Флирт в Севилье - Чингиз Абдуллаев

— Вы с ума сошли? — нервно спросилКруминьш. — Опять меня хотите обвинить. Или вы думаете, что я перерезалгорло Меднису? За его работу ему нужно было оторвать голову, и я об этом многораз говорил, но ни его, ни Лилию Омельченко я не убивал.

— Возможно, — согласился Дронго, — но вы любитеплавать в бассейне. И дважды не могли этого сделать, когда там находилинеизвестно кем оставленные эспандеры.

— Правильно, — кивнул Круминьш, — меня непускали в бассейн. Это не пятизвездочный отель, а неизвестно что.

— Вы напрасно так нервничаете, — сказалДронго. — Дело в том, что убийца очень умен. Он намеренно приобрел парутяжелых эспандеров. И выбросил первый из них сразу по прибытии ночью, в этовремя в бассейне обычно никого не бывает. К половине восьмого все посетителиуже уходят, ведь в восемь бассейн закрывается. Убийца выбросил первый эспандерночью, и, конечно, утром пришлось закрыть бассейн, выловить эспандер и поменятьводу. Убийца рассчитал все верно. Когда он выбросил второй эспандер, всерешили, что это неизвестный растяпа, который опять потерял эспандер. Никомудаже в голову не пришло, что вторым эспандером была убита Лилия Омельченко.

— Что вы говорите? — воскликнул пораженныйКруминьш.

— Эксперты уже подтвердили мои слова, — продолжалДронго. — Итак, мы знаем, что убийца выбросил второй эспандер, орудиесвоего преступления, в бассейн. Значит, у него был доступ в бассейн. Но как онмог совершить убийство? И здесь мы сталкиваемся с проблемой камеры наблюдения,которая была искусно отключена.

Не нужно было гадать, кто мог это сделать. Узнав о подобномслучае в прошлом году, мы сравнили списки фамилий тех членов группы, которыебыли в обоих поездках. Это — четыре человека: коммерческий директор РутаЮльевна Озолинь, гример Лилия Омельченко, руководитель службы безопасностифирмы Ионас Балодис и оператор Эуген Меднис. Конечно, подозрение в первуюочередь пало на Медниса, ведь он был оператором и знал, как обращаться сподобной техникой. Но зачем Меднису отключать камеру? Тем более он понимал, чтов первую очередь подозрение падет именно на него. У нас мог быть еще одинподозреваемый. Ионас Балодис. Ведь он отвечал за службу безопасности и вполнемог знать, как обращаться с камерами.

— Только не говорите, что я убийца, — вмешалсяБалодис.

— Не перебивайте меня, Ионас, — попросилДронго. — Дело в том, что я не находил конкретного повода для совершенияподобных действий. И внезапно я понял, что нужно рассматривать отдельновыключение камеры и убийство. И тогда все встало на свои места. Ведь вБарселоне тоже отключили камеру подобным способом, но тогда никто не пострадал.Я попросил своего напарника в Москве заново проверить все личные дела, и оннаткнулся на удивительный факт, который нам был неизвестен. Оказалось, чтокоммерческий директор фирмы, психолог по образованию, кандидат наук, неправильноуказала профиль училища, которое она закончила. Это было не художественноеучилище, куда она действительно поступала, а радиоэлектронное, где онаосваивала азы радиотехники.

— Да, — громко согласилась Рута Юльев-на, — яэтого не скрывала. Просто не хотела указывать в анкете, что меня выгнали изхудожественного училища. И не меня одну. В тоталитарном советском обществе завстречи двух девочек полагалось исключение.

— Вот именно, — согласился Дронго, — о вашейнетрадиционной сексуальной ориентации я упоминать не хотел. Но вы самизаговорили на эту тему. Вы понимали, что можете лишиться поста директора фирмы,в которой работают в основном девушки и которой, к тому же, руководит такойпринципиальный человек, как Андрис Зитманис. И тогда в прошлом году, в Барселоне,вы нашли удивительный выход из положения. Вы отключили камеру, которая следилаза дверью вашего номера. Именно вечером, когда кто-то из ваших знакомых,очевидно, вошел к вам.

Он видел, как поморщилась Ингрид, как нахмурилась Лена.

— И вам тогда сошло с рук подобное мелкоехулиганство, — продолжал Дронго. — Конечно, вы не хотели, чтобывечерние и ночные визиты девушек к вам были зафиксированы камерами наблюдения.

Рута Юльевна молчала, но было видно, что она нервничает. Еелицо покрылось красными пятнами.

— Похожим способом вы отключили камеру и здесь, —продолжал Дронго, — но на этот раз подобная «шалость» привела к трагедии.Вы были уверены, что именно Доколина входила в номер вашей соседки. Выдействительно слышали крик и шум борьбы. Только не в соседнем номере, а вкоридоре, перед вашим номером. Несчастный Эуген Меднис, влюбленный в Доколину,не хотел пускать ее к вам. Он толкнул ее в сторону двери, и она случайно, чтобыне упасть, задела рукой дверь номера погибшей Омельченко. В свою очередь, самаЛена считала, что именно вы могли быть убийцей Лилии. Зная характер Омельченко,которая охотно встречалась с мужчинами и никому не отказывала, Доколинапредполагала, что вы воспылали ревностью и решили убрать свою счастливуюсоперницу. Вы вполне могли выйти из своего номера, нанести удар Омельченко и,вернувшись к себе, ждать Лену.

— Какая чушь, — решив, что пора возмущаться,громко сказала Рута Юльевна, — я ее не убивала.

— Да, — неожиданно согласился Дронго, — вы еедействительно не убивали. Дело в том, что убийца был достаточно опытнымчеловеком и этим выдал себя. Вы ведь по профессии социальный психолог? Верно?Не медицинский психиатр?

— Конечно, нет. Я прежде всего социолог, — сказалаРута Юльевна.

— Первый удар тяжелым предметом был нанесен точно ввисок. Второй удар тоже был рассчитан со знанием анатомии человека. СначалаМедниса оглушили, а затем мастерски перерезали горло. Для этого были нужнысерьезные знания анатомии. Иначе невозможно сделать небольшой, но точный разрези убить человека. Но убийца сумел это сделать. И тогда я сразу понял, чтопреступник хорошо знает анатомию. И единственным подозреваемым среди нас сталчеловек, который готовится стать профессиональным биологом, который изучаетанатомию в полном объеме. Это Ингрид Грайчунас. — Дронго посмотрел наИнгрид.

Она стойко выдержала его взгляд, даже не шелохнувшись.

— Она заранее приготовила два эспандера, один изкоторых выбросила в бассейн в первую ночь. Затем, закрыв дверь на цепочку,спровоцировала горничную попытаться войти к ней и под этим предлогом обратилавнимание Балодиса на собственную безопасность, создавая таким образом себеалиби. Первое убийство она готовила очень тщательно. Я проверил все телефонныезвонки. В день убийства Ингрид звонила матери дважды. Очевидно, она попросилаее перезвонить в половине восьмого, именно в тот момент, когда мы должны быливстретиться с Омельченко. Ингрид слышала, что мы договариваемся обужине, — он с трудом отвел взгляд от ее темно-синих глаз и продолжалговорить, — но мать Ингрид ее подвела. Она позвонила чуть позженазначенного времени, когда Лилия Омельченко уже успела спуститься вниз иувидеться со мной. Мы с Ингрид сидели в ресторане, когда ее позвали к телефону.Я еще тогда подумал, зачем звонить в отель, когда есть мобильный телефон.Ингрид вышла в холл, сказала пару слов матери. Затем, пройдя по коридорупервого этажа, сняла туфли и босиком по аварийной лестнице поднялась на третийэтаж. Она постучала в дверь Лилии Омельченко и, когда та открыла дверь, вошла вномер и нанесла ей точный удар в голову. Именно в этот момент в номер постучалрежиссер Круминьш. Но Ингрид, сохраняя хладнокровие, вбежала в ванную комнату иоттуда крикнула, что занята. Круминьш, ничего не подозревая, ушел.