Последняя одиссея - Джеймс Роллинс

Мария попыталась успокоить его:

– А вдруг она пошла искать помощи?

– Или сделала паузу отдышаться и сейчас нырнет обратно, – предположил Мак.

Грей покачал головой. Он разделся до трусов и подошел к краю емкости.

– Дай ей еще минуту, – попросила Мария.

Отец Бейли высказался мрачнее:

– Нет смысла плыть следом. Если она попала в беду, то спасать ее поздно. На десять минут дыхание никто не задержит. Вы лишь подвергнете опасности и свою жизнь.

Грей сжал кулак, готовый врезать священнику. Еще ближе подошел к воде.

«Не могу больше ждать».

Только он нагнулся к воде, собираясь нырнуть, как заметил под темной поверхностью пятнышко света. Оно постепенно превратилось в яркое свечение, и Грей попятился. Из воды показалась голова – в маске, с загубником от акваланга во рту, но все же Грей узнал ныряльщика.

– Сейхан…

Не успела она ответить, как следом за ней вынырнули еще несколько человек, тоже в масках, гидрокостюмах и с баллонами.

На мгновение Грей опешил. Кто эти люди? Как Сейхан удалось так быстро собрать команду спасателей, да еще в полном снаряжении? Потом до него дошло. Грей посмотрел на Марию, вспомнил ее рассказ о том, как в озере уже работала команда ныряльщиков, искавших тело Ковальски. Видать, Сейхан все же выбралась по акведуку в открытое озеро и сумела их привлечь.

Выплюнув загубник, Сейхан стянула маску.

– Готов выбраться отсюда? – спросила она Грея.

«Еще бы, черт подери!»

Следующие полчаса поисково-спасательная команда выводила группу на берег озера Альбано. Люди радовались спасению, однако праздновать никто не спешил.

Кругом выли сирены, а в небе, при свете перевалившего через край кальдеры солнца, носились вертолеты. Грей стоял на берегу, прижав к уху спутниковый телефон, и смотрел на дымящиеся руины папского дворца. Над ними клубилась жирная черная завеса, в сердце которой полыхал пожар. Целый кусок кратера превратился в груду камней с воронкой посередине.

Грей едва слышал Пейнтера:

– У самолетов был военный допуск и позывные, все как положено, – объяснял тот. – Не исключено, что это самолеты итальянских ВВС. Точно пока не знаем. Сообщают, что пилоты потом катапультировались над Средиземным морем. Территорию сейчас прочесывают.

Грей оторвал наконец взгляд от разрушенного дворца и перевел его на причину, по которой летнюю резиденцию папы атаковали. Монсеньор Ро и майор Боссар, накинув на плечи пледы, стояли, как стражи, над завернутой в брезент картой да Винчи.

«Сколько уже людей умерло из-за этой треклятой штуковины?»

Монсеньор рассказывал, что на папской земле сейчас работает летняя школа. Новая обсерватория, конечно, в миле от дворца, но оказалось ли это расстояние безопасным?… Грей стиснул трубку телефона. Уж он позаботится о том, чтобы виновные понесли наказание.

Суровым тоном он произнес в трубку:

– Судя по тактике и снаряжению – самолеты здесь и подлодка в Арктике, – мы столкнулись не с террористами-одиночками.

Пейнтер согласился:

– Кто бы они ни были, они действуют при поддержке правительства какого-то враждебного государства. И не зря знают о каждом нашем шаге. В дело вовлечено слишком много разведывательных управлений. Куда утекает инфа, неизвестно, но пока не заткнули брешь…

– Надо сохранять режим тишины.

– Полный.

Грей взглянул на своих, сгрудившихся на берегу озера. Им нужно срочно уходить, скрыться из виду. А что потом?

Сейчас его заботило два момента.

Куда дальше? И, что важнее, кто враг?

«Наконец мир сгорит», – упивалась близким триумфом Нехир Саат.

Когда она спускалась в глубины подземного города, в сердце полыхал огонь победы. Ее вызвали из соседней деревушки Кумкале, где в небольшой чайхане она стала свидетелем первого вестника конца света. Она и прочие Сыновья и Дочери увидели по телевизору мешанину новостей из Италии: кадры полыхающего дворца и трупов на улицах.

Взгляд она отвела лишь при виде накрытых простынями детских тел.

Пришлось напомнить себе, что невинные становятся мучениками, хотя скорби и даже вины это не уняло. Нехир помолилась про себя в надежде, что дети не страдали и нашли путь в рай. Она черпала утешение в том, что, когда падут врата ада, рай вернется на землю.

И все эти дети снова окажутся здесь.

Включая ее собственных.

Сына и дочь.

Нехир замерла на лестнице, остановленная волной горя. В детстве отец торговал их с братом телами. Ей тогда было восемь, Кадиру – десять. Ее то и дело насиловали, в душе и на теле остались незаживающие шрамы.

Наконец, когда дети перестали приносить достаточно денег, отец продал их в Стамбул одному извергу. Нехир отдали во временный брак – мут’а, – который по закону длится оговоренный срок, от часа до девяноста девяти лет. Нехир родила двух детей, сына и дочь, ни одного из которых супруг не хотел, и вскоре после рождения младенцев убили. Нехир попыталась защитить младшую, дочку, которую тайно успела назвать Гури – ангел, и в наказание муж оставил ей шрам на шее. Кадиру тогда сравнялось всего четырнадцать, однако силы и роста ему было не занимать, и он, рассвирепев, сломал ироду шею. Брат с сестрой пустились в бега, и Кадир с тех пор всегда ее оберегал.

Вскоре на них обратили внимание Сыны и Дочери.

Нехир подозревала, что завербовать на самом деле хотели Кадира, чья репутация в стамбульских трущобах росла вместе с ним, вот только брат ни за что ее не оставил бы, и пришлось брать обоих. Никто тогда не предполагал, что именно из Нехир вырастет истинная воительница. Кадир оказался медлительным что телом, что умом, да к тому же очень ранимым. Зато приказов слушался беспрекословно.

Нехир молниеносно владела кинжалами и стреляла без промаха. Однако быстро подняться в иерархии и в конце концов стать Первой Моисеевой дочерью ей помог острый ум.

Решимость вела ее тогда и продолжала вести сейчас.

Нехир намеревалась дожить до того дня, когда мир сгорит и на смену ему придет новый рай – рай, в котором те, кто умер и кого Аллах помиловал, вернутся к любимым. Включая детей, которых ее лишили.

«Скоро, – говорила себе Нехир, – ждать недолго».

На душе полегчало, и она продолжила спуск в сердце Байт аль-Хикма, Дома мудрости, куда ее вызвал Муса. На этом ярусе подземного города хранились бесчисленные тексты, некоторые из которых датированы еще 1258 годом, когда пал осажденный монголами Багдад: воинство Чингисханова внука наводнило город, поджигая мечети и дома, вырезая горожан. Однако самое страшное кощунство они совершили, разрушив многовековую школу высокого знания, подлинный цветок золотого века ислама – Дом мудрости. Монголы разграбили медресе, выбросив книги в реку Тигр. Говорят, в те дни ее воды сперва почернели от чернил, а после покраснели – от крови убитых ученых.