Грешная девственница - Луиза Аллен

– Я уж точно сумею разобраться в том, кто чего стоит, – тихо заметила няня. – Милорд, когда вы едете в Лондон?

– Через две недели. В конце апреля. – Разобраться в том, кто чего стоит. Вот это да. – Эйвери скривил губы, когда няня закрыла за собой дверь. Он уже давно не бывал в Лондоне в разгаре сезона. Будет интересно взглянуть, насколько хорош нынешний урожай невест.

– Апрель в Лондоне. Лучше ничего не бывает. – Спаниель застыл и вопросительно взглянул на Эйвери. – Бет, я вижу, ты согласен. Беги, выгони из норы какого-нибудь кролика.

Дробовик с опущенным в целях безопасности стволом покоился у него на руке. На тот случай, если он заметит одного из пушистых хищников, крадущихся в сторону огорода. Однако Эйвери прихватил ружье просто для того, чтобы найти повод для прогулки, пока ярко светило солнце и дул тихий ветерок.

«Я прожил почти половину жизни, – подумал он, усмехнувшись так, будто избрал предметом иронии самого себя. – В этом году мне стукнет тридцать, а я наслаждаюсь покоем сельской местности. Если так продолжится, я стану провинциальным сквайром, найду тихую жену, произведу на свет кучу детей и каждый год буду стричь овец, чтобы внести в свою жизнь хоть какое-то разнообразие».

Зрелые годы он провел в столицах Европы, участвуя в баталиях международной дипломатии. Эйвери думал, что здесь ему будет скучно или же сельская жизнь вызовет в памяти неприятные воспоминания о детстве, однако пока он чувствовал себя прекрасно. Объезжая свои владения, он убедился, что парк находится в хорошем состоянии, как и жилой дом на ферме, и жилища фермеров-арендаторов. Пирс был бы доволен, хотя он не очень интересовался земледелием. С раннего детства его кузена влекла военная служба.

«Он был безмятежен, но капризен», – поправился Эйвери. Легко содержать любовницу в городе, не впутывая ее в свои домашние дела. Однако уединенный сельский дом и маленький ребенок требовали соблюдать благоразумие. А порядочность подсказывала, что было бы цинично обустраивать любовницу в Лондоне и одновременно искать себе невесту.

Все еще смутно размышляя о женщинах, Эйвери объехал группу из четырех буковых деревьев и застыл на месте. Под его обутой в сапог ногой треснула сухая ветка.

– Ой! – Сидевшая на стволе упавшего дерева женщина в черном вскочила. Но, заметив его, отпрянула назад. Ее лицо побледнело, глаза широко раскрылись. Эйвери показалось, что она хрупка, но крепка духом. Ее взгляд метнулся к ружью, затем к его лицу. На фоне темного дорожного платья выделялись ее белые руки, сложенные вместе.

– Прошу прощения, мадам. У меня не было намерения испугать вас.

– Наверное, я нарушила чужие владения. – У нее оказался приятный голос с легкой хрипотцой, отчего Эйвери показалось, будто она плакала. Он догадался, что эта женщина не просто строго одета, а носит траур. На пальце у нее было кольцо. Вдова. – Местные жители подсказали мне, что через это имение ведет дорожка общего пользования, однако я заметила оленя, приблизилась к нему и заблудилась… Милорд, если вы мне покажете дорожку, я вернусь назад и перестану быть нарушительницей. – Она уже пришла в себя от испуга и говорила холодно и твердо.

– Вы знаете, кто я такой?

Хлопая ушами, спаниель подбежал к женщине и сел у ее ног. С уверенностью человека, привыкшего к собакам, она наклонилась, чтобы погладить спаниеля по голове, при этом ее черные глаза сверлили Эйвери.

– Лорд Уикхем, местные жители описали мне вашу внешность.

В ее взгляде не было заметно ни дерзости, ни попытки кокетничать. Она могла бы с таким же успехом разглядывать дерево позади него, однако по телу Эйвери прокатилась волна жара. Однако он почему-то насторожился. Эйвери охватили нежные мысли, но при этом ему почудилось, будто один его приятель, искушенный в дуэлях, поднял меч, как бы предостерегая его.

– Мадам, вы меня знаете, а я вас нет, – сказал он, зная, что маска дипломата надежно защищает его.

– Я Кэролайн Джордан. Миссис Джордан. Я сняла коттедж Крофта на несколько месяцев. – Похоже, женщина вполне овладела собой, но она ведь была не молоденькой девушкой, которую мог смутить случайный незнакомец. Она была молодой женщиной. Эйвери прикинул, что ей немногим больше двадцати, но меньше двадцати пяти лет. Судя по речи, спокойному достоинству и платью из дорогого черного материала, она была хорошо воспитанной леди. Стоя под деревьями в элегантном черном платье, она выглядела здесь подобно блестящему нефритовому ожерелью на куче угля.

– Миссис Джордан, в таком случае добро пожаловать в Вестервуд. Вы действительно оказались в стороне от дорожки, но я верю, что вы не станете охотиться за моей дичью и не снесете мои ограды. Можете гулять здесь, когда вам захочется. – Что же дернуло его за язык? Почему он сделал такое предложение?

– Благодарю вас, лорд Уикхем. Может быть, вы любезно покажете мне дорожку, ведущую к моему коттеджу?

Эйвери сделал движение, и его что-то кольнуло. На этот раз его ощущения носили чувственный характер, хотя она не сделала ничего такого, что можно было бы принять за флирт. Миссис Джордан потревожила его душевный покой, она осознавала свою женскую привлекательность. Она не сомневается в своих способностях, ей не нужно прибегать к каким-либо уловкам, предположил он. Однако ее глаза смотрели холодно, что говорило о чем-то большем, нежели равнодушие. Возможно, она даже не догадывалась, какое впечатление производит.

– Это мне по пути, если вы не возражаете прогуляться вместе со мной. – Эйвери обращался к ней так же вежливо и сдержанно, как и она к нему. Он обошел упавшее дерево, свистом подозвал собаку и направился к дорожке, протоптанной его собственной лошадью. Однако Эйвери не предложил ей руку.

– Вы преодолеваете это препятствие? – спросила миссис Джордан, указывая на глубокие следы копыт перед упавшим деревом, на котором только что сидела. – Мне кажется, что сделать это не так просто.

– Мой скакун легко берет его. Мадам, вы занимаетесь верховой ездой?

Миссис Джордан не отставала от него, без всякого усилия делая большие шаги. Она запросто усидит на лошади. И на всем другом тоже, – подсказывало Эйвери навязчивое воображение.

– Я занималась. До того как надела траур. – Миссис Джордан произнесла это не глядя на него. Эйвери вдруг захотелось увидеть выражение ее глаз, движение губ, а не только повернутый к нему профиль. Он решил, что ее нос чуть длинноват, однако подбородок и скулы изящны. От холода ее щека порозовела, контрастируя с изгибом темных бровей и ресницами.

– Вас давно постигла эта утрата? – решился он спросить.

– Некоторое время назад, – ответила миссис Джордан тоном, исключавшим дальнейшие расспросы.

Ладно, мадам, если вы желаете продолжать такую игру, я больше не стану докучать вам! Эйвери не привык, чтобы женщины относились к нему пренебрежительно, однако ее поведение, возможно, вызвано робостью или горем. Он больше привык к дипломатическим кругам, нежели лондонскому обществу, а леди, имевшие обыкновение присутствовать на зарубежных политических баталиях, были не из робкого десятка.