📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаЯ — твоё солнце - Мари Павленко

Я — твоё солнце - Мари Павленко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 61
Перейти на страницу:
нам и оставила. Конечно, он и понятия не имеет, что теперь его зовут Изи-дор, так что никогда не отзывается на кличку. С Изидора шерсть лезет клочьям и — можно поду мать, у него лишай, однако ветеринар говорит, что это от стресса (видимо, по той же причине он погрыз все мои туфл и — помните про лягушачьи сапоги?). Он уродливый. Ненавижу с ним гулять: приходится бесконечно ждать, пока месье изволит сходить по большому. Очень тревожный пёс. Какая — то невероятная помесь Друпи на склоне лет, Бетховена (собаки, а не композитора) с псориазом и Милу, который попал в руки пластического хирурга под наркотой.

* * *

Изидор — моя личная каторга. Мама просит выгулять его каждый раз, когда возвращается с работы без сил, а это значит — каждый вечер.

Лучше уж выпить смузи из слизняков.

Каждый раз мне приходится психологически готовиться к испытанию полиэтиленовым пакетом: в прошлый раз я забыла убрать за дорогушей Изи-дором его подарочек, так ко мне сразу прицепилась старуха лет семидесяти пяти на вид, с розовыми гет-рами поверх легинсов, и завела шарманку: «Профукали страну, милочка, вот раньше молодёжь…» — и бла-бла-бла. Я могла уйти, бросив на неё презрительный взгляд, но какой-то потный мужик заставил меня убирать. Пришлось выискать три бумажных носовых платка, чтобы поднять ещё тёпленький подарочек. Всё это время Изидор пускал слюни на колени мерзкой старухи, пока та сюсюкала: «Хороший мальчик с невоспитанной злой хозяйкой».

Преодолев последние ступеньки, я открыла дверь и увидела апокалипсис.

Изидор старательно жевал мои балетки, превращая их в бесформенную жижу из кожи и слюней.

Теорема непрухи.

Год начался просто замечательно.

Его зовут Виктор.

После того как я ему нагрубила, он пересел в другой конец класса. Думаю, он здорово подружился с Человеком-тарантулом. Два дня назад, планируя налёт на магазин с органическим лаком для ногтей в компании Элоизы, я увидела, как они объедаются бургерами в кафе. Выглядело аппетитно, пока стейк во рту Человека-тарантула не показался мне точной копией языка парня, уже три года страдающего от ящура.

Мы изучаем философию всего две недели, но мадам Шмино уже решила провести контрольную, чтобы «проверить наши рефлексивные способности в непростых условиях».

В назначенный день мне выдали листочек, на котором красовались слишком чёрные, на мой взгляд, буквы: «Можно ли всё простить?»

На другом конце класса Виктор и Человек-тарантул уже набросились на черновики, бешено скрипя карандашами.

Что я вообще могу ответить на этот вопрос?

Два часа спустя мне захотелось утопиться в тазике. Боюсь даже представить лицо мадам Шмино, когда она прочитает мою белиберду. Целую страницу белиберды. Даже не лист.

Не знаю, что со мной. Будто все нейроны свалили, решили устроить себе каникулы в начале учебного года и забыл и предупредить. Очень мило с вашей стороны, ребята, спасибо за помощь. Я и двух слов в предложении связать не могу, а тут — всё простить…

Элоиза закончила раньше и вприпрыжку, как горная козочка, покинула Питомник. Сегодня вечером должен позвонить Эрванн. Я еле волочу лягушачьи сапоги по земле: могу ли я всё простить собственной маме? Она бы мне хоть деньжат подкинула, чтобы я купила себе приличную пару обуви.

По идее она должна пополнять мой банковский счёт пятого числа каждого месяца, но в последний раз делала это год назад. С тех пор я прошу денег, когда они мне нужны. Несколько евро сюда, на сэндвич, пару евро туда, на лак вишнёвого цвета. С обувью всё гораздо сложнее. Я знаю, мама это не нарочно и не из жадности. Только вот она постоянно забывает снять наличку. А я «всё ещё слишком маленькая, чтобы иметь банковскую карту». Единственная «слишком маленькая» во всём лицее.

Что же касается моего отца, там всё ещё проще: он просто не понимает, зачем нужны туфли. Настолько, что его собственные видели, пожалуй, Первую мировую войну.

От одной только мысли о прогулке с Изидором всё внутри переворачивается. А вот, кстати. Ему я точно не прощу. Ни трусость перед каждой проходящей мимо собакой, ни растрёпанный хвост, ни запах из пасти, будто там сдох хорёк. Непростительно.

В очередной раз возникает навязчивая идея не возвращаться домой. Я слоняюсь наугад по улицам, любуюсь зданиями, балконами с блестящими узорами, представляю людей в этих квартирах. Нас так много: живём, прижавшись друг к другу, думаем, что наше существование важнее всех остальных. Не обращая внимания на урчание в животе, я гуляла, влекомая светящимися окнами, словно мотылёк, что летит на голубой свет, чтобы — кррр-ззз — сгореть. Я рассматривала, придумывала, шёпотом описывала видимую часть интерьеров: вот тут огромный гобелен во всю стену («а этот взрыв гусиного помёта символизирует интеллектуальное падение западного общества»), а вон там лампа в гостиной (подпись: тётушка Клод, 99 лет, мастер папье-маше). Какова жизнь, когда ты можешь себе позволить покрыть целую стену разводами цвета хаки? Тут живот снова заурчал.

Я оглянулась вокруг в поисках открытой булочной.

И вдруг…

И вдруг сердце оторвалось от грудной клетки и разбилось на мелкие кусочки прямо на асфальте.

Я могла сколько угодно тереть глаза, но перед ними предстала чистая правда. Не зная, что делать, потеряв способность дышать, я подпрыгнула на месте, развернулась и бросилась бежать с лёгкостью гиппопотама в лягушачьих сапогах.

Перед глазами всё плыло.

Я бежала наугад от налипшей на веки картинки.

Он меня не видел.

«Он» — мой папа.

Мой страшно занятой папа, просиживающий штаны в кофейне.

Мой папа, целующий взасос женщину.

И эта женщина не моя мама.

Глава третья

Убаюканная буйной морской волной, Дебора хочет умереть

Было уже восемь часов вечера, когда я наконец то решилась открыть ворота у дома, в трёхсотый раз напрасно вытерев влажные ладони о джинсы — у меня будто фонтан под кожей бил.

Что теперь?

Лестница поглотила меня: чем выше я поднималась, тем медленнее шла, ведь каждый шаг приближал меня к маме.

Что это была за женщина? Брюнетка с потрясающими кудрями до самых лопаток… Но кроме того?

Я задыхалась, но не от высоты: шесть этажей обычно не проблема. В этот же раз они встали мне поперёк горла.

Я не хочу видеть маму.

— Привет, мамуль! Как прошёл твой день? — ЛИЦЕМЕРКА.

— Мама, я сегодня видела, как папа ворочал языком во рту другой женщины. — СЛИШКОМ ПРЯМО.

— Мам, давай немного поиграем с образами. Представь себе, что вдруг застала одного из друзей за изменой. Так вот: ты расскажешь своей подруге,

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?