Безмолвная честь - Даниэла Стил

Родственников Рэйко эвакуировали вместе с сотнями другихяпонцев и свезли на сборный пункт. Новость казалась нереальной, никто еще непонял, что это значит, когда спустя три недели в Пало-Альто был получен приказначать эвакуацию. Японцам дали десять дней на то, чтобы продать дома,предприятия, машины, отправить на склад движимое имущество и подготовиться кэвакуации. Главе семьи предстояло явиться в ближайшую гражданскую комендатуру,которая теперь расположилась в старом буддистском храме, чтобы получитьдальнейшие инструкции. В тот момент ??емья не знала, что думать.

Такео узнал о новости еще в университете и по дороге домойвидел несколько плакатов. Он остановился, чтобы внимательно прочитать один изних, чувствуя, как колотится его сердце, а на следующее утро текст приказапоявился во всех газетах.

Питер пришел к Танака, чтобы предложить свою помощь, ивместе с Таком отправился в комендатуру. Он пытался выяснить, что происходит,но ему объяснили не больше, чем Таку. Через десять, а теперь уже девять днейпосле оглашения приказа вся семья должна была прибыть на сборный пункт,расположенный на ипподроме Танфоран, в Сан-Бруно. Каждый взрослый имел правовзять с собой сто пятьдесят фунтов вещей, в том числе постельные и туалетныепринадлежности и одежду. Детям позволялось взять по семьдесят пять фунтовбагажа, но с условием, что каждый. должен сам нести свои вещи. Это условиеделало нелепым ограничение веса. Ребенок весом пятьдесят фунтов был не в силахнести семидесятипятифунтовые чемоданы или сумки, а Рэйко, Хироко и даже Кен немогли поднять сто пятьдесят фунтов. Так что по сути дела ограничения весабагажа ничего не меняли.

Такео дали бирки с номерами на всю семью и спросили, нет лив семье престарелых или больных — в этом случае они получили бы особые биркибольшего размера. Такео в оцепенении выслушал все это, уставясь на зажатые вруках бирки.

Им достался номер 70917 — они лишились фамилий и имен.

Такео также напомнили, что семье не позволяется брать ссобой домашних животных, даже самых маленьких. Кроме того, запрещалось иметьпри себе деньги, драгоценности, фотоаппараты, радиоприемники, оружие, любыеметаллические предметы. Правительство США предложило сохранить крупные вещи,такие, как холодильники, стиральные машины и мебель, на специально отведенныхскладах, но не брало на себя ответственность в случае пропажи или поломкивещей.

Тупо уставившись на бирки, Такео ни о чем не мог думать. Онис Питером вышли из храма в полной растерянности. Покидать пределы штата японцамбыло запрещено, время для побега оказалось упущенным.

У них осталось всего девять дней до прибытия в Танфоран,всего девять дней на распродажу имущества. Такео объяснили, что им предстоитпереселение, но куда именно, в комендатуре либо не знали, либо не желалиобъяснять. Так не мог даже сказать Рэйко, какую одежду брать — для холодной илитеплой погоды. Он ничего не знал и, более того, не был уверен, что все ониостанутся вместе и будут в безопасности. При этой мысли его начинала битьдрожь.

Ходили слухи, что мужчин казнят — всех расстреляют, а детейпродадут в рабство, что мужей и жен будут отправлять в разные места заключения.Все это казалось Таку маловероятным, но возможности проверить не было. Онничего не мог пообещать Рэйко. Человек, выдавший ему бирки, спросил, каковачисленность семьи Танака и нет ли в ней дальних родственников, и Такео пришлосьсознаться, что с ними проживает дочь его двоюродного брата. Так не сталговорить, что она настоящая японка, а в Америку приехала учиться, думая, чтовсе равно это выяснится по ее паспорту. Мужчина ответил одно — он не можетручаться, что всех их поместят в одно место. Такео понял, что его по-прежнемусчитают иностранцем и, вполне возможно, его участь будет отличаться от участижены — должно быть, его посадят в тюрьму.

По дороге домой Питер выглядел глубоко озабоченным — Онсказал, что Хироко могут разлучить с вами? — Такео молча кивнул, а Питерпопытался сдержать панику. — Этого нельзя допустить, Так. Вам нельзяразлучаться. Только Богу известно, что с ней может произойти! — воскликнулПитер и умоляюще посмотрел на друга; омерзительные бирки лежали на сиденье междуними. У светофора Так повернулся к Питеру — на глазах у него блестели слезы.

— Думаешь, я могу что-нибудь изменить? Неужели тысчитаешь, что мне хочется куда-то уезжать отсюда, вместе или по отдельности? Ночто еще мне остается делать? — Слезы потекли по его щекам, и Питеркоснулся руки друга, потрясенный происходящим.

— Прости, — со слезами на глазах пробормотал он.Всю оставшуюся дорогу мужчины молчали, гадая, что сказать женщинам. Питермечтал уехать вместе с Танака. В комендатуре ему сказали, что он имеет правопомочь семье добраться до Танфорана, а впоследствии — навещать друзей, ноостаться на сборном пункте не может и должен оставить машину на достаточномрасстоянии от Танфорана.

Его приводила в панику мысль о расставании с Хироко.

Это было все равно, что отпустить ее в тюрьму. А если ееразлучат с родственниками, ждать защиты ей будет неоткуда.

Питер не мог даже представить себе, что ждет Хироко.

Такео остановил машину у дома, громко вздохнул и посмотрелна Питера. Он знал, что дома его ждут, но предстоящее объяснение казалось емуневыносимым. Самые худшие из его кошмаров стали реальностью, и Такео понял, чтоим следовало уезжать куда глаза глядят еще несколько месяцев назад. Хуже, чемсейчас, уже не могло быть. А теперь им запретили покидать штат до сборов в Танфоране.

В их речи появилось обилие таинственных слов вроде «сборныйпункт», «переселение», «иностранец», которые утратили прежние значения. Подобычной оболочкой этих слов скрывались чудовища, готовые пожрать их.

— Что ты скажешь им. Так? — спросил Питер, стревогой глядя на друга, пока оба высмаркивались. Им казалось, что кто-то умер— должно быть, кончина постигла их жизнь, карьеру, будущее.

— Понятия не имею, — мрачно отозвался Так, а затемс мучительной усмешкой взглянул на Питера. — Не хочешь купить дом? Илимашину? — Так не представлял, с чего начать — предстояло избавиться отмассы вещей и выполнить миллион дел.

— Я сделаю все, что смогу, Так, ты же знаешь.

— Насчет машины и дома я вполне серьезно. — Такуже слышал, как людям приходилось продавать отели за сотню долларов, машины —за пятнадцать. Многие вещи просто нельзя было взять с собой или бросить, и Такубыло невыносимо думать, что хорошие, еще новые вещи, вроде посудомоечноймашины, придется оставить на Бог весть сколько лет на федеральном складе. Таксобирался продать все, что удастся, и раздать остальные вещи. — Пожалуй,нам пора идти, — произнес он, жалея, что не может отдалить неприятнуюминуту и не желая видеть лица родных в момент объяснений — особенно лицо Рэйко.Дети испугаются, но они еще слишком молоды, ко всему привыкнут, если только имсохранят жизнь. Но главным сейчас было не только спасение жизни Так и Рэйкопотратили девятнадцать лет, обустраивая дом, а теперь должны были собственнымируками разрушить его за девять дней и оставить на растерзание чужим людям.