Не все мы умрем - Елена Гордеева

— Преступление и наказание?

— Ты посмотри! Ее отсюда не выгонишь. Иди спать!

— Зачем кричать? Сосиску доем — и пойду.

Евгения почувствовала, что Михаил ждал ее, чтобы поделиться событиями на работе. Он был весь переполнен впечатлениями. Поэтому и раздражен.

— А где бабушка?

— У нее голова от меня болит. — Падчерица забилась в угол и сидела там тихо как мышь. Черта с два они ее отправят спать. Как же она умнеть-то будет? Нет, надо остаться. Дети так и растут. Нет другого способа научиться думать, как тихо сидя в углу и слушая, о чем говорят взрослые.

Евгения налила себе стакан кефира, присела к столу и, мельком глянув на Сашку, спросила:

— Нашли?

Михаил тоже взглянул на дочь и постарался ответить так, чтобы ребенок не понял:

— Ничего не нашли.

— Это означает, мое предположение неверно? — спросила Евгения.

— Нет, оно верно. Но мы не нашли.

— Место не нашли? Или оно пустое?

— Место, — вздохнул Михаил, посмотрев на дочь.

— А как другие предположения?

— Врач есть. Вполне реальная личность. Твоя догадка верна. И был он не только там, но и напротив, в квартире стариков. Можно предположить, что на его совести одно совершенное дело и одно неудавшееся.

Евгения нахмурилась, силясь понять: ей не хватало подробностей. Видя, что мачеха задумалась, Саша встала и на цыпочках прошла из кухни в ванную комнату, оставив открытой дверь. Там она села на коврик под раковиной и затихла. Родители были так поглощены беседой, что не заметили, как она вышла и куда. Значит, можно еще послушать, ума набраться.

Евгения очнулась от задумчивости, и уставилась в угол, где совсем недавно маячила падчерица. Отец тоже не заметил исчезновения дочери — он смотрел на жену. А сейчас на месте дочери пустая табуретка.

— Слава богу, ушла, — облегченно вздохнул отец. — Напротив Мокрухтина в двухкомнатной квартире живут два старика. Так вот этот доктор убил жену одного из стариков. А другого старика пробовал убить сам Мокрухтин с помощью микроволновой печи.

— Как это? Только подробней.

Михаил стал рассказывать. Евгения слушала не перебивая.

— Как любит повторять твоя дочь, в этой истории есть противоречие. Мокрухтин не мог не знать, что старик — радиоинженер и тут же поймет, что печь неисправна. Из этого следует, что печь предназначалась не Самсонову. Вопрос — кому? Разумней предположить, что Цецулину.

— Почему Цецулину?

— Не самому Цецулину. Кто готовит? Жена. Значит, печка предназначалась ей. Как она оказалась у Самсонова? — вопрос пока без ответа. Но не Мокрухтин же лично приносил печку, скорее его охранники. Может, они перепутали стариков? А когда сорвалось, к ней пришел доктор. Результат — налицо. Надо искать связь между женой Цецулина и Огарковым.

— К Самсонову тоже этот врач приходил.

— Значит, их всех что-то связывало с Мокрухтиным. Ищи что.

— А тайник? — вспомнил Михаил.

— Я так понимаю, тайник тоже есть. И вы и они искали в одном и том же месте. А может, он не там? Например, в церкви Всех Святых на Кулишках. Нет! За Мокрухтиным следили и пришли к нему домой. Тайник у Мокрухтина под рукой. Я не допускаю, что твои эксперты не профессионалы. Но ведь и следившие за Мокрухтиным тоже ничего не нашли.

— Парадокс, — сказал Михаил, улыбаясь.

— Тайник есть, — показала язык жена, — он где-то рядом, но не в квартире Мокрухтина.

— На чердаке? Мы там нашли следы. Кто-то над Ниной Ивановной топал.

— И будет тебе Мокрухтин лазать по чердакам! Окстись! И еще при этом топать.

— Тогда где?

— Из всех людей, — осторожно начала Евгения, — знающих Мокрухтина, у тебя есть только охранники и Зинаида Ивановна. Поскольку от охранников он прятался, то ответ надо искать у нее.

— Ты хочешь сказать — тайник у нее?

— Сомневаюсь. Но обстоятельства, связанные с Зинаидой Ивановной, наводят на мысль, что разгадка тайника у нее.

— Сделать обыск?

— Ты не знаешь, что искать. Может, разгадка лежит прямо на виду, может, ты ее видел, но не обратил внимания.

Михаил перебирал в уме, что он видел у Зинаиды Ивановны. Конечно, Евгении трудно ему помочь. Он ей почти ничего не рассказывал. Душа противилась. Он не хотел, чтобы Евгения знала, кого он застал с Зинаидой Ивановной. А почему он не хочет об этом рассказать? Евгения его жена, а кто ему Зинаида Ивановна? Евгения желает ему помочь, он сам просил ее об этом, даже упрекал в невнимании, устроил сцену с тамагочи. И вот теперь он в нерешительности. С чего бы это? Михаил Анатольевич запутался. А раз запутался, надо рассказать.

— Знаешь, кого мы у нее застали? Замминистра топлива и энергетики. И он у нее не один. Кроме этого Полозкова, еще ходил Кошкин из Минфина, братья Юдины — один из налоговой, другой из таможни, потом какой-то Леший, или Леха, который кричал на Мокрухтина, как на мальчишку.

— Кошкин, говоришь? — бормотала Евгения почти про себя. — А Лехи как фамилия?

— Она не знает. У тех она тихонько проверяла документы, а Леху не видела, слышала по телефону. — Михаил помолчал. — Зинаиду Ивановну мы спрятали у подруги.

— Скажи мне вот что: на пятом этаже ты описал три квартиры. А четвертая?

— В четвертой никто не живет. Она закрыта. Принадлежит риэлтерской фирме.

— И на четвертом этаже, кроме Мокрухтина и стариков, еще должна быть квартира.

— Да, есть однокомнатная. Тоже числится за риэлтерской фирмой, но сдана иностранцу. Он сейчас в Англии.

— А на третьем, где Огарков?

— В одной квартире — муж, жена и ребенок. Они сейчас в Анталье отдыхают. В другой — афганцы. Муж и жена, трое детей. Муж торгует в гостинице «Севастополь». Жена по-русски ни бе ни ме. Соседи утверждают, что у них регулярно ночуют еще семь афганцев. Как они там помещаются в однокомнатной квартире — одному Аллаху известно. Но тихие. Как тени. Поспят — и уходят. А эти соседи, которые про них рассказали, живут во второй двухкомнатной, снимают у той же риэлтерской фирмы.

— Обрати внимание, сколько квартир в этом подъезде принадлежат риэлтерской фирме. Вы ее проверяли?

— Завадский сказал — документы в порядке.

— Ну хорошо. — Евгения про себя уже все решила. — Сегодня у нас что — пятница? Пятница. Завтра с утра ты везешь Сашку и Антонину Васильевну на дачу.

— А ты? — удивился муж.

— У меня работа. Ты приедешь в воскресенье вечером, и к тому времени я твою задачку решу. — Она очнулась, встала. — Ложись. Я еще зубы почищу. — И пошла в ванную. — Ой! — вскрикнула она, наступив на что-то мягкое. — Миша, иди-ка сюда. Посмотри на эту ненормальную.