — твердо ответилАлексей. — А иначе иду к завотделением.

— Ладно уж, — вздохнула баба Дуня. — Изуважения к больному человеку.

Она удалилась в глубь кладовки и вынесла Алексею две смятыесотенные бумажки.

Он вышел на улицу. Было тепло, а на нем зимняя куртка. Вбумажнике лежали двести рублей, и неизвестно, сколько времени ему предстоитжить на эти деньги.

Ольга Шувалова проснулась, как всегда, поздно и, как всегда,в отвратительном настроении. Накануне она снова вдрызг разругалась с мужем.Никита по обыкновению читал ей мораль: объяснял, как должна вести себя женаполитика, потом оставил инструкции Аскольду и отбыл в Москву. А Ольга в знакпротеста много пила вечером одна, хотя обычно старалась этого не делать, но ужочень достал ее Никита. В результате она с трудом нашла в своей огромнойквартире собственную спальню и даже, кажется, ходила перед Аскольдом почтиголая — пусть Никитин цепной пес помучается… Хотя, если честно, то видно, чтоего Ольгины прелести абсолютно не волнуют.

Голубой он, что ли?

Ольга, может быть, поняла бы мужа, если бы он стерег ее изревности. Но ведь нет, он беспокоился только о своей репутации политика. Онадолжна была соответствовать вылепленному им образу: красивая ухоженная светскаядама, украшение раутов и дипломатических приемов, верная и надежная спутницамужа… Никаких скандалов, никаких мужчин — Боже упаси! Ни одно пятнышко недолжно замарать кристально чистый образ жены вице-губернатора…

Боже, как ей было с ним скучно! Один вид его серьезнойфизиономии вызывал у нее физическую зубную боль! Раньше, когда они могли ещеспокойно разговаривать, вместо того, чтобы сразу заводиться на скандал, Никитаобъяснял ей, что карьера политика — очень сложная вещь, что он делает это нетолько для себя, что ей, Ольге, тоже будет гораздо лучше, если его переведут вМоскву, что там совсем другая жизнь, она и не представляет себе, какие ихожидают перспективы и деньги.

Умом Ольга с ним соглашалась, но поскольку ее просто тряслоот того, как он ходит, ест и говорит, то все его воспитательные речи пропадалидаром. Как-то раз в относительно мирный период их взаимоотношений она спросиламужа, не будет ли он возражать, если она займется собственным бизнесом. Вот иАнна Андреева, и Елена Яблонская… Но Никита тогда так на нее посмотрел! Она емуникогда не простит того взгляда — он ударил ее сильнее любого оскорбления. Внем явственно читалось: не с твоими, душечка, мозгами… А она так надеялась, чтособственный бизнес развяжет ей руки: муж не сможет контролировать каждый еешаг, каждый телефонный звонок…. Да и деньги, разумеется, он ей кое-что давал,но эти деньги так быстро кончались, и опять начинался скандал.

«Я тебе только что дал десять тысяч долларов! — кричалэтот сквалыга. — Неужели ты их потратила?»

Конечно, истратила, иначе стала бы она унижаться и проситьеще… И не только что, а на прошлой неделе. И что такое десять тысяч, если в«Конти» за одну ночь ничего не стоит проиграть пятьдесят? И вообще все вокругтвердят, что жизнь подорожала! Лучше бы боролся с дороговизной жизни, если онтакой выдающийся политик! Ведь народ живет очень трудно! Когда муж не давалденег, Ольга очень сочувствовала народу…

Приняв душ и выпив стакан грейпфрутового сока, Ольга решила,что жизнь не так плоха и у ее мужа, Никиты Шувалова, тоже есть своидостоинства. Например, то, что он очень много времени проводит в Москве. И еслибы не проклятый Аскольд… Но следовало употребить время командировки мужа спользой. Ольга задумалась, как бы позвонить Игорю. То есть позвонить ничего нестоило — вон лежит переносная трубка, звони хоть из ванной, хоть из туалета. Нопроблема в том, что сволочной Аскольд умудряется прослушивать все ее разговоры.Как он это делает, Ольга не знала, в технике разбираться ей было неинтересно.Поймать его за руку она не могла, но не сомневалась, что он прослушиваетразговоры по приказу мужа. Ругаться с Аскольдом было без толку: он смотрел наОльгу и улыбался непроницаемой улыбкой. Один раз Ольга решила пожаловатьсямужу, что Аскольд к ней приставал, но Никита верит ему больше, чем жене,поэтому он только усмехнулся в ответ.

А позвонить Игорю очень хотелось. Хотелось оказаться с ним вего маленькой однокомнатной квартирке и оттянуться на всю катушку… Ей хотелосьдумать, что Игорь — это мужчина, который ценит ее как женщину, что ему так жехорошо с ней, как и ей с ним. Так уж получается, что ей приходится всюдуплатить за него, да и ему надо сунуть какие-то деньги… Но он так беден, а развеей жалко сотни-другой баксов. За все хорошее надо платить, это бесспорно. Игорьуверяет, что он беден, потому что талантлив. Талантливые люди ранимы, онинуждаются в ласке, заботе и душевной теплоте. Игорь — журналист, но завистливыебездарности, как он утверждает, мешают ему пробиться. Из-за них Игоря «ушли» изодной газеты, из другой и с телевидения тоже. Ольга не очень-то слушает егоподробные жалобы, гораздо интереснее заниматься с ним другим делом.

Но с каждым разом все труднее и труднее улучить минутку длясвидания, Аскольд свое дело знает.

Мобильник запищал неожиданно. Ольга схватила егораздраженно.

— Девочка моя, как ты? — Голос матери сегодня былбеспокойным.

Понятно, нынче разыгрывается пьеса «встревоженная мать».

— Все в порядке, — по возможности спокойноответила Ольга.

— Почему ты не позвонила мне? — Мать тотчас жесменила тон.

Раз у Ольги все в порядке, то она обязана была позвонить илизаехать, побеспокоиться о больной матери. Словом, сейчас уже разыгрываласьдругая пьеса — «неблагодарная дочь».