Мир-фильтр. Как алгоритмы уплощают культуру - Кайл Чейка

платформа сделала невероятно удобным лобовое следование по стопам других людей; платформа является более принудительной версией старомодного туристического путеводителя – версией с турбонаддувом. И турагентства, и Инстаграм поспособствовали превращению Исландии в символ “избыточного туризма”: этот термин, который в 2016 году ввел Рафат Али, предприниматель из туристической индустрии, все чаще используется для описания мест, которые подвергаются разрушению или необратимым изменениям из-за огромного количества путешественников. Цифровой контент обеспечивает масштабируемость: один файл может обслуживать бесконечное число потребителей, если только для него есть место на сервере. Увеличение аудитории не меняет опыт. Однако физические места не масштабируются.

В 2019 году я отправился по работе в Исландию, чтобы окунуться в атмосферу туристического бума, который достиг пика незадолго до того, как пандемия полностью остановила мировые путешествия. Я отказался от отеля, выбрав с помощью Airbnb квартиру в невеликом по размеру центре Рейкьявика. Воспользовавшись функцией поиска Airbnb, я увидел, что мое жилье находится недалеко от кофейни Reykjavík Roasters, выполненной в индустриальном стиле; я заранее нашел ее на Google Maps. Дизайн квартиры был выдержан в стиле промышленного лофта; окна от пола до потолка открывали вид на миниатюрную панораму города. В качестве декора в помещении, лишенном индивидуальности, висела огромная распечатка фотографии Бруклинского моста, заставившая меня почувствовать себя так, словно я никуда и не уезжал из Нью-Йорка. Хотя я сам выбрал такую эстетику, подобная стандартизация все же казалась чрезмерной для одного из самых физически изолированных мест в мире.

Моим первым путешествием стала однодневная автобусная поездка по Золотому кольцу. Это походило на школьные экскурсии: мы сидели на своих местах и слушали, как весьма стоический гид повторял основные факты о местах, куда мы направлялись. Огромный водопад Гюдльфосс – зрелище, внушающее трепет: в эту трещину в земле каждую секунду обрушивается сто десять кубометров воды. Колоссальный объем воды и грохот, наполнявший воздух, словно звук динамиков на концерте, впечатляли даже без окружающей обстановки: покрытых зеленым мхом скал, переходивших в поля. Однако большая часть моей группы смотрела на ландшафт через камеры своих телефонов. Пейзаж, который они снимали, вплоть до ракурса был тем же самым, что раз за разом появляется на странице этого водопада в Инстаграме. Люди еще сильнее тиражировали изображение, обеспечивая его доминирование в качестве универсального символа Исландии.

Это напомнило мне роман Дона Делилло “Белый шум”[52] 1985 года, в котором профессор колледжа вместе со своим коллегой Марри отправляется в деревню, чтобы увидеть “наиболее часто фотографируемый амбар в Америке”. Этот сарай ничем не примечателен, кроме его известности – этакий вымышленный доинтернетовский мем. Наблюдая за толпой фотографов вокруг амбара, Марри говорит: “Амбара никто не видит… Мы здесь не для того, чтобы запечатлеть некий образ, а для того, чтобы его сохранить. Каждая фотография усиливает ауру”. Персонаж приходит к выводу: “Они фотографируют фотографирование”. В Мире-фильтре становится трудно отделить природу или реальность объекта от его популярности с точки зрения внимания. Популярность сама по себе часто смешивается со смыслом или значимостью, как в случае с амбаром Делилло.

Исландцам приходится защищать Гюдльфосс от фотографов – равно как защищать фотографов от самих себя. Вдоль тропы, ведущей мимо водопада, появились ограждения, не позволяющие туристам подойти слишком близко к краю или наступить на местный мох, восстановление которого может занять целый век. Около водопада уже случались несчастные случаи со смертельным исходом: американские туристы падали со скал, делая селфи. “Если вы свалитесь, найти вас будет невозможно. Вы просто пропадете”, – говорит Стейнарссон, глава Управления туризма Исландии. “Что вам даст эта фотография?” – спрашивал он меня. Единственная логика здесь в том, что фотография имеет большее значение, нежели само зрелище.

Огромное количество туристов, прибывающих в страну, постепенно разрушает как раз то, за чем люди приезжают прежде всего: природное великолепие острова. В некоторых местах, например в долине гейзеров Хёйкадалюр, бессчетные ноги превратили землю в вязкое месиво. Летом у почвы есть шанс высохнуть, однако туризм становится все более круглогодичным, и дерн не успевает восстановиться. “Слишком большое движение его просто гробит”, – замечает Стейнарссон.

Туризм, управляемый цифровыми платформами, приводит к буквальному сплющиванию – в виде физического вреда от множества ног и колес автомобилей, а также к сплющиванию в переносном смысле. Как я уже отмечал в отношении других форм культуры, повсеместность интернета способна уничтожить сущность объекта, затерев его суть до уровня чего-то более легкого для потребления или просто заставив людей потреблять его до тех пор, пока он не исчезнет. В Мире-фильтре уникальность – это эфемерный продукт, захватываемый алгоритмическими рекомендациями, которые рекомендуют все активнее и активнее, пока все уникальное и особенное либо не разрушится, либо не превратится в клише. Например, на греческом острове Тира, знаменитом белыми зданиями и голубыми куполами, в 2019 году были вынуждены поставить щиты с надписями, запрещающими приезжим любителям Инстаграма забираться на крыши домов ради эффектного снимка. Эти крыши – не только цифровой контент, но и дома местных жителей. Видеоролик с Тиры, выложенный в ТикТоке в 2023 году, когда туризм после пандемии возродился, показал, что такое уплощение только усилилось и на крышах выстраиваются толпы людей. “Ехать куда-то за визуальным потреблением красивой картинки – это не то, чем должен быть туризм”, – говорит за кадром автор поста Никки Гибсон.

Этот процесс “инстаграмификации” заметно проявлялся у двух посещенных мною исландских горячих источников. Один – Голубая лагуна – признанное место для селфи. Это удобно расположенный рядом с аэропортом комплекс живописных стеклянных зданий вокруг пруда, раскинувшегося среди темных иззубренных вулканических скал. Пар от голубой воды на фоне инопланетного пейзажа – идеальный фон для снимка. Хотя Голубая лагуна не является полностью природным горячим источником (это конденсат от соседней геотермальной электростанции), я весьма приятно провел время, плескаясь в горячей воде, подплывая к бару и делая снимки на телефон в пластиковом чехле, прикрепленном к шейной цепочке, которую я купил, чтобы сохранить технику сухой. Я намазал лицо беловатой исландской глиной и сделал селфи, которое выложил в Инстаграме. Все люди вокруг делали то же самое. В Голубой лагуне, где ежегодно бывает около миллиона гостей, ни на минуту не забываешь, что ты турист. В этом нет ничего плохого, но, возможно, это странно для путешественников, которые гордятся тем, что ищут более “аутентичные” впечатления, когда стараются попасть в среду местных жителей. (Хотя это хорошо помогает при джетлаге.)

Еще один горячий источник в нашем долгом автобусном туре именовался Тайной лагуной, хотя его местное название – Гамла Лёйгин, или просто “старый бассейн”. Этот самый старый бассейн в Исландии был построен в 1891