Демонтаж - Арен Владимирович Ванян

Он наложил на себя руки, узнав, что жена сбежала из страны с каким-то торговцем из Агдама. Маленькая Нина, войдя к отцу после обеда, с недожеванным еще куском хлеба, нашла его свисающим с люстры. Расширенные зрачки; кончик языка между зубами. Поступок отчаявшегося человека. Сако с портфелем, набитым книгами, стоял посреди комнаты, как раз на том участке паркета, над которым висел тогда отец. В кармане – только ключ от комнаты в общежитии и мятые рублевые купюры. Он еще раз окинул взглядом комнату, вышел, закрыв скрипучую дверь, и вернулся к сестре.

Пока Сако был в деревне, Седа встретилась с Петро. Она призналась ему, что случилось прошедшей ночью между ней и Сако. И рассказала об утреннем звонке из деревни. Петро был рад за Сако, но чувствовал, что стряслось что-то страшное, если Сако помчался в тот же день за сестрой. Он предугадал, что его друг вернется не один. На следующий день Сако позвонил Петро, предупредил, что приедет с Ниной, и просил найти комнату. Петро тотчас встретился с Седой. «Надо придумать, где приютить его сестру, – заговорил он. – В общежитии нельзя. Ты не знаешь, кто-нибудь сдает комнату?» Седа выглядела так, словно судьба бросала ей вызов. «Не нужно ничего искать, – ответила она. – Пусть оба переедут ко мне». – «Куда?» – «На Абовяна». – «А Мисак?» – «Мисак уехал в Москву». – «Давно?» – «В октябре, сразу после похорон мамы». – «Седа, ты точно готова к этому? – спросил Петро. – Ты уверена?» – «Никогда ни в чем не была так уверена». Петро встретил на вокзале Сако и Нину. Седа ждала их, сильно нервничая и не находя себе места. Она не столько переживала из-за Сако и Нины, сколько из-за отца, которому рассказала о предложении Сако и своем согласии. Отцовское равнодушие вывело ее из себя. Но она подавляла злость на отца, потому что в ней пробудилась новая надежда – надежда, что она возвращает жизнь в семейный дом. Петро, Сако и Нина приехали поздно вечером. Петро не стал задерживаться и ушел в общежитие. Нина показалась Седе милой и скромной девушкой. Словно зная свою роль с первой минуты в новом доме, она сразу укрылась в гостиной на диване. Не хотела никого тревожить. Сако и Седа уединились в спальне. «А как же твой брат? А твой отец? – спрашивал Сако. – Они даже незнакомы со мной. Не говоря уже о Нине». – «Отец не возражает, – ответила Седа. – А брату все равно». Сако растерялся. «Но есть условие, Сако», – сказала Седа. «Какое?» – «Если ты хочешь кровной мести, то я все отменяю». – «Но Седа…» – «Только законным путем», – отрезала она. «Законным путем в деревне?» – «Мне все равно, – ответила она. – Если не хочешь разбираться законным путем, я все отменяю. Мы должны начать сначала, все вместе». – «Все вместе», – повторил Сако. «Да, – согласилась Седа. – И время вылечит все раны». Сако кивнул Седе и обнял ее. Но в душе его возобновилась борьба. Он снова встал перед роковым выбором – между любимой женщиной и родной сестрой, между желанием и долгом. «Отомсти», – твердил долг. «Отпусти», – возражало желание. Тогда, десять лет назад, Сако выбрал желание.

Тысячи ереванцев протестовали против итогов последних президентских выборов. Они были не согласны с победой действующего президента страны – человека, которому всего пять лет назад они с воодушевлением доверили этот пост. Дело близилось к вечеру. Лидер оппозиции все еще не выходил из парламента, а терпение протестующих кончалось. Кто-то прокричал в мегафон: «Народ, заходим!» Несколько молодых парней полезли на ворота и стали их раскачивать. Пожилая женщина истерично голосила, умоляя впустить людей мирно. Ворота подались, и толпа ворвалась в здание парламента, сметая солдат, вооруженных дубинками и слезоточивым газом. Протестующие требовали предъявить им членов парламента, но добились только побоев, двоих увезли в больницу. Внезапно прогремели выстрелы. Седа мигом обернулась и увидела, как пулеметная очередь вспорола ночное небо. Страх стиснул сердце. Выстрелы повторились. Толпа рванулась вон из здания и понеслась на юг, в сторону площади Свободы. Седа бежала со всеми, не оглядываясь. За спиной шумела большегрузная машина, готовили водометы. Толпу согнали на площадь, но Седа успела улизнуть в сторону Абовяна. Поздно ночью она вернулась домой.

Нина ждала у дверей. «Сако еще не вернулся», – убито сказала она. «Вернется», – бросила Седа, пройдя мимо Нины в комнату к мальчикам. Гриша безмятежно спал. Он не так зависел от матери, как старший, Амбо, чье лицо и во сне было тревожным. Видно, опять кошмары. Седа присела на край его постели, погладила ноги, все в синяках после футбола. «Куда он ушел?» – донесся голос Нины. Седу опять охватил страх. Ее вдруг кольнуло чувство вины. Она зажмурилась и поцеловала спящего сына. «Куда ты ушел?» – повторила она, но ответа не было. В гостиной еще горел свет. Нина ждала брата. Седа ушла к себе.

Она сделала ежедневную запись в дневнике и легла спать. И спала долго и крепко. Дети уже ушли в школу, когда она открыла глаза. Вставать было лень. Она сонно перебирала в уме события прошедшего дня. Телефонный звонок прервал ее полудрему. К телефону подошла Нина. Седа слышала, как она спросила, кто это, и в следующий миг тишину прорезал крик. Седа вышла в прихожую. Нина сидела на табурете, спрятав лицо в ладонях, и рыдала. Рядом висела, покачиваясь, трубка телефона.

Из нее все еще доносился мужской голос.

Автобус подъехал к конечной станции. Сако отыскал старый дом, недалеко от автовокзала, зашел в разбитый подъезд и пешком поднялся на четвертый этаж. Дверь открыл седой мужчина в майке, с армейской татуировкой на плече. «Я к Диане», – сказал Сако. «Она скоро освободится, – ответил мужчина, впуская его в квартиру. – Подожди на кухне». Из гостиной неслись женские стоны и шум телевизора. Девушки – в домашней одежде, в нижнем белье – проходили по прихожей. В коридор выползла девочка лет двух и изучающе посмотрела на Сако. За ней выбежала девушка в чулках, подхватила ее на руки и исчезла. На кухне Сако обнаружил еще одну девушку, лет шестнадцати, в джинсовых шортах и прозрачном лифчике. Она сидела, закинув ногу на ногу, скучающе листала глянцевый журнал и прихлебывала чай. «Ты ко мне?» – спросила она. «Нет», – ответил Сако и подошел к окну. По асфальту змеилась трещина, след землетрясения. Носилась плохо одетая детвора. Сако отвернулся от окна, оглядел девушку, газовую плиту, календарь с венецианским пейзажем. Наконец вошла женщина, брюнетка за сорок, растрепанная, с мокрыми волосами, закутанная в полотенце. «Саркис?» – «Да». – «Чаю, кофе? Или выпьешь?» – «У меня не так много времени». – «Не спросила, может, ты хотел?..» – Она кивнула на девушку в лифчике. «Нет, – покачал головой Сако. – У меня правда мало времени». – «Как хочешь», – сказала она и отослала девушку с кухни. Вошел мужчина в майке, взглядом уточнил у женщины, тот ли это человек, и протянул Сако бумажный сверток. «Умеешь пользоваться?» – спросил он. Сако уверенно кивнул. Сверток был тяжелее, чем он думал. «Он здесь, – добавила женщина, поправляя полотенце. – Сидит вечерами в бильярдном клубе, играет на автоматах. Ходит всегда в клетчатой рубашке не по размеру. Узнаешь сразу». – «Где клуб?» – спросил Сако, вынимая конверт с деньгами из внутреннего кармана куртки. Мужчина взял конверт, заглянул и молча вышел. Женщина проводила его взглядом и тихо спросила Сако: «Ты уверен?» Сако удивленно посмотрел на нее. «В чем?» – переспросил он. Женщина качнула головой и назвала адрес.

Клуб находился в бывшем ДК, пострадавшем от землетрясения. Было малолюдно: старик за дальним столом, косматый мужик в потрепанной футболке у бара и молодые парни у бильярдного стола. Сако заказал пива и ушел в уборную. Развернул сверток, переложил пистолет в карман. В уборной было грязно, жужжали мухи. Сако вернулся, сел за стол, покрытый липкой пленкой. Перед ним на стене висела афиша с Ван Даммом и флаг Арцаха. Лопоухий мальчишка, бывший за официанта, принес пиво. По радио начались новости. «Министр обороны заявляет, что ситуация в стране стабильная, однако, – говорил ведущий, – сегодня, 25 сентября 1996 года, после подведения Центризбиркомом предварительных итогов президентских выборов, начались массовые протесты оппозиции, приведшие к попытке насильственного захвата власти и кровопролитию в здании правительства. Многотысячная толпа ворвалась в парламент, но была выдворена военными на улицу; десятки людей арестованы, один человек убит». Сако допил пиво и вспомнил, что с утра ничего не ел. «Министр национальной безопасности, – продолжал ведущий, – заявил в интервью Общественному телевидению, что сегодня была предотвращена попытка государственного переворота. Он добавил, что войсковые части, в том числе танки, уже обеспечивают безопасность граждан в Ереване. Напомним, что по указу президента по всей Армении действует запрет на проведение митингов и демонстраций». Сако снова подозвал мальчишку и спросил, чтó у них есть перекусить. Только фисташки. «Принеси, – сказал Сако, – и еще пива». Мальчишка унес опустевшую кружку