Адмирал Эндрю Каннингхем - Дмитрий Лихарев

На рейд Спитхэда прибыли 165 военных кораблей. В их числе стояли 21 эскадренный броненосец 1 класса и 25 броненосных крейсеров. Эскадры, вытянувшиеся в кильватерные колонны на десятки километров, являли взору внушительное зрелище. Все корабли были расцвечены флагами и покрашены по правилам викторианской эпохи: желтые мачты и трубы, белые надстройки, черный борт выше ватерлинии, красный — ниже, разделенные белой полосой. «Наш флот», — с гордостью вещала «Таймс», — «без сомнения, представляет собой самую неодолимую силу, какая когда-либо создавалась, и любая комбинация флотов других держав не сможет с ней тягаться. Одновременно он является наиболее мощным и универсальным орудием, какое когда-либо видел мир».

Эта могучая сила, в свою очередь, покоилась на самой разветвленной морской торговле и самой стабильной финансовой системе, поскольку Великобритания продолжала оставаться богатейшей страной мира. Благодаря своей обширной колониальной империи. Англия контролировала важнейшие стратегические пункты и имела военно-морские базы по всему свету. «Пять стратегических ключей, на которые замыкается земной шар», — чеканил адмирал Фишер. — «Дувр, Гибралтар, Мыс Доброй Надежды, Александрия и Сингапур, — все в английских руках»!

Едва ли юным кадетам, построенным на реях «Рейсера» и с восторгом глазевшим на проходившую мимо королевскую яхту «Виктория и Альберт», могло прийти в голову, что видят они осень британского морского могущества. Благодушие и успокоенность викторианской эпохи уже никогда больше не вернется в английское Адмиралтейство, а господство Англии на море уже никогда не будет таким бесспорным и незыблемым. Гонка морских вооружений уже набирала обороты, и Англии вскоре придется прилагать титанические усилия, чтобы удержать «трезубец Нептуна» в своих руках. На верфях Японии, Германии и США лихорадочно сооружались могучие эскадры, которые через несколько лет будут брошены на чашу весов мирового равновесия. Именно эти три державы в ближайшие десятилетия готовились бросить вызов «Владычице морей».

В апреле 1898 г. учеба Эндрю Каннингхэма на «Британии» закончилась. В списке выпускников он стоял десятым по успеваемости. Итоговый аттестат Каннингхэма свидетельствует, что его экзаменовали по весьма солидному списку дисциплин для 15-летнего мальчишки: религиозные знания, алгебра, геометрия, простая тригонометрия, прикладная и теоретическая тригонометрия с использованием в навигации, сферическая тригонометрия с применением в астрономии, навигация практическая и теоретическая, составление карт и их использование в практике навигации, использование и устройство компаса, барометра, термометра и т. д., элементарная физика, французский язык, военно-морская история, география, астрономия, черчение, механика.

Каннингхэм также получил сертификат I класса по математике (1.171 балл из 1.500 возможных), сертификат II класса по французскому языку и дополнительным предметам (510 баллов из 750 возможных) и сертификат III класса по судовождению. Такой результат считался очень хорошим. Пройдя 7-месячную практику в море после окончания учебы на «Британии». 15 июня 1898 г. Каннингхэм был произведен в звание мичмана без дополнительной переэкзаменовки.

При распределении по местам прохождения службы выпускников спрашивали, где именно каждый из них хотел бы служить. У Каннингхэма на этот счет конкретных идей не было и он решил отправиться вместе с одним из лучших своих дружков по «Британии» Генри Колтом, который почему-то страстно желал попасть на Мыс Доброй Надежды, где размещалась Западно-Африканская военно-морская станция. Друзья знали, что эскадра, базировавшаяся там. была совсем небольшой и состояла из устаревших кораблей, по им хотелось посмотреть дикую природу Африки. К тому же они надеялись, что там им может представиться случай поучаствовать в какой-либо военной экспедиции.

Весной Каннингхэм отправился домой в отпуск и об этом разговоре с начальством больше не задумывался. Однако, к величайшему изумлению двух товарищей. они получили назначение на крейсер «Фокс», базировавшийся на Мыс Доброй Надежды. Каннингхэму пришел из Адмиралтейства конверт с приказом отбыть в Кейптаун на пароходе «Норман», принадлежавшем «Юнион Стим Шип Компани». «Норман» оказался большим и при том весьма старым почтовым пароходом, переполненным пассажирами. Путешествие до южной оконечности Африки юные мичманы проделали в обществе весьма пестрой компании. Там были артисты мюзик-холла, театральная труппа, новый командующий Западно-Африканской морской станции вице-адмирал Роберт Харрис и его флаг-капитан Реджинальд Протеро. Среди пассажиров «Нормана» оказался и знаменитый Сесиль Роде, основатель компании «Де Бирс» и один из богатейших людей Британской Империи.

Сохранились несколько писем Каннингхэма к родителям, которые он отправил с борта «Нормана», «После выхода из Саутгемптона мы абсолютно ничего не делали, пока, наконец, не поступил сигнал переодеться к обеду. Ни Колт, ни я не переоделись. Мы никак не могли найти себе место и потому уселись за стол Сесиля Родса, к величайшему изумлению официанта, который попытался нас выставить, по Сесиль Роде милостиво разрешил нам остаться».

15-летние мичманы успели поучаствовать во всех играх и состязаниях для пассажиров и очень быстро растратили все те небольшие деньги, которые им были выданы в качестве суточных на время плавания к месту прохождения службы. Канпипгхэм даже вышел в финал шахматного турнира, вторым финалистом которого стал Сесиль Роде. Алмазный король в конечном итоге оказался игроком более высокого класса. По признанию Каннингхэма, ему удалось выиграть лишь однажды, после ожесточенной борьбы на шахматной доске, и скорее всего только потому, что Роде перед тем «слишком плотно пообедал».

17 дней спустя после ухода из Англии «Норман» бросил якорь в гавани Кейптауна. Там мичманы узнали, что их корабль ушел в крейсерство к восточному побережью Африки и вернется не ранее, чем через несколько недель. Им надлежало прибыть на борт флагманского корабля «Дорис», стоявшего в Симостаупе, и там дожидаться прихода «Фокса». «Дорис» представлял собой крейсер II ранга, водоизмещением 5.600 т. И без того не слишком комфортабельный по условиям проживания для экипажа, он оказался явно переполненным. На военно-морскую станцию Мыса Доброй Надежды как раз прибыли сменные экипажи и многие офицеры и матросы, также как Каннингхэм и Колт не застав на месте своих кораблей, временно квартировали на флагмане эскадры. В кают-компании младших офицеров, рассчитанной максимум на 15 человек, размещались 29 лейтенантов, мичманов и кадетов. Пищу они вынуждены были принимать тремя партиями по очереди. Рацион на корабле оказался совершенно постный и безвкусный. Каннингхэму особенно запомнился младший лейтенант Л.А.Дональдсон из их кают-компании, который «доставлял себе массу хлопот, гоняя нас, мальчишек по всему кораблю и показывая нам почем фунт лиха».

Командовал «Дорисом» капитан I ранга Реджинальд Протеро. В те времена в плавсоставе британского военного флота числились два капитана I ранга по фамилии Протеро «Протеро Плохой» и «Протеро Хороший». Судьба свела мичмана Каннингхэма именно с «Протеро Плохим». По его признанию, более ужасного человека в жизни ему встречать не доводилось, ни до ни после службы в водах Южной Африки. «Протеро Плохой» оказался мужчиной необъятных габаритов: при огромном росте он был еще и неимоверно широк. Командир «Дориса» говорил оглушающим басом, его крупное с массивным крючковатым носом лицо обрамляла окладистая черная борода, из-под густых черных бровей недобрым пронзительным взглядом смотрели черные глаза. Мальчишку-мичмана, попавшегося ему под ноги, он мог запросто, схватив одной рукой за шиворот, а другой — за ремень брюк, вышвырнуть с мостика прямо на палубу. Благо мостик «Дориса» был не слишком высок.