Добровольно проданная - Наталья Шагаева

Стучу в массивную дверь из темного дерева, а у самой ладони потеют. Сердце барабанит, как сумасшедшее, и замирает, когда слышу его холодное «войди». Вхожу, прикрывая за собой дверь. В нос бьет стойкий запах табака и спиртного. Адамади сидит за столом в той же рубашке, что и вчера. Рукава закатаны, часы небрежно брошены на диван, там же его бумажник и ещё какие-то папки. На столе пепельница с множеством окурков и бокал с недопитым коньяком. Несмотря на помятую рубашку и усталый вид, выглядит он абсолютно трезвым.

— Иди сюда, — зовет меня к себе и немного отъезжает в кресле. Подхожу, кусая губы. — Ближе.

Садись, — хлопает по ногам, и я присаживаюсь на его колени. Константин подтягивает ближе, резко прижимая меня к себе. От него пахнет спиртным, сигаретами и тяжелым парфюмом. Но мне не противно, я выдыхаю и расслабляюсь. Все хорошо, он уже не злится. Я готова простить его, потому что и он вчера был в шоке. Мужчина тоже имеет право на эмоции.

Тяжёлая ладонь Адамади зарывается в мои волосы, он поворачивает мою голову к себе и смотрит в глаза. Там, на дне его стальных глаз, нет ярости и злости, там нечто другое — тоска боль и обреченность. Это жутко пугает, и хоть его рука перебирает мои волосы, в стальных глазах неутешительный приговор. — Как так вышло? Как, моя маленькая? — с сожалением спрашивает он, словно случилось что-то очень страшное и непоправимое.

— Прости, я, правда, не специально, мне самой страшно, — утыкаюсь ему в шею, ища защиту.

— Я знаю, моя глупая девочка, ты не хотела, — шепчет он мне, целуя волосы. — Ты не та, кто может сделать это намеренно. Поэтому я, наверное, и выбрал тебя среди тысячи алчных тварей, — шепчет мне в волосы. И вроде он все понимает и не злится, но в голосе столько горечи, будто оплакивает нас. Всхлипываю и обнимаю его за шею, глубоко вдыхая горький запах.

— Что теперь будет? — тихо спрашиваю, касаясь губами его теплой кожи на шее. А в ответ тишина, разбавленная тяжелым дыханием. Он гладит меня по волосам, постоянно глубоко вдыхая.

— Ты очень сладко пахнешь, зайка, — игнорируя мой вопрос, произносит он. — Ты пахнешь ранним летним утром, букетом луговых цветов, росой и свежестью. Ты пахнешь жаждой жизни и одновременно умиротворением и свободой. Ты пахнешь нежностью и самой любовью, — шепчет он мне в волосы, а у меня из глаз брызжут слезы и стекают на его шею. — Ты пахнешь тем, чего у меня давно нет и не будет, малышка. А самое паршивое во всем этом, что мне нельзя это больше иметь. Нельзя, понимаешь, иначе я тебя уничтожу.

— Не говори так, — всхлипываю и сильнее прижимаюсь к его напряженному телу. — Ты не сделаешь мне… нам… ничего плохого, — сердце сжимается, и трудно дышать, но я должна признаться. — Я понимаю, что не должна этого говорить и чувствовать, но я люблю тебя. — Он замирает, прекращая меня ласкать. А потом поднимает мою голову, слегка оттягивая за волосы, и всматривается в глаза. Я не жду ответных признаний, я люблю просто так, без условий. Его серый ледяной взгляд теплеет, начиная плавиться, но там по-прежнему тоска и сожаление. Он никогда не смотрел на меня так искренне и по-настоящему. — Кто сделал тебя таким? — шепотом спрашиваю я.

— Жизнь, София. Алчность, жажда власти и наживы. Всему виной я сам и мои амбиции, которые уничтожили все самое лучшее, что у меня было. Жернова уже запущены, и их не оставить. Сотрут всех, кто встанет на пути. — Он опускает меня, и сам снимает мои руки со своей шеи, отстраняясь, — Пересядь в кресло напротив, — уже холодно просит он, будто только что не было между нами тепла.

И я встаю, потому что чувствую, что он больше не принимает меня.

— Это безлимитная карта. Ограничений нет, — поясняет он и протягивает золотую карту, когда я сажусь в кресло напротив. — Сейчас ты поднимешься наверх, и Наташа поможет тебе собрать вещи. Артем отвезет тебя в твою новую квартиру. Мебели там мало, но ты можешь обустроить все, как тебе угодно. Оставайся под наблюдением в той же клинике и у того же врача. Артем будет всегда с тобой и во всем поможет. Он твой водитель, охрана и помощник во всех делах. И главное, София! Никто! Никто, даже твоя мать не должны знать, чьего ребенка ты носишь. Придумай что-нибудь. А лучше говори, что это ребенок Артема, так будет правдоподобнее, и обоснованно его постоянное нахождение с тобой. Ты поняла меня?! Никто не должен знать! — в приказном тоне говорит он, подаваясь ко мне. А я киваю, но ничего не понимаю. Мне кажется, что он только что вынес мне пожизненный приговор. Высшая мера и ссылка. Я мотаю головой, отказываясь это воспринимать.

— Мне ничего не нужно! Ничего! Я уйду просто так! — выкрикиваю, зажимая рот рукой. — Дело не в чертовых деньгах и обеспечении! Я так не хочу!

— А у тебя никто не спрашивает, София! Ты будешь делать так, как я сказал, жить там, где я решил, и тратить эти чертовы деньги! Чтобы ни в чем не нуждалась. Выкинешь что-нибудь, что мне не понравится, сбежишь или не примешь мою волю — отберу ребенка! И он будет расти без отца и без матери, где-то очень далеко от этой страны!

София

Квартира огромная, двухуровневая, в новом доме, с холлом внизу, как в отеле, и с охраной на въезде. С порога начинается большая гостиная, плавно переходящая в кухню, разделенную большой стойкой с черной мраморной поверхностью. Диваны стоят буквой «П», стеклянный столик, огромные окна, бытовая техника черного цвета, высокий потолок и лестница на второй этаж. Шикарно, я такие квартиры видела только на картинках. Но холодно, неуютно, ни ковра на полу, ни штор — все в духе хозяина и пахнет стерильностью, будто здесь все вылизали к моему приезду.

Сажусь на диван из бежевой кожи и оглядываюсь по сторонам. В квартиру входит Артем, занося мои сумки.

— Поднять наверх? — спрашивает он, скидывая куртку.

Киваю ему, толком не понимая, что он от меня хочет. Мужчина подхватывает сумки и уходит наверх. Перевожу взгляд на панорамное окно — красивый вид на безоблачное небо. Истерики уже нет, мне не больно, нет обиды и горечи — ничего. Пусто. Так пусто, что даже страшно. Кутаюсь в кардиган и поджимаю под себя ноги. Кожа на диване холодная, я вдруг понимаю, что ненавижу такую мебель.

— София!

— А? — поворачиваю голову в сторону зовущего меня голоса и понимаю, что Артем ждет ответа. Самое смешное, что Адамади вручил меня в руки Артема. Интересно, если бы он узнал, что его человек ко мне неравнодушен, он бы поменял свое решение9 Но сейчас мне безразлично, наверное, даже лучше, что это Артем, ему хотя бы не все равно на меня.

— Я говорю: холодильник пустой, ничего нет. Напиши список, и я привезу продукты, — спокойно, даже как-то тепло повторяет он. — Или, может, поехали вместе, сама выберешь, я помогу, — смотрит с жалостью, а меня злость берет. Не нужно меня жалеть!

— Я никуда не хочу, — отворачиваюсь к окну, а потом резко поворачиваюсь. — Что входит в твои обязанности, кроме охраны?

— Все, — спокойно отвечает он, идет ко мне и садится на соседний диван.

— Поясни, — я хочу четко знать гран ицы.