Флирт в Севилье - Чингиз Абдуллаев

Вейдеманис не любил торопиться. Он был спокойным человеком иникогда не суетился.

— И больше ничего? — нетерпеливо спросил Дронго.

— И наконец самое главное, — ровным голосомпроизнес Эдгар, — я проверил личные дела каждого из выехавших с тобойлюдей. Ты не поверишь, но коммерческий директор Рута Юльевна Озолинь закончиларадиоэлектронное училище. Она не хуже операторов и режиссеров может разбиратьсяв технике.

— Почему этого нет в ее личном деле? — закричалДронго.

— Там перепутали. Указали художественное училище. Онапоступила туда, но ее сразу отчислили за нарушение дисциплины. И тогда онапоступила в другое училище. Но потом скрывала этот факт и писала, что училась вхудожественном училище. Никто не проверял. Ведь у нее есть высшее образование иученая степень. Алло, ты меня слышишь?

Вейдеманис не успел закончить фразу, как Дронго выбежал изномера Доколиной.

Лена удивленно посмотрела ему вслед. Этот человек пугал ипритягивал одновременно. Хотя он все равно уже выбрал другую. И она осторожновздохнула, понюхав его так приятно пахнущий носовой платок.

Дронго направился к номеру коммерческого директора. Он неуспел поднять руку, как дверь открылась и Рута Юльевна вышла из номера. Онабыла одета в бежевый брючный костюм, в руках держала золотистую сумочку. Такогоже цвета обувь подчеркивала ее элегантность. Кажется, Вейцманн, машинальноотметил Дронго. Запах ее агрессивного парфюма ударил в ноздри.

Рута Юльевна была не одна. Рядом, улыбаясь, стоял ПаблоГарсиа в белом костюме с бабочкой, похожий на счастливого метрдотеля.

— Добрый вечер, сеньор, — радостно взмахнул онруками, — вы еще не готовы? Идите быстрее переодеваться. Сегодня к ужинуприедут наши американские и французские друзья. Они уже слышали про нашутрагедию и очень заинтересовались ею. Я бы даже сказал, что смерть сеньорыОмельченко сделает еще больше рекламы. Нет, я не хотел, чтобы она умерла.Сеньора Лилия была прекрасным человеком. Но в нашей жизни все идет черезрекламу. Даже смерть гримера делает нас интереснее в глазах других людей.

Дронго взглянул на Руту Юльевну.

— Вы хотели меня о чем-то спросить? —поинтересовалась она.

— Нет, — ответил Дронго, — ничегоконкретного.

Он повернулся и пошел к своему номеру. Быстро приняв душ ипереодевшись в вечерний костюм, он спустился в ресторан, где уже собралосьбольше двадцати гостей и приглашенных.

Ингрид оказалась за столом рядом с ним. Сегодня она была вдругом платье и сменила также сумочку и обувь. Дронго подумал, что Лена былаотчасти права. Конечно, Ингрид одевалась гораздо лучше остальных. Сегодня наней были узкая черная юбка и красная блузка, простроченная корсетными линиями,так модными в этом году. Обувь и сумка были черные.

Дронго обратил внимание, что это была местная фирма «Прада».Очевидно, Ингрид подобрала себе аксессуары в бутике, находившемся в самомотеле.

— Ты сегодня хорошо выглядишь, — заметил Дронго.

Она холодно взглянула на него.

— Ты опять ходил к Лене?

— Мне нужно было уточнить кое-какие детали. А откуда тызнаешь?

— От Медниса. Он спустился вниз и пожаловался на тебяБалодису. Я слышала, что они говорили. Кажется, ты начинаешь их раздражать.

— По-моему, Балодис всех раздражает, — возразилДронго, глядя в его сторону. Ионас опять был немного навеселе и поэтомустарательно прятался от Руты Юльевны.

За столом рядом с Ингрид оказался уже знакомый молодойфотограф, который принялся бешено ухаживать за своей соседкой, нашептывая ей наухо комплименты. Он рассказывал ей о готовящемся завтра пикнике на природе иторжественном ужине, которым должна завершиться их работа. Примерно час спустя,она взглянула на Дронго.

— Почему ты так спокоен? — поинтересоваласьИнгрид. — Ведь он ухаживает за мной у тебя на глазах.

— А что я должен делать? — поинтересовалсяДронго. — Набить ему морду? Или выйти с тобой из-за стола. Мне кажется,что в таких случаях самое нормальное дать женщине самой выбрать, кого именноона предпочитает. Если тебе интересно с ним разговаривать, то можешь продолжатьсидеть ко мне спиной. А если нет, значит, повернешься ко мне. Я думаю, этоправильно.

— Ты всегда так равнодушен? — нахмурилась она.

— Это не равнодушие. Я просто предоставляю право выбораженщине. Дерутся только из-за любимой женщины. Но если она не хочет быть моейлюбимой, зачем мне влезать в споры из-за нее? Разве я не прав?

— Ты эгоист, — сказала она, чуть подумав.

— Возможно, — согласился Дронго.

Но после этой перепалки она больше не смотрела в сторонуфранцузского фотографа, несмотря на его отчаянные усилия вновь привлечь еевнимание.

Ужин закончился в двенадцатом часу. Все помнили, что в тричаса утра или ночи, кому как больше нравится, группа должна была выехать изотеля на утренние съемки.

До выезда оставалось не так много времени. Гарсиа решилостаться в отеле, чтобы подготовиться к утренним съемкам. Все расходились довольныедруг другом.

Рута Юльевна сидела с французским продюсером проекта, и былозаметно, что их разговор только начался. Ингрид нетерпеливо дернула Дронго зарукав.

— У нас есть три часа, — сказала она, глядя ему вглаза, — кажется, мы можем подняться ко мне или к тебе.

— По всему отелю сейчас работают камеры, —напомнил Дронго, — нас могут увидеть. Я не хочу тебя компрометировать.

— Ничего, — улыбнулась она, — мне будетприятно. Здесь уже все друг друга настолько скомпрометировали, что дальшенекуда. Круминьша уличили в приеме наркотиков, Балодис не просыхает отпьянства. Про Руту я не говорю. Лена с Эугеном тоже не ангелы. Я думаю, чтоГарсиа больше не будет принимать группы из Латвии.

— Надеюсь, что ты ошибаешься.

Дронго пошел за ней и увидел, что фотограф делает емуотчаянные жесты.

— Подожди, — сказал Дронго, — сейчас явернусь.

Он повернулся и подошел к молодому человеку.

— Вы говорите по-английски? — спросил егофотограф.

— Говорю, — кивнул Дронго.

— Извините, что я вас позвал. Меня зовут Анри. Вы старшеменя и гораздо опытнее. Скажите, как вам удается нравиться молодым женщинам? Высказали ей во время обеда несколько слов, и она потеряла ко мне всякий интерес.Я не обижусь, только скажите, что именно вы ей говорили?

— Никакого секрета, Анри. Я сказал, что обычно даюженщине самой выбирать — с кем она хочет быть. На женщину нельзя давить, ее ненужно обманывать, притворяться, угодничать. Нужно только попросить ее сделатьверный выбор. И она, как правило, этот выбор делает.