Ленинградский меридиан - Владимир Панин

– Из всего случившегося я делаю вывод, что охрана передвижения членов Военного совета фронта поставлена из рук вон плохо. И все из-за того, что высшее руководство фронта пренебрегло элементарной осторожностью, решив, что находящийся по ту сторону Кавказского хребта враг их не достанет, – злился Сталин, и злился вполне обоснованно.

– Какая была необходимость поездки сразу двух членов Военсовета? Проверка подготовки наступления, которого нет? Или желание лично проверить создание оборонных рубежей? Так для этого вполне достаточно одного человека. К чему подобное нарочитое пренебрежение к противнику, это лубочное геройство? Я недоволен тобой, Лаврентий, и делаю тебе замечание. Надеюсь, что ты примешь его к сведению и сделаешь все надлежащие выводы… – гневалась трубка, но ненадолго. Будучи деловым человеком, Сталин быстро отделял зерна от плевел и судил людей по их делам.

– Клейст уперся лбом на Тамани и Малгобеке. Он, конечно, ещё будет барахтаться по направлению Грозного и Баку, но без танков, которые забрал у него Гитлер для Паулюса, это будет очень сложно сделать, – высказал свою оценку положения дел Сталин, и нарком был полностью с ним согласен. Наступательный натиск врага был сбит, и теперь нужно было не допустить серьезных ошибок в позиционной войне.

– Есть серьезное опасение, что противник нанесет массированный воздушный удар по бакинским промыслам, создав сильный кулак бомбардировочной авиации. На месте Гитлера я бы именно так и поступил, и с этим мнением согласен Черчилль. Поэтому надо сделать все возможное, чтобы не дать возможности врагу лишить нас нефти. Для защиты Баку от удара с воздуха задействуйте все силы 45-й армии и зенитные соединения Тбилиси. Там нет нефти, и значит, на данный момент его ценность вторична, – с тяжким сердцем констатировал вождь. – Мы получили твою телеграмму с предложением о снятии командарма 9-й и 47-й армий Марцинкевича и Котова, а также начальника штаба Закавказского фронта генерала Субботина и начальника тыла фронта Ищенко. В этом есть острая необходимость?

Последние слова являлись отголосками жалоб Сталину в адрес Берии со стороны маршала Буденного и генерала Тюленина.

– Генерал Марцинкевич – командир весьма ограниченный и безынициативный человек. Возможно, в мирное время его присутствие на посту командарма ещё как-то допустимо, но в условиях войны исключено. Генерал Котов при встрече выглядел совершенно растерянным и подавленным человеком. При докладе обстановки постоянно врал, и мне приходилось его постоянно уличать в незнании положения дел. Что касается генерала Субботина, то он крайне слабый организатор, имеющий плохую память, и не может спросить со своих подчиненных. Неудивительно, что создание обороны на подступах к Тереку было полностью провалено. Я предлагаю переместить их на менее ответственные участки работы.

– Ставка согласна с твоим предложением, – после недолгого раздумья произнес Сталин, удовлетворенный тем, что грозный нарком занимается делом, а не ищет скрытых заговорщиков и вредителей. – Что ещё?

– Очень прошу, товарищ Сталин, утвердить мое предложение наркому Микояну о срочном пересмотре продовольственного пайка солдат, сражающихся в горах, в сторону увеличения его питательности. За счет включения в него дополнительного числа мясных консервов, сгущенного молока и шоколада.

– Ставка уже утвердила это предложение и для быстроты его исполнения считает возможным вскрытие складов неприкосновенного запаса, находящихся на территории Грузии, Дагестана и Азербайджана. В условиях гор голодный человек всегда плохо воюет, а это недопустимо.

– Спасибо за понимание, товарищ Сталин.

– Каково настроение людей в тылу? Как горские районы, воюют?

– Настроение среди трудового населения хорошее. В большинстве все прифронтовое население с пониманием отнеслось к призыву идти на строительные работы. Число уклонистов от мобилизации не превысило трехсот человек. В отношении же бандформирований… то благодаря грамотным действиям местных чекистов под руководством московских коллег обезврежено 1742 человека, имевших на руках оружие, и 961 бандит был уничтожен. В ряде горных районов положение продолжает оставаться сложным и неспокойным, но нам их легче блокировать, чем приводить к спокойствию в нынешних условиях, – уверенно, не заглядывая в бумажку, доложил нарком.

– Как долго ты планируешь там ещё оставаться, Лаврентий? Может, пора возвращаться в Москву?

– О возвращении рано говорить. Ещё слишком много проблем в организации правильной работы тыла и фронта, товарищ Сталин. Что касается обстановки на фронте, то к началу сентября немцы обязательно возобновят свои наступательные действия.

– Хорошо, Лаврентий, оставайся, – согласился с Берией вождь и повесил трубку специальной связи, чтобы затем позвонить по внутренней связи.

– Хрулев на месте? – спросил он у Поскребышева.

– Да, товарищ Сталин. Ждет в приемной.

– Пусть заходят, – разрешил вождь, и вскоре в его кабинет вошло несколько человек, одетых в необычную для представителей РККА военную форму.

Главным отличием от привычной военной формы было наличие на живых манекенах золотых погон, из-за которых двадцать пять лет назад их обладателей, не задумываясь, пускали в расход. Теперь же, восстанавливая государственность, Сталин решил вернуть этот важный атрибут военной формы, и это для него был так же важно, как и сама война.

Сражение за Кавказ было страшным и ужасным, но сражение под Сталинградом было в разы страшнее и ужаснее. Особенно от военных действий пострадало мирное население города, угодив под чудовищную бомбежку со стороны германских люфтваффе.

Армада гитлеровских стервятников 23 августа совершила налет на Сталинград, обрушив свой смертоносный груз на мирные кварталы города. Первыми по городу ударили самолеты, груженные фугасными бомбами. Под их ударами жилые многоэтажные дома обрушивались как карточные домики, погребая под своими пылающими развалинами несчастных людей. Одна из бомб попала в местный зоопарк, и её осколки на месте убили любимца жителей слона Бумбо.

Вторая волна самолетов обрушила на Сталинград град зажигательных бомб. Удар был точно спланирован, и вся эта страшная масса обрушилась на частный сектор, состоявший в основном из деревянных построек. Стояла жаркая погода, и ветер с Волги разносил бушующее пламя по всему городу. С юга на север шел этот страшный вал огня, сжигая все на своем пути.

Около ста тысяч мирных жителей погибло в этот день под ударами фашистских стервятников, на которых за этот «подвиг» обрушился щедрый дождь из крестов и медалей. Подобная нарочитая жестокость, по мнению гитлеровцев, должна была вызвать страх и ужас в сердцах советских граждан, но вместо этого породила у них злость и ненависть к немецким оккупантам и их союзникам.

Каждый километр, каждый шаг по направлению к Волге давался им дорогой ценой. Чем ближе был Сталинград, тем сильнее и упорнее становилось сопротивление в виде массового героизма его защитников.

Отражая атаку врага, из расчета одной из батарей 620-го артполка в живых остался только один заряжающий сержант Суханенко. Рискуя жизнью, он не покинул свой боевой пост и в одиночку продолжал вести огонь по врагу, даже когда осколком снаряда ему повредило правую руку.