Зверь, именуемый Кот - Нани Кроноцкая

включается автоматически в мои личные списки с пометкой: "он мой”. Уже мой. Или нет? Почему Макс тогда не просветил ее?— Макс обо мне ничего не сказал?

Я разглядывала в большом зеркале ванной плечо многострадальное свое, испытывая странное, аморальное даже какое-то удовольствие от увиденного. Шрама практически не оставалось, но на его месте расцвел очень сложный, филигранный узор.

— Не успел он. Только самое важное, без подробностей. И не парься по этому поводу, — девушка выразительно взглянула на предмет моих тяжких сомнений. — Метку видят теперь только лишь одаренные. А для них бесполезно ее маскировать или прятать под одеждой.

Я вздохнула. В глубине души мне очень хотелось, чтобы все это видели. В самой-самой глубокой ее впадине, прямо на дне эти мысли лежали. Никому о них не расскажу.

— Марусь… тут такое дело. Я антимаг. Или как у вас там это все называется. Короче — полнейшая магическая бездарность. Потому и осталась жива. Макс знает.

Она даже села от неожиданности на край ванны. Головой по-кошачьи встряхнула и глаза у Маруси при этом были изумительно-круглые.

— Юх ты! Ты существуешь, серьезно? В Деда Мороза мне проще поверить. Мутация? Ничего себе. Я думала, это сказки.

Поймала в ответ мой скептический взгляд и утихла.

— Я как бы тоже так думала. И ничего, разговариваю с девушкой-рысью в обмороки от удивления даже не падая. Понятия не имею, откуда у меня это все. Случайно и обнаружилось. Когда выжила.

Маруся глаз с меня не сводила. В кармане ее странных брюк вдруг что-то протяжно пиликнуло.

— Грязные яги! А вот теперь мы опаздываем. Потом все расскажешь. — Тут она замолчала, нервно теребя ворот блузки, явно пытаясь собраться с мыслями или словами. — Только вот … ты… ты…

— Люблю. Я же тут, видишь? Стою в твоей ванной, собираюсь клин клином как-то там еще вышибать. Да, похожа на Герду, этого не отнять. Ненормальная?

Она шумно выдохнула, проверяя наушник и пряча глаза.

— Слабая. Маленькая. Беззащитная. Но в тебе что-то есть. Просто так у нас метки не ставятся, это же клятва, нерушимая, понимаешь? Я в шоке вообще до сих пор. Такого лет сто уже не случалось, наверное. Ладно, бежим.

Очень быстро обувшись я внимательно слушала инструктаж. Она будет на связи, и если вдруг по пути к Максовому кабинету случится что-либо непредвиденное, мое дело — бежать. Быстро и не оглядываясь, как заяц от серого волка.

Только выйдя на улицу я запоздало сообразила: адрес “офиса” Макса я знала. Помнила, и отлично. Да вот незадача: мы все сейчас были в Москве! А кабинет тот еще утром открыл мне двери свои не слишком гостеприимные в центре Питера. На минуту зависла, пока в месс не пришло сообщение от Маруси, с точными координатами и маршрутом.

Умница рысь. Команда, это все-таки это сила!

Подумала я, выдохнула и побежала по навигатору. В жутко розовеньких топике и штанах. Зато теперь меня просто так не украсть, очень уж персонаж получился заметный. Буду надеяться, что у Марка нет аллергии на розовый.

У меня-то самой точно есть.

Брюсов переулок, аккуратненький тротуар, малолюдно. Я бежала не торопясь и казалось, тень Булгакова здесь встречает меня.

Справа махина Дома артистов Большого театра. Остановиться бы мне, и руками потрогать, да просто взглянуть!

— Ты там поглядывай осторожно вокруг. Лишний раз головой не крути, а то видно провинциалку за сто километров.

В наушниках пошипело внезапное. Я-то дурья башка почему-то решила что это устройство выдано было мне для улучшения настроения. Чтобы легче бежалось. Никакущая из меня, прямо скажем, шпионка. Маруся права: подразумевается как бы, по центру Москвы в розовых топах и штанишках вечерами на пробежку выходят аборигены.

Буду дальше бежать убедительно ими прикидываясь. И усадьба Брюса мне не интересна, и а-а-а-а-а палаты Арасланова.

— Я проведу тебя здесь экскурсией. Потом, если захочешь конечно. Впереди у тебя Патриаршие пруды и то самое место, где Аннушка масло свое проливала, крепись. И в культурный обморок постарайся не падать.

Большая Никитская, мне направо, кажется… чудесная, невероятно уютная белая церковь.

— Не пялься ты на навигатор! Я веду тебя. Тут будь осторожна, бери прижимаясь к церковной ограде. Я проложила тебе самый длинный маршрут. Надеюсь, нас не очень быстро вычислят.

— А…

Я хотела было что-то сказать, позабыв об отсутствии микрофона.

— Рот закрой. Я все вижу, и не оглядывайся, как придурошная. Полной грудью дыши. Бегаешь, между прочим, как цапля беременная. Ноги так высоко не задирай, и задницей не крути.

То есть, мне это слушать теперь в режиме издевательского монолога. Ничего, я совсем не злопамятная, просто злая и память имею отличную.

— У желтого двухэтажного здания на переходе притормози. Не нравится мне эта машинка.

Она правильно не понравилась рыси, легендарная кошачья интуиция ее не подвела. Нарушая все мыслимые правила дорожного движения, черный старенький “фольксваген” с грязными номерами, громко пыхтя стареньким двигателем, нырнул под “кирпич” и едва не сшибая прохожих, понесся в проулок. Ну да, точно, идея отличная. Сбей меня он сейчас, стражи порядка свалили бы на неисправности. Как он не разваливался на ходу, непонятно.

Мне в наушники на неизвестном каком-то наречии хрипло выругалась Маруся. Судя по накалу и общей экспрессии — витиевато и грязно.

— Макс — идиот. Они не должны были знать, что ты выжила. Зачем он привел тебя к Марку?

Я не знала. Наверное, только догадываться могла, что не просто так мной рискнул их начальник. Наверное, в этом был смысл глубокий. Потом я об этом подумаю. Сделала вид, что почти испугалась, вытянув шею проводила глазами своих вероятных врагов и трусцой двинулась дальше.

Едва заметный подъем вверх стал заметной причиной одышки. Да уж, Илоночка, распустилась ты совершенно. И судя по полному скепсиса марусиному молчанию, не одна я так считала.

— Слева красное здание. Там Малый Кисловский переулок, поглядывай робко туда. Теперь тебе можно бояться и нервничать, разрешаю.

Спасибо, кормилица, я постараюсь послушной быть девочкой. В переулке машин не было никаких, зато на переходе стоял подозрительный мужичок, мне зачем-то подмигнувший.

Красное здание оказалось театром имени Маяковского, а я снова заставила себя головой не крутить. Я же бегаю тут каждый день, верно? В розовых этих штанишках потею на радость зевакам.

— Так, моя золотая, по тому, что я вижу, в покое оставлять тебя не собираются. — умеет она поддержать и особенно — успокоить! — Видишь впереди справа скорбно