Коготь и цепь - Анастасия Машевская

Бансабира не верила глазам и ушам. Бесконтрольно сжала кулаки.

– Ваша армия лишилась лучших бойцов и генералов. Ванбир Яввуз и оба его сына, все ахтанаты дома Наадал, бывший глава Черного дома Дайхатт, в прошлом гроза всех южных земель, сыновья Ранди Шаута и его дочь, Сцира Алая…

– Эта сучка только и умела, что пользоваться мужиками через постель!

– Сцира Алая была хорошим командующим, – бескомпромиссно пригвоздила Бану. – Она не годилась в генералы, это правда, но тысячница из нее вышла бы превосходная.

Замолчав, Бансабира оглядела лицо раману, пристально всматриваясь в высокомерное выражение глаз. Чувство разочарования, которое испытываешь, когда твои надежды не оправдывает близкий друг или товарищ, ничуть не больше того, какое настигает, если их не оправдывает враг.

– Вы совсем не знаете, что такое война, – с упавшим сердцем резюмировала танша. – Вы ни разу в жизни не видели того, что остается на поле после сражения. Вы никогда не хватались ночами за виски от того, что в ушах стоит гомон и стон тех, кому уже не помочь, кто погиб по вашей вине. Вы говорите о долге Теней Богов, об обете хранить столицу, но правда в том, что вы ничего не смыслите в жречестве, и о самих богах вам известно столь же мало, как и о войне.

– Не тебе, чьи руки по плечи в крови, говорить мне о богах, – прошипела раману. От слов Бану дыхание женщины сбилось – контролировать себя рядом с той, кто одной своей славой внушала страх, становилось невыносимо.

Бану не собиралась отступать – она слишком хорошо помнила тот прекрасный закат – самый прекрасный из всех, – когда, путешествуя с Гором, встретила Таланара Тайи. Уникальное ощущение, которое Бану испытала тогда, и сегодня не спутала бы ни с каким. Поэтому сейчас Бансабира наверняка знала, о чем говорит.

Отступив на шаг назад, Бану заговорила тем тоном, к которому больше всего привыкли ее сопровождающие, – легким, немного снисходительным, чуточку ехидным, но по существу мало что выражающим.

– Лучше иметь грязные руки, чем душу, – сказала и, развернувшись, зашагала вниз по лестнице в той же расслабленно-небрежной манере.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, – предупредила Тахивран. Ее стражники стояли совсем близко к Бану, словно заужая для танши проход и отделяя ее от собственной охраны.

– Выяснение отношений ничего нам не даст, – деловито проговорила Мать лагерей. – Уверена, вы понимаете, почему я взяла в плен только ваших племянников и племянниц? Их матери в том возрасте, когда следующие роды могут стать роковыми и для новорожденных, и для них самих. Их отцы связаны священным браком по рукам и ногам, и вы, как, – Бану облизнулась, сделав многозначительную паузу, – Тень Илланы, на которую возложена верховная жреческая обязанность этой страны, лучше других знаете, что ваши братья больше никогда не женятся. Даже если овдовеют – ведь, по существу, танин моего поколения почти не осталось. Да и те, что живы, никогда не станут заключать браки с домом, который повинен в том, что их семьи лишились сыновей и дочерей. При таких обстоятельствах ваш единственный шанс удержать Зеленый танаар в руках своей родни – договориться со мной. Поэтому предлагаю отослать мужчин и поговорить все же наедине.

Тахивран стояла без движения. Еще немного, подумала раману. Еще немного, и она покажет зарвавшейся девчонке, как ничтожны и тщетны все ее происки. Главное, не поддаваться эмоциям.

Повелительным движением руки Тахивран велела стражникам расступиться. Преисполненная гордости, она спустилась по лестнице, наказав собравшимся мужчинам проводить их с Маленькой таншей в кабинет раману и охранять с обратной стороны двери. Бансабира внутренне напряглась – что это раману удумала? – но виду не подала.

Они двигались по широким коридорам с высокими потолками, покрашенными золотистыми, серебристыми и голубыми красками. Стены изображали морских чудищ в окружении могучих волн и густой пены грозного Великого моря, выложенных из смальты. С древними хозяевами морей то сражались, то беседовали рослые мужчины и женщины в длинных голубых одеяниях, с трезубцами в руках.

«Волна и смерть» – гласил девиз дома Яасдур, и сейчас, искоса глядя на изображения, Бану впервые задумалась над тем, что, возможно, именно на этом и выросла когда-то власть раманов – на умении якобы договариваться с хозяевами вод, испрашивать у них благословения для мореплавателей. И возможно, когда-то и впрямь Яасдуры имели какое-то отношение к ангоратскому жречеству – тому, что давным-давно запало в душу Бану приятным тянущим чувством цельности и запахом смолы и трав.

Бансабира, полагаясь на рассказы Серта о временах, когда она была еще маленькой, верила, что и по сей день тех, кто служит в столичных храмах Двуединства – Матери Илланы и Владыки вод Акаба, – готовили ангоратские наставники. И знала наверняка: раману Тахивран не имеет отношения ни к Ангорату, ни к Яасдурам.

Кабинет раману больше напоминал спальню. Во всю длину одной из стен стоял невысокий, но огромный диван, обитый дорогой белой тканью с черными, зелеными и серебристо-золотистыми мелкими узорами-штрихами. Множество тонких подушек – насыщенно-черных, персиковых, глубоко кровавых и коричневых – было разбросано по всей длине этого сооружения, которое помимо основной части имело еще два своеобразных «крыла». Каждое из них заменяло отсутствующие валики, будто продолжая диван под прямым углом вдоль южной и северной стен комнаты.

Диван возвышался над уровнем остальной комнаты из-за того, что стоял на помосте футовой вышины. Кроме того, он и все пространство внутри этой П-образной конструкции было отделено занавесью из легкой просвечивающей ткани синего оттенка.

Перед по-настоящему царским восседалищем возвышались круглые столы из черного дерева с драгоценной инкрустацией по боковому срезу столешниц. Бану мысленно прицокнула от одного взгляда на них – ей ли не знать, каких баснословных денег стоит это дерево, которое с самых южных провинций Ласбарна доставляли сначала в Орс, а оттуда, с еще более завышенной ценой – в Яс.

Бансабира едва не вздрогнула, но в последний миг смогла ограничиться придыханием – захлопнувшаяся дверь неожиданно вывела из раздумий. Тахивран велела страже не беспокоить их ни при каких обстоятельствах.

– Никогда бы не подумала, что малолетка вроде тебя сможет добраться до Гавани Теней, – произнесла Тахивран, мгновенно переменившись. Теперь, без свидетелей, ей не было смысла сдерживать чувства.

Вот как, удивилась Бану, хмыкнув.

– Да вы, похоже, вообще не обременяли себя домыслами.

– Перво-наперво позволь выразить тебе соболезнования.

Бану мгновенно напряглась, пристально разглядывая манипуляции раману у бюро напротив половины комнаты с диваном. Достав что-то, Тахивран жестом предложила Бану сесть на мягкие подушки и лично подала пример. Бансабира осталась стоять.

– Возраст позволяет мне держаться на ногах дольше, – не думая, отозвалась танша чересчур вдумчиво для такой нелепой фразы. – Какие еще соболезнования?