Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира - Кристина Тюрмер

«А вы идете по МТХ?» — спросила я недоверчиво.

«Да, именно! Мы в пути уже более двух месяцев и уже на полторы тысячи километров ближе к Канаде. Мы — проходчики».

«Проходчики?» — задала я ответный вопрос, абсолютно смутившись.

«Да, проходчики! Это означает, что мы проходим весь маршрут».

Теперь я поняла, почему у них настолько изношены одежда и обувь, а самое главное — почему эта группа настолько эффективна.

И пока молодые люди поедали колбаски, я все расспрашивала о маршруте и их жизни в пути.

«Сколько времени занимает поход от Мексики до Канады?» — «Около пяти месяцев, с середины апреля до конца сентября». — «Сколько километров вы проходите за день?» — «Около тридцати трех. По пустыне — больше, здесь, в горах, — меньше». — «Сколько весят ваши рюкзаки?» — «От пяти до шести килограмм без воды и еды, так как мы все оптимизировали по весу».

К сожалению, мой «опросный час» уже подходил к концу. В девять вечера мои соседи укладывались спать. «Сейчас уже проходческая полночь», — улыбаясь, попрощались они со мной. В свете моей налобной лампы я, спотыкаясь, возвращаюсь в свою палатку. И, несмотря на удобный мягкий коврик, спала я той ночью очень беспокойно, так как в моей голове роилась целая куча вопросов.

Проснувшись на следующее утро, я решила, что и дальше буду мучить молодых людей вопросами. Я энергично высунула голову из своей палатки, чтобы посмотреть, чем занимаются мои соседи, но все, что я увидела, — пустое место для палатки. Уже в девять часов утра проходчики исчезли так же бесследно, как мираж. Как позже рассказали мои соседи слева, они вышли уже в шесть часов утра, вместе с восходом солнца, пока я, как отпускник, долго и лениво спала.

Однако идея пройти по Маршруту тихоокеанского хребта меня не отпускала. Она преследовала меня в течение всего остатка моего отпуска. Но и по приезде в Германию эта мысль никуда не исчезла. Я все время спрашивала себя: что же меня так привлекает в этой идее прохода? Свобода пути? Радикализм отсутствия комфорта? Огромный заряд энергии, который, очевидно, получают путешественники во время жизни на открытом воздухе? Моя напряженная, но очень доходная работа по оздоровлению предприятий внезапно показалась мне пустой и скучной. Я видела для себя последующие годы как одну закольцованную последовательность бюджетных планов и годовых отчетов, судебных процессов по трудовым спорам и переговоров с клиентами, бесконечных споров с руководством и советами предприятий.

В последующие месяцы я снова и снова проигрываю сценарий ухода с работы и путешествия по Маршруту тихоокеанского хребта, но в конце концов это на какое-то время остается только в мыслях. Слишком уж сумасшедшей и притянутой за уши кажется мне эта идея с МТХ. Мне не хватает смелости, чтобы уволиться со стабильной и хорошо оплачиваемой работы. Вот я и осталась, как и прежде, динамичной деловой женщиной — пока не получила большой толчок…

19 декабря 2003[3]

Берлин, Германия

«Зайдите, пожалуйста, в мой кабинет!» — руководитель стоит в дверях в мой офис и смотрит на меня холодным взглядом, улыбаясь. У меня закрадывается чувство, что через пару мгновений я полностью потеряю цвет лица. По всему телу пошел холодный пот. Глубоко дыша, я пытаюсь бороться с усиливающейся паникой. Потом я заставляю себя натянуто улыбнуться, беру ручку и блокнот и неуверенно встаю со стула.

«Да, конечно. Сейчас же зайду», — уверенным голосом отвечаю я. Я знаю, что мне сейчас предстоит: увольнение. Я твердо решила мужественно пережить этот момент.

Руководитель проводил меня в свой кабинет и показал место за столом, где меня уже ждал сотрудник отдела кадров в качестве свидетеля. Я нервно кручу в руках ручку и стараюсь сохранять отрешенное выражение лица. Мой начальник быстро перешел к сути. Он вытащил из кожаной папки лист бумаги и положил его передо мной для написания заявления на увольнение. «К сожалению, в связи с внутренними причинами, мы должны вас уволить. С этого момента вы уволены с работы, — сказал он мне, не смотря в глаза. — У вас остались какие-либо вопросы?»

«Нет, вопросов нет», — сдавленно отвечаю я, пытаясь сохранить профессиональное выражение лица. Я поняла, что с этого момента решать все будут уже адвокаты.

«У вас есть десять минут, чтобы собрать свои личные вещи. После этого сотрудник проводит вас к выходу», — объявил мой начальник и поднялся с места. В моей голове — целый рой мыслей.

Я медленно сворачиваю свое заявление об увольнении и встаю с места. Мы стоим друг напротив друга в смущении, и ни один из нас не знает, что еще сказать. «Всего хорошего!» — решился сказать руководитель, провожая меня обратно в мой кабинет. Руки на прощание мы не жали.

В моем кабинете меня ждал один из моих коллег, которому ситуация казалась не менее неприятной, чем мне. Он переминался с ноги на ногу, пока я просматривала ящики своего стола и трясущимися руками укладывала свои немногочисленные личные вещи в полиэтиленовый пакет: набор для письма, несколько визиток, пара справочников. В качестве последнего аккорда я еще раз обвожу взглядом мой, надо сказать, достаточно большой кабинет, широкий письменный стол, полный документов, которые теперь будет обрабатывать кто-то другой, и стол для переговоров, за которым я провела так много встреч с сотрудниками и поставщиками. Я решительно развернулась и сообщила сотруднику, который меня сопровождал: «Я готова. Пойдемте».

В последний раз я прохожу по коридорам компании и уголком глаза замечаю, как мои бывшие коллеги смущенно смотрят мне вслед из окон своих кабинетов. Двумя минутами позже я выехала из двора на своей машине. На пассажирском сиденье стоит пластиковый пакет с моими немногочисленными офисными пожитками. Я еще раз приветственно машу озадаченному портье и еду прямиком к своему адвокату, чтобы предъявить в суд по трудовым делам иск о необоснованном увольнении.

Шоковое остолбенение прошло, как только я вернулась домой. До этого я находилась в режиме «выстоять любой ценой» и пережила все, что со мной сегодня произошло, мужественно и с присущим мне профессионализмом. Но сил у меня не осталось. Я буквально упала на свой матрас и долго вглядывалась в потолок, пока меня не настиг сильный приступ истерики. Рыдая, я ворочалась с боку на бок и не могла больше уйти от чувства неуверенности в себе: «Почему я? Почему сейчас? Почему так?»

Увольнение не застало меня врасплох, так как мои доброжелательные коллеги предупредили меня об этом. Хоть моя работа и была, бесспорно, успешной, моя, без сомнения, мощная стратегия экономического оздоровления предприятия настроила директора, производственный совет и многих из сотрудников против меня. И вот теперь я получила расплату за свою политику конфронтации. Мне нужно было засмеяться, несмотря на слезы, так как я осознавала то, насколько все же иронична судьба. В качестве специалиста по экономическому оздоровлению я уволила уже десятки работников. Так что это просто уравновешивающая справедливость, при которой я ставлю себя на место тех, кого уволили.