Двойное подчинение - Алиса Ковалевская

— А теперь мы уезжаем, — решительно подошла к своему ребёнку и коснулась его плеча. Никогда. Больше никогда и никого. Только он и я. Антон смотрел на меня, и я чувствовала его взгляд. Он жёг кожу, отпечатывался на мне, внутри меня, там, где ещё недавно расцветала весна, а теперь было лишь пепелище прошлого.

— Ты делаешь ошибку, — донеслось нам вслед.

Я не ответила. Знала, что через несколько минут мы навсегда покинем этот дом, и остановить нас никто не сможет. Ни он, ни его брат. Хватит. Больше прав у них на меня нет. Ни на меня, ни на мою жизнь.

— Ошибку я сделала, когда поверила вам, — всё же выговорила я.

— Значит, уходишь?

— Ухожу, — подтвердила я, смахнув слёзы. Не удержалась и ещё раз посмотрела ему в глаза. Господи, как же больно… Взгляда он не отвёл. Я сглотнула и, подтолкнув Андрея вперёд, пошла следом. Шла, а каждый новый шаг казался шагом в пропасть. Как, оказывается, больно идти по осколкам собственного сердца…

— Я отвезу вас, куда ты скажешь, — проговорил Антон, стоило мне выйти из комнаты с чемоданом. — Ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль, Аня. Тем более, с тобой ребёнок. — Перехватил ручку и глянул на полуприкрытую дверь. — Где остальные вещи?

Мне хотелось отказаться, но спорить сил не было. Единственное, на что меня хватало в последние минуты — кое-как сдерживать перед сыном слёзы и придумывать нелепые оправдания для нашего внезапного отъезда.

Андрей был недоволен. Недоволен, это ещё мягко сказано. Хмурясь, он по-отцовски поджимал губы, требуя объяснений, которых у меня не было. Глаза его влажно блестели разочарованием и обидой. Наспех укладывая вещи, я старалась не смотреть на него, боясь, что это станет последней каплей.

Жена… Господи, какая же я дура! Наивная, простодушная дура! Как я могла не подумать о том, что мужчины, подобные братьям Титовым, не бывают одни? Мужчины, у которых есть всё: власть, деньги, умение обворожить и дикая харизма. Сколько времени им потребовалось, чтобы привязать меня к себе, полностью подчинить моё тело, моё сознание, мою волю? Всего ничего. И вот теперь я, дрожа, пытаюсь сдержать слёзы, не находя слов, чтобы объяснить сыну… Объяснить сыну, почему же его мать такая никчёмная, что позволила себе позабыть о реальности?!

Захлопнув багажник, Антон посмотрел на меня. Сына я уже пристегнула, и тот, сидя в своём кресле, всё так же хмурился, всем своим видом показывая, как он относится к происходящему. Что же… С сыном я разберусь сама. Так же, как разбиралась последние шесть лет. О том, что будет дальше, думать не хотелось. В том, что Денис не откажется от него, я не сомневалась, как не сомневалась и в том, что жизни наши теперь тесно связаны. Но это потом. Для начала мне нужно собрать себя, пережить этот день и оставить его в прошлом, как и многие другие, что были до него.

— Всё не так, как ты думаешь, — снова попробовал заговорить со мной Антон, но я только качнула головой и приподняла руку, жестом призывая его замолчать.

— Я уже никак не думаю, — ответила тихо. — Мне всё равно.

Пошла было к двери, со стороны пассажирского кресла, но, стоило оказаться рядом, Антон взял меня за руку.

— Да послушай же ты, — пальцы его чуть сжались на моём локте. Я выдернула его и снова качнула головой:

— Не хочу. Не хочу ничего слушать, понимаешь? — посмотрела в лицо, в глаза. — Раньше надо было говорить. Когда я спрашивала, когда хотела знать, а сейчас не хочу!

Он тихо выругался сквозь зубы, сжал руку в кулак и резко распахнул дверцу. Я посмотрела ему вслед, понимая, что действительно не хочу. Что бы он ни сказал — не хочу. Вчера мы ещё могли разговаривать, решать, строить планы, сегодня… Сегодня уже нет. Стоящий у стены чемодан и брошенная на тумбочку связка ключей были красноречивее всяких слов. Каким бы ни был этот брак — та женщина — жена. Жена, о которой мне никто не счёл нужным сказать даже слова, тогда как я хотела, да что там, уже доверила им самое главное — жизнь сына и свою собственную.

— Что ты собираешься делать? — спросил Антон с плохо скрываемым раздражением, после того, как мы подъехали к моему дому.

Вещи так и остались в багажнике, мы же вышли из машины и теперь стояли рядом. Я обернулась к подъезду, заметила соседку и, кивнув ей, снова посмотрела на Антона. Чувствовала, что он едва сдерживается. От чего: от того ли, чтобы не засунуть меня обратно и силой не увезти в свой дом, к брату и его жене? От того, чтобы высказать мне всё, что он обо мне думает? Или, может быть, от чего-то ещё? Мне было всё равно. Сейчас, в этот момент, мне было действительно всё равно.

— Как и планировала, уеду на какое-то время, — отозвалась, наблюдая за сыном. На детской площадке, куда я его отправила, играли соседские ребятишки, но подходить к ним он не стал. Держался поодаль, в нескольких метрах от нас и время от времени бросал взгляды исподлобья, думая, что я не замечаю этого.

— И чего ты этим добьёшься? — всё же не выдержав, рыкнул Антон. — Чего, Аня?!

Не ответив, я пошла к сыну. Продолжать этот разговор я не собиралась, равно как и слушать какие-либо объяснения. Не знаю, чего они хотели добиться молчанием. Понятия не имею, чего они вообще хотели от меня, к чему были все эти недопризнания, слова. Ради бизнеса ли Денис женился или ещё ради чего — какая разница? Какая, к чёрту, разница?! Глаза снова начало жечь от слёз, горло сжалось. Чувство унижения и горькой обиды подкатило тошнотворным комком, заставив меня остановиться и сделать вдох.

— Ань, — позвал меня Антон. Поколебавшись, я всё-таки посмотрела на него. — Разговор не окончен.

— Окончен, Антон, — тихо отозвалась, но он только мотнул головой. Прищурился, бросая меня в самую глубь тёмной бури.

— Не окончен, и ты это знаешь.

Внезапно, как и там, в доме, меня окатило яростью. Шквалистая, она смешалась со слезами, с горечью, с обидой, заполнила всё моё сознание. Быстрыми шагами я преодолела расстояние, что уже успела пройти и, сжав кулаки, выпалила:

— Предлагаешь нам жить вчетвером? Ты, я, твой братец и его жена? Как её? Вика? Отлично! Отлично, Титов! Мы будем рожать вам детей, вместе воспитывать их… — нервный, рваный смех вырвался у меня. Злой, полный той самой чёрной досады, что была внутри. Антон мрачно смотрел на меня, я же, резко замолчав, буквально выплюнула ему в лицо: — Так?! Так, Титов?!

— Не так! — рыкнул он в ответ и схватил меня за запястье. — Не так, Аня!

Я вырвалась.

— Не трогай меня! Так или не так, мне всё равно. — Тяжело дыша, я замолчала. Запал кончился, тяжёлый взгляд Антона, что он не сводил с меня, давил, лишая воли и последних сил. Меж нами повисла тишина, нарушаемая лишь доносящимися с площадки детскими возгласами и шумом листвы.

— Разговор не окончен, — жёстко повторил Антон, впечатывая в меня каждое слово. Ещё несколько секунд, а после он быстрым шагом пошёл прочь, оставив меня — разбитую, раздавленную, наедине с собственным смятением и ужасающим пониманием, что он прав.