Гостья - Стефани Майер

— Ради чего?… — пробормотал мужчина, по видимому, не ожидаяответа.

Но женщина ответила:

— Нам необходима информация…

— «Необходима», — утверждаете вы. Тут скорее ненеобходимость, а ваша прихоть.

— И кто то должен ее для нас достать, — продолжила женщина.— А судя по тому, что я знаю об этой Душе, она бы ни за что не отказалась отподобного испытания. Как ее называют?

Последовало долгое молчание. Женщина ждала.

— Странница, — наконец неохотно произнес собеседник.

— Совершенно верно, — согласилась она. — Я не располагаюофициальной статистикой, но все говорит о том, что она из немногих, если вообщене единственная, кто так много путешествовал. Да, имя Странница прекрасно ейподойдет, пока она не выберет новое.

Он промолчал.

— Впрочем, она может принять имя реципиентки… Хотя нам ононеизвестно — в базе данных она не зарегистрирована: ни отпечатков пальцев, нискана глазной сетчатки.

— Нет, человеческое имя Странница не возьмет, — пробормоталмужчина.

Она отозвалась примирительно:

— Каждому — свое утешение.

— Из за ваших методов поиска Страннице утешение ой какпонадобится.

Послышались резкие звуки — цокот каблучков по твердому полу.Женщина заговорила где то в стороне от мужчины.

— Вы слишком болезненно реагируете на первые дни вторжения,— сказала она.

— А вы, судя по всему, — на мирное время.

Женщина рассмеялась, но как то фальшиво — совсем невесело.Видимо, мой разум уже приноровился улавливать истинный смысл по малейшимнюансам интонации.

— Вы не совсем понимаете суть моего Призвания. Долгие часы,проведенные над документами и картами. В основном бумажная работа. И намногоменьше столкновений или насилия, чем вы думаете.

— Десять дней назад в погоне за этим телом вы не чуралисьсмертоносного оружия.

— Это скорее исключение, чем правило, вы уж мне поверьте. Незабывайте: если бы не бдительность Искателей, оружие, к которому вы питаететакое отвращение, давно обратилось бы против нашей расы. Люди убивают нас припервой возможности, без всяких угрызений совести. Те, кто испытал на себевраждебность аборигенов, считают нас спасителями.

— Вы говорите так, будто идет война.

— Да, война. Именно так это воспринимают остаткичеловеческой расы.

Слова звенели у меня в ушах. Тело на них отреагировало:дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Рядом с кроватью, на которой ялежала, стоял прибор, отмечая все изменения глухим пиканьем. Впрочем, Целительи Искательница слишком увлеклись выяснением отношений и не обращали на неговнимания.

— Должны же они понимать, что эта война давно проиграна.Какое у нас численное преимущество? Миллион к одному? Думаю, цифры вамизвестны.

— По нашим оценкам, наши шансы гораздо выше, — нехотяпризнала она.

Казалось, это признание удовлетворило Целителя и заставилослегка сбавить обороты. Какое то время он молчал.

Я использовала это время, чтобы оценить ситуацию. Многоебыло очевидно. Я находилась в Лечебнице, восстанавливалась после некой особотравмирующей операции внедрения. Разумеется, тело было предварительно полностьюизлечено. От поврежденных тел избавлялись.

Я поразмыслила над противоречиями, возникшими междуЦелителем и Искательницей.

Согласно информации, которую я получила перед отлетом,Целитель был по своему прав. Столкновения с оставшимися немногочисленнымигруппами людей давно прекратились. Планета под названием Земля стала такой жемирной и уютной, как выглядела из космоса: заманчиво зелено голубой, в пуховойпелерине белоснежных облаков. Теперь здесь жили Души, а значит — воцариласьгармония.

Словесная перепалка между Целителем и Искательницей былавещью немыслимой, слишком агрессивной. «Интересно, — подумала я, — неужели тестранные, расходящиеся волнами слухи, что шелестели в сознании этого… этого…»

Я отвлеклась, пытаясь вспомнить название своего последнегоносителя.

У нас было имя, это я помнила. Но, покинув предыдущегоносителя, я позабыла все названия. Мы использовали куда более простой язык,безмолвный язык мысли, соединявший всех в единое, общее сознание. Жизненноважная способность, если ты навеки врос корнями в густой черный ил.

Я могла описать этот вид на моем новом — человеческом —языке. Мы жили на дне огромного океана, покрывавшего всю поверхность нашегомира — мира, у которого тоже было имя, но, увы, забылось и оно. На каждом изнас росло по сто рук, а на каждой руке — по тысяче глаз, и когда мы соединялисьмыслями, весь океан оказывался в поле нашего зрения. В звуках мы не нуждались,и потому не слышали. Вкус воды, вкупе со зрением, давал нам всю необходимуюинформацию. Высоко высоко над водой висело солнце, мы ощущали его вкус,питались им.

Описание далось без труда, но имя этих созданий так и ненашлось в памяти. Я вздохнула, пожалев об утраченном знании, и вернулась кразмышлениям об услышанном.

Души, как правило, говорили только правду. Искатели,конечно, особый случай, но лгать друг другу не было смысла. Мысленный языкмоего предыдущего носителя просто не годился для лжи: и захочешь — не соврешь.Но, прикованные к морскому дну, мы развлекались, рассказывая друг другу истории.Умение рассказывать истории считалось самым ценным талантом, поскольку всемприносило пользу.

Порой факты в наших историях так тесно переплетались свымыслом, что, пусть даже те и не врали, в общем потоке трудно было выловитькрупицы истины.

Мы думали о новой планете Земле — такой сухой,разнообразной, полной воинственных и злобных обитателей, мы с трудом себе ихпредставляли — и ужас наш порой отступал перед возбуждением. Вокруг новой,захватывающей темы тут же стали роиться новые истории. Сообщения о войнах —войны! нам приходится воевать! — сперва были точны, но вскоре оброслинеправдоподобными подробностями и превратились в миф. Если рассказыпротиворечили официальной информации, само собой, я верила рассказам.

Но ходили и такие слухи: слухи о людях носителях, настолькосильных, что Душам приходилось покидать их тела. О реципиентах, чье сознаниепротивилось и не давалось. О Душах, что подчинялись воле человека, а ненаоборот. Сказки. Дичь. Безумие.

Но как же они схожи с обвинениями, которые выдвигаетЦелитель…

Я прогнала эту мысль. Вероятно, он просто, как и многие изнас, испытывает отвращение к Призванию Искателей. Разве можно добровольновыбрать путь насилия и войны? Кому приятно выслеживать сопротивляющихсяносителей? У кого хватит мужества лицом к лицу столкнуться с печально известнойожесточенностью этого вида, человеческим врагом, который убивает так легко, такбездумно? Здесь, на этой планете, Искатели превратились в… ополченцев — мойновый мозг предоставил новый, непонятный термин. Большинство считало, что стезяИскателей привлекает лишь самые нецивилизованные, самые неразвитые Души, худшихпредставителей нашего вида.