Звездная дочка. История одной фанатки - Катя Лоренц

все было просто волшебно. Сегодня же осторожно спрошу о своем статусе. И можно ли считать его своим парнем.

А может Женя меня в столицу заберет, поселит в своем огромном шикарном доме. Будем много купаться в его бассейне, вместе заниматься на тренажерах и есть на веранде, в окружении величественных сосен.

От восторга внутри взрывается маленькая бомбочка, падаю на кровать, перебирая мокрые прядки.

Я — девушка Жени Райса! Умереть не встать!

В чувство приводит истеричный крик сестры.

— Какое суши? Какое кино? Наглая лгунья!

— Да чё случилось то? — с тревогой сажусь на кровать.

— Мне с утра человек десять прислали видео, где моя «послушная сестренка» отплясывает на сцене, обжимается с этим маргиналом, плакатами которого обклеена вся твоя комната.

— Кто прислал? — поджимаю ноги под себя и грызу ногти на руке.

— Учителя, завуч, ученики.

— Нин, это просто концерт. Я совсем не знала, что мы туда пойдем.

— Домой, — тихо, угрожающе. Так что волоски на затылке зашевелились.

— Сейчас Свету предупрежу.

— Врешь! Звонила я Светкиной маме и Таниной. Они спят по своим домам. А про то, что ты должна была ночевать у них, никто и не слышал.

Это конец. Катастрофа!

Боже, так страшно и стыдно, мне никогда не было.

— Я такого позора натерпелась. Где ты, мелкая дрянь? Ну, если узнаю, что у парня! — слышу как на заднем фоне Толик говорит, что я в отеле.

— Вы что?! Следилку поставили на мой телефон? — в гневе ору на сестру.

— Юля, — упавшим голосом спрашивает сестра. — Ты что провела ночь у этого звездуна?! Отвечай немедленно! Как потаскушка?! — взвизгивает она.

— Нин, все не так. Я люблю его.

— Ты отдалась первому встречному? Да я его по судам затаскаю! Такой ему черный пиар устрою!

— Нет. Мы не спали, — вру, пытаясь защитить Женю. — То есть спали, но не в том смысле, — стыдливо краснею. Поздно.

— Домой я сказала!

— Ну, Нин! — жалобно тяну.

— Если через пять минут, тебя не будет, через десять я приеду в отель и наведу там такого шороху! Мало не покажется, — угроза сестры срабатывает. Нина совсем не шутит. Что будет, если Женя все это увидит? Пошлет меня и мою семейку далеко и надолго.

— Я поняла. Сейчас приеду.

Подбираю с пола свои вещи, стираю с щеки гадкие слезы. Специально медлю, надеюсь, что придет мой Женечка.

Мы же ничего, по-сути, друг другу не сказали. Я хочу его увидеть, сказать, что приду позже. Я туда и обратно. Успокою Нину и вернусь.

Пишу на салфетке письмо Жене. Что мне нужно ненадолго съездить домой. Что люблю его уже давно и ни о чем не жалею. Что я и есть та самая Жужу.

Оставляю послание на подушке, быстро провожу по ней рукой, вспоминая, как сладко засыпала в его объятьях с поцелуем в висок и нежным: «маленькая моя».

С трудом запихиваю голые ноги в туфли. Колготки беспощадно порваны. На ресепшене меня тормозит знакомая администраторша и с гадким:

— Уже уходите? — провожает меня подлой улыбочкой. Стерва. Я то помню каким взглядом она смотрела на Женю, а каким на меня.

Сажусь в припаркованное возле гостиницы такси, называю свой адрес.

Так тошно, не хочется ехать. Хочу остаться, но не могу ослушаться Нину.

Наш маленький городок можно весь объехать за десять минут. Поэтому уже спустя пять минут, выхожу из такси. Поднимаю голову вверх. Нина стоит на балконе, скрестив руки на груди, и взглядом цербера следит за мной.

Я дрожу от страха, стыда и предстоящей беседы. Так сильно я никогда не косячила. Да я всю жизнь была примерной. Но не сейчас.

Я готова бороться за свое право на свободу.

С растущей решимостью поднимаюсь, лишь у звонка моя рука медлит и дрожит. Дверь распахивается. Нина, схватив меня за руку, затаскивает в квартиру.

— Нагулялась? — стоящий сзади Толик перефразирует слова Нины ужасным матерным словом. Мы не это делали, мы любили друг друга! Хочется сказать. Но я не хочу, чтобы плохо думали о Жене.

— Вы не имеете права так говорить со мной. Я взрослая, совершеннолетняя. И вас это не касается! И не было ничего такого!

— Да кого ты слушаешь, Нин? — вмешивается в разговор вездесущий, «в каждой дырке затычка» — Толик. — Она вся помятая, без колготок. Ясно понятно, чем она всю ночь занималась.

— Заткнись! — шиплю с ненавистью. — Я пришла лишь переодеться и сказать, что со мной все хорошо. Я сейчас же возвращаюсь к Жене.

— Ты переодеваешься и мы немедленно едем к гинекологу! Пусть он подтвердит, что ты еще невинная девушка.

— Вы не посмеете!

— Уверена? — довольно оскалился Толик, хватая меня за локоть и тащит в мою комнату.

— Я никуда не пойду! Вы не сможете меня заставить!

— Хорошо. Ты наказана, Юля! На две недели! И никаких телефонов! — за мной закрывается дверь. Я барабаню по ней, ору, но все бесполезно.

— Ты рушишь мою жизнь! — кричу в отчаянии.

— Юль, это для твоего блага. Я не позволю какому-то звездуну играть с моей глупой сестренкой, — ласково говорит Нина.

Я здесь взаперти. Без телефона, на который непременно позвонит Женя. Сколько он в нашем городе? День? Два? Он поищет меня и уедет. Я больше никогда его не увижу.

— Ненавижу! — кричу в сердцах, скатываясь по двери. — Лучше бы ты оставила меня в приюте! И не донимала своей гиперопекой.

Меня глушит тишина. Я сразу жалею о сказанных словах, но уже поздно.

Шаги удаляются.

— Нин, прости, — шепчу в замочную скважину. — Я не это хотела сказать.

* * *

Весь день меня съедало чувство вины за то что сказала Нине. Как я могла? Меня так взбесило, что они обращаются со мной как с ребенком. Указывают на пару с Толиком.

Я проревела весь день, уткнувшись в подушку, кляня свой поганый язык.

Щелчок замка. Нина с неприступным лицом входит в комнату.

— Прости. Я так не считаю, на самом деле. Я тебе очень благодарна, — Нина вытирает очки платком. Не смотрит на меня. Не простила.

— Еда на столе. У меня вторая смена. Приду поздно. Дверь будет закрыта. Толик тебя не выпустит.

— Считаешь это нормальным? Нин, — продолжила примирительным тоном, пытаясь достучаться, — ты не сможешь держать вечно взаперти взрослого человека.

— А ты разве взрослая? — смотрит сердито. — Я тебе поверила, отпустила, а что в итоге я получила? Вранье. Ты пошла в номер к незнакомому мужчине. С тобой могло случиться что угодно! Это просто верх безрассудства!

— Не случилось же. Я знаю Женю. Он хороший.

— Хороший, — фыркает. — Сколько таких поклонниц у него? Я тоже про него