Папа, спаси меня - Ника Янг

Сбегаю по ступенькам к двери, закрытой на ключ. Через ее прозрачные окна видно, что Кирилл лежит на холодной земле один, скорчившись от боли. Женя и его дружки ушли, оставив на поле боя несчастного, поверженного врага, который никогда и не был врагом, а только тем человеком, который нес правду и добро тем, кто в них не нуждался.

Дергаю дверь, но она не поддается. Это запасной выход, один из тех, который в больнице используется для разных целей, но всегда остается закрытым. Вдруг вижу на стене сбоку ключ. Резко хватаю его, не с первого раза, но попадаю в замок, прокручиваю его несколько раз, и с наслаждением и облегчением понимаю, что дверь поддается. Слава богам!

Едва только стеклянная преграда отодвигается в сторону, я тут же со всех ног несусь вперед, запинаясь о неудобные больничные тапки. Холодный ветер охватывает горящие щеки, и я не сразу понимаю, что плачу — горячая влага стекает из уголков глаз незаметно для меня.

— Кир, Кирилл! — мой рыцарь в сияющих доспехах пытается подняться, но у него ничего не получается. Бок его светлого пиджака испачкан в грязи, и сейчас он меньше всего похож на того красивого франта, что заходил в больничную палату меньше пятнадцати минут назад…

— Как ты? — бросаюсь к нему, хватаю за руку, помогая подняться.

Кирилл, конечно же, отвергает мою помощь. Он закатывает глаза, встает самостоятельно, но тут же сгибается и прижимает руку к животу. Видимо, боль, которая простреливает его внутренности, невыносима, потому что в какой-то момент он даже не замечает, как позволяет мне взять его под руку и повести в сторону больницы.

Хромая, с трудом мы доплетаемся до двери, которая так и осталась стоять нараспашку. Не разрешаю Кириллу отстраниться, убрать руку, которой он держится за мое плечо, но и он тоже пытается удержаться на расстоянии, чтобы не навредить мне, не опереться всем своим немаленьким весом.

— Антонина! Вы что это… — слышу удивленный возглас нашего врача. Увидев всю картину целиком, он тут же меняется в лице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кир, это. что происходит?

— Его избили во дворике больницы, — говорю я сипло, а Кирилл стонет в ответ, подтверждая мои слова. — Нужна помощь…

— Конечно, — врач тут же перехватывает поудобнее руку Кира с другой стороны и делает знак головой мне отойти в сторону. Я бегу закрыть дверь на замок, чтобы никто из больных не вышел, но лучше всего — чтобы никто не вернулся и не зашел внутрь. А после семеню за врачом, который на себе буквально тащит Кира, расслабившегося и закрывшего от боли глаза.

Шмыгаю носом и не знаю, что сказать, что сделать, чем помочь ему, как отплатить за его добро, которое. Оказывается, приносит одну только боль…

Но прямо перед моим носом дверь в кабинет доктора закрывается. Врач отодвигает меня рукой.

— Вернитесь к сыну, Кир будет в порядке, он сильный и выплывет. Пока помочь ему вы ничем не сможете. А я понаблюдаю, — говорит он строго и под его взглядом я теряюсь.

— Но я… — мне хочется сказать ему, что я могу побыть рядом, посмотреть, поддержать, однако ничего не удается проговорить: с глухим стуком дверь захлопывается.

Плетусь к себе на этаж, беру присмиревшего Егорку под ручку и возвращаюсь в палату. Малыш молчит, будто бы чувствуя мое настроение, не говорит ничего, не требует ответов, где отец и что случилось с дядей Киром.

Я усаживаю его в кровать, где совсем недавно он сидел вместе с Кириллом, беру забытую книжку со пола, открываю его на странице, где нарисована русалочка, и говорю неестественно радостным тоном:

— Прочитаю тебе до обеда новую сказочку. — Егор шмыгает носом. — Жила-была одна принцесса и влюбилась она в разбойника. Но разбойник оказался вруном, и пришлось принцессе выйти замуж за нелюбимого принца. Однако принц тоже оказался тем еще пройдохой. И жить бы принцессе в тоске и печали, если бы у нее не появилось настоящее сокровище.

— Сокхгховище? — картавит Егор, сразу заинтересовавшись. Я в ответ улыбаюсь и глажу его по голове.

— Конечно сокровище. По имени Егор.

Малыш улыбается. Ему приятно ощущать себя частью сказки, где он становится главным лицом.

— И тогда у принцессы стало все хорошо.

— А принц? — спрашивает он.

— А принц… — я беру в руку сотовый телефон и отправлю Жене сообщение о том, что хочу скорее получить развод, которое так и стоит в набранных уже несколько дней. — А принц пошел искать себе другую принцессу. Ну а разбойник… — вздохнув, добавляю я. — Он решил сразиться с драконом. И победил его. Потому что в его груди билось жаркое сердце настоящего воина!



— Кирилл, мы должны, нет, мы просто обязаны вызвать полицию, потому что всё произошло во дворе больницы! — настаивает Иван, обработав мне ушибы и проведя первичный осмотр.

— Я уже в порядке, Вань! Пара царапин для мужика — фигня, — стараюсь отмахнуться я, но сам понимаю, что тут царапинами дело не обошлось: у меня все кости болят. Бока помяты знатно. Седой самая настоящая крыса, исподтишка накинулся на своего же, да и не один. Сам, видимо, не захотел пачкать свои белоснежные ручки об меня. Или сыканул, что не осилит, не справится со мной… Во вторую версию мне верится больше.

Конечно, мне хочется найти его и раскатать по стенке, но отчасти я понимаю его состояние. Я бы тоже пытался бороться до последнего за семью, которую у меня просто отняли. Как минимум, в этой ситуации Седой достоин разговора начистоту. А чтобы говорить с ним начистоту я должен разобраться сам: изменяла мне Малая с ним или нет. Почему она выскочила замуж за него? Этот вопрос не даёт покоя, потому что видно же невооружённым глазом, что нет, и не было между ними большой любви. Нет. И не было.

— Я должен вызвать полицию! — повторяет Иван и тянется к трубке.

— Вызывай, но я не дам никаких показаний. Скажу, что сам напал на него… Пусть меня ещё и посадят на пятнадцать суток, раз ты так хочешь.

Иван с силой стучит кулаком по столу и шипит себе под нос. Он злится на меня, и я понимаю, что не без оснований. Я сам вывожу на конфликт, но по-другому нельзя. Я не такая крыса, как мой бывший лучший друг. Я во всём привык разбираться сам. Без группы поддержки.