Джон Сильвер. Возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак

Эдвард отвернулся от окна и достал из кармана часы. Сказал, что стащил их у одной дамы, проворный малый. Пока он говорил, часы попались на глаза Биллу. Эдвард осторожно попытался спрятать их, но было поздно: Билл потянулся за ними и выхватил из кармана заодно с Библией, которая там лежала. Черный Джон вытянул руку, что-то шепнул, после чего Билл отдал ему Библию. Морской пес осмотрел ее не раскрывая и швырнул Эдварду, а тот затолкал обратно в карман.

— Славная же у меня команда, Билл, — произнес капитан. — Нищий, пьяница и проповедник, — добавил он, крутя монетку. — И не будем забывать о главной угрозе — мистере Сильвере.

Билл поднял голову и уставился на меня. Я тоже выложил на стол блестящую монету. Билл сгреб его в клешню и принялся разглядывать, вертя так и этак. Затем его взгляд упал на кружку Бонса с элем. Бонс принес каждому из нас по кружке и первую подал Биллу.

Я поднял тост за долгую жизнь. Бонс и Эдвард сдвинули кружки. Черный Джон ущипнул себя за бороду и сложил руки, а Билл, безразличный ко всему миру за исключением блестящей монеты, склонил голову, чтобы получше разглядеть новое сокровище. Бонс нас оставил ради общества бочонка с ромом позади прилавка и затянул песню, которую подхватил даже капитан. Билл не оставлял попыток раскрутить медяк. Черный Джон позабыл о бороде, Библии Эдварда, шапке Бонса и монете Билла. Он пел, прихлопывая в такт по колену. Я подумал, что лучшего времени с ним разделаться уже не будет.

Вспоминать об этом — несказанная радость, поскольку убийство Черного Джона явилось своего рода приключением.

Капитан вытер подбородок и поднялся со стула. Он догадывался, что развязка близка; оттого и веселился. Кровавый Билл тоже встал по его знаку. Как бывает время обедать, бывает время убивать, так что я выхватил нож и всадил в брюхо Черному Джону, опережая его приказ Биллу убить меня. Я без устали тыкал клинком, пока капитан не повалился на пол. Думаю, он проклинал меня в тот миг. Я в этом уверен, хотя и непросто было разобрать слова сквозь бульканье в глотке. Билл озадаченно застыл. Я закрутил монетку на столе и протянул ему. Билл уставился на монету, потом на капитана.

— Сильвер, — прохрипел Черный Джон.

— Долговязый Джон Сильвер, — поправил я.

Моя монета лежала на прилавке. Билл посмотрел на ту, что дал ему капитан, взял с прилавка мою и отшвырнул ее, словно не мог мириться с тем, что в мире может быть две монеты. Затем задумался на секунду и повернулся к капитану. Бонс, который до того стоял как вкопанный, схватил Билла за волосы и дернул назад. Черный Джон клял меня на последнем издыхании. Не мог оказать мне любезность и помереть сразу.

Бонс сражался с головой Билла. Я провернул кинжал. Черный Джон вскинул голову и обмяк. Бонс настоятельно попросил Эдварда помочь ему с Биллом, но не успел тот подбежать к прилавку, как Билл вырвался. Капитан захрипел, и Билл, почти в унисон с ним, издал рык и развернулся к Бонсу лицом. Тот — уверен, с превеликим сожалением — выплеснул ему в физиономию полную кружку эля. Билл схватился лапищами за глаза и принялся их тереть, пытаясь унять жжение. В этот самый миг Эдвард вытащил кинжал.

Я крикнул ему продырявить нашего громилу, но тут Билл продрал-таки глаза и увидел меня. Мне пришлось выдернуть кинжал из капитана. Мы с Биллом очутились лицом к лицу.

Черный Джон, схватившись за живот, велел Биллу убить меня — по крайней мере так я истолковал его клекот. Билл занес ногу и уже собирался сделать шаг в мою сторону, но в это мгновение Бонс поймал его полотенцем за шею. Билл вцепился в полотенце и выронил кинжал. Тут-то Эдвард его и пырнул.

Билл схватился за грудь. Я в свой черед метнулся к нему и тоже продырявил ножом. Билл, как сущий зверь, вытащил наши ножи и швырнул на пол. После этого никому из нас не удалось его поразить, потому что он заметался по комнате, сбивая столы и стулья, рассвирепевший от боли и ярости. Шпага Эдварда стояла у двери. Билл сцапал ее на бегу и помчался на нас с диким воем, от которого содрогнулся бы камень. Мы с Эдвардом метнули в него ножи, но те отскочили, зато Бонсу удалось воткнуть в него свой. Билл пошатнулся, но умирать не собирался. Я припер его к прилавку. Силы мне было не занимать, но Билл весил, как все моря на Земле, вместе взятые. Пришлось напрячь всю свою мощь, чтобы его завалить.

Капитан тем временем собрал остаток сил, рожденных ненавистью, и прохрипел: «Убей Сильвера!» — как будто Билл мог его слышать. Потом морской пес стал умолять Бонса — и даже Эдварда, — чтобы меня кто-нибудь прирезал. Он сулил все свои богатства тому, кто первый меня прикончит. Будь рядом старуха Мэри, он и ей бы пообещал то же самое, да и свадьбу в придачу.

Я провернул нож у Билла в груди и не сводил с него глаз, пока его взгляд не похолодел.

— Умри, Билл. Таков приказ дьявола. Скоро ты увидишь свое море. Только оно не встретит тебя ни плеском волн, ни сиянием монет, ни кровью убитых тобой. Это море пусто, Билл. Оно пересохло до дна, как самая дикая пустыня. И каждый прилив там ветер перекатывает кости, а вокруг — пустота. Нет кораблей, нет воды — только стук костей.

Билл закрыл глаза, словно пытался учуять свое море в последний раз.

Эдвард прошелся по комнате, размахивая кулаками, будто саблями, и осыпая Билла проклятиями. Бонс осушил кружку.

Для Черного Джона кинжал в брюхе был бы негодным концом. Мой капитан заслуживал иного убийства.

Я шпынял его ногами так, что чуть не загнал в ад, но его сердце все еще билось. Тогда я велел Эдварду принести капитанское снадобье и затолкал сушеный имбирь с желтокорнем ему в глотку. Пришлось даже выщипать часть бороды, дабы мое лекарство поместилось. Капитан давился, но умирать не спешил: видимо, решил поизводить меня так же, как я изводил его. В конце концов, корешки он выплюнул.

Я сказал Бонсу принести рома. Бонс заметил, что я отдал первый капитанский приказ, и предложил отметить это выпивкой. Я приложился к бутылке, после меня Эдвард и Бонс, который чуть не высосал ее до дна. Остаток рома мы залили в пасть капитану. Я склонил ухо к его голове:

— Что говорите? Не слышу. Еще рому?

Бонс принес бутылку — таков был мой второй приказ. Я влил ее в глотку морскому псу и пожелал долгой жизни, но тот опять, мне назло, выкашлял весь ром пополам с кровью. Бонс, рассвирепев от подобного кощунства, объявил, что я выбрал не то оружие. Я возразил, что капитану, возможно, придется по вкусу виски, и отдал свой третий приказ: скомандовал Бонсу принести бутылку ржаного пойла. Его-то я и влил в рот Черному Джону — до последней капли. Больше он глотать не мог и с последним стоном захлебнулся в роме, виски и собственной крови.

Больше убивать было некого, поэтому мы покинули трактир старой Мэри. Я оставил ей несколько гиней — и мертвых пиратов в придачу.

Извозчик Эдварда дожидался нас у питейной «Пегас» и отвез всех, кроме меня, в Честон. Эдвард остался за старшего, а я тем временем решил немного прогуляться. Эдвард просветил меня относительно лучшего места для знакомства с дамой — церковь Всех Святых у Тауэра. Хоронили там временно, зато вдовушки наведывались постоянно. И, как заметил мой друг, постоянно же нуждались в утешении.