В канаве хоронили героев - Алекс Кошкин

обсуждались! Даже моих сотников посылали, а этого слушались. Люди кланялись и бежали исполнять. По возвращали что украли. Даже баба пришла с чистым бельем и забрать в стирку. Лагерь мальчишка явно знал и люди его знали. Только почему-то боялись или уважали. И хотя быт свой он наладил быстро, изыски к офицерскому столу готовить не стал. Блюда хоть замковые, но простые. Сервировка повседневная. Но для войны оно в самый раз.

Первое собрание сотников офицер проводил сразу, как они разобрались в своих делах. Из всех мест, где можно было его провести, в надлежащем виде был только шатер поваренка. Офицерский только выбросить после бойни. Тут же был и длинный стол, и место для карт. Да и жратва. Щенка повар одел в замковый наряд слуги, словно в насмешку над войной, и тот весело носился в зад и в перед, то расставляя посуду, то помогая повару. Сам повар оделся так себе. Сказывалось влияние магов. А может, его учитель, что упокоен в своей книге, раньше больше служил своему господину в походах. Или мальчишка до похода родиться не успел. К походу повар был полностью готов. Только яркий поварской берет отличал его от прочих воинов. Даже посуды, поваренок использовал минимум, за что девки мойщицы были ему благодарны.

За поваром офицер наблюдал, проводя дни в шатре. Повар крутился на другой стороне, не упуская время подать вина или прислав закуску. Шатер, ставший ставкой, не пустовал. Донесения и командующие людьми появлялись постоянно. Советники все тут же. Все, чтобы не ставилось на стол, сметалось в мгновение, только пригласи кого за него сесть. Это сильно скрашивало дни войны. Но хоть донесения больше не запаздывали.

Офицер замечал, как внимательно поваренок слушает его. Как слушает доклады. Но слежка показала, что хоть он и ходит к магам, но о том, что слышал, не говорит. Щенок его и вовсе дальше шатра без приказа не выходит. Пригрелся в углу шатра за стеной плиты, у входа в кладовые, там и живет. Сторожит запасы. Пусть и слушает все, но только что бы знать, когда кликнут. За поваренка соглядатай и вовсе поручился, что с измальства при обозе был, пока к магам не попал.

***

Выкормыш бросил сковородку на пол, побежал ко выходу и широко развел руку. В шуме, царившем в ставке в разгар боя не все заметили это. Но удар магией, который потряс саму землю заметили все. Половину входа сдуло, открывая вид на поле боя. Мальчишка стоял весь зеленый. Его руки тряслись, но удар он удержал. Дышал только через раз. Раньше, чем все очнулись, Выкормыш ударил магией в ответ. Его заклинание сплеталось клубком извивающихся черных слов и выглядело так же. Ответ полетел в того, кто смел пренебречь полем боя и напасть на ставку. На поле боя шло сражение. Маги бились сильнее чем обычно.

Где-то там грянул взрыв, и тут же оттуда ответили. Мальчишка замахал руками, готовясь принять удар и в последний момент прорычал. Силы встретились. Ставка не пострадала, но люди вокруг, кто еще не успел отползти, пали.

Офицер в ужасе смотрел на своего поваренка, сошедшегося с кем-то очень сильным с той стороны. Вид поваренка ужасал. По нему струилась сила. Магия била и искрила. Еще одна атака и еще. Одна оттуда и ей в след. Вокруг палатки уже не осталась живого места. Щенок подбежал к юному магу, став на колени и раскрыв перед ним книгу. Маг за тараторил заклинания. Трупы просто подтащило на шагов пять к нему, прежде чем стало заметно, как духи мертвых вплетаются в черную вязь слов. Ответа не было долго. Поваренок успел отдышаться, собраться, напитать себя смертью других. И когда оттуда ответили, был готов. Само небо почернело и сам воздух удушал. Это казалось шло вечно, но, когда кончилось, все были живы. Все в палатке. На поле боя через войско пролегла широкая полоса тел. По ней не таясь шел маг. Его вид скорее бы подошел дворцу, чем этому месту. Дорогая и вычурная одежда выделялась даже с такого расстояния.

Обмен ударами шел, и маг шел. Маги пытались нападать, но ими занялись маги той стороны, устроив плотный шквал заклинаний. Выкормыш рычал строчку за строчкой, атакуя и защищаясь. Но не выстоял. А вмести с ним, пала и вся ставка. И вся армия.

Маг в черном балахоне, богато украшенном защитой и драгоценностями, молча смотрел на своего неожиданного противника. Мальчишка, в поварском берете валялся в беспамятстве. У его ног лежал гримуар и слуга. Ставка сильно удивила мага. Разжиревшие трупы у карты. Кухня в одном с ними шатре. Столы, полные еды. По палатке еще разносился вкусный запах. От мальчишки пахло улем для печи и дымом. От его слуги чудесной выпечкой.

Гримуар пошел за пояс, мальчишка слуга на плечо. Легкий, он почти ничего не весил и не мешал бы даже сражаться. Поваренка маг приподнял за ремень и понес.

Выкормыш очнулся, когда его несли. Страх сковывал. От мага исходила сила и величие. Его лик был совершенно спокоен. Он только раз взглянул и больше не смотрел. Вокруг суетились люди. Солдаты и маги той стороны. Но никто и близко подойти не решался. Кланялись и уходили с пути. Щенок бежал рядом, прижимая к себе книгу. От привычки поскуливать со страха он так и не избавился за пару лет спокойной жизни. Выкормыш хотел пошевелиться, но сил не было.

Маг свободной рукой поймал Щенка за голову, как расшалившегося ребенка отец. Даже погладил. И тут ударила магия такой силы, что Выкормыш на миг потерял сознание. А когда очнулся, маг шел уже по большому залу. Вокруг суетились люди в дорогой одежде дворовых. Попадались и военного сословия.

Маг аккуратно положил Выкормыша и спокойно пошел дальше. К большому каменному столу. Выкормыш не видел, но Щенок смотрел на стол раскрыв рот. Стол был большой картой и на ней стояли замки, солдатики, корабли.

— Господин! Господин! — рой служанок обступил Выкормыша, но говорили все полушепотом.

— Господин! Вы в замке, на горе Роршт. Позвольте помочь вам.

Щенок смотрел на это все с ревностью. Но и его окружили люди по проще.

— Разместите Ученика и его Волченка. Мы задержимся тут на год. — голос был ледяным и спокойным.

Служанки быстро нашли стул, пересадили ученика мага на него и очень бережно понесли прочь. Волчонок старался от господина не отставать. За ним и остальной рой слуг.

Уже утром, Ученик тихо-тихо стоял у стенки в большом зале. Его намыли,