Островок счастья - Марина Полетика

– Ну все, по домам! – распорядилась Тарасова. – Не объедаться и не злоупотреблять, а то вечно у нас с елками проблемы… Я вас по домам собирать не буду, сразу предупреждаю.

– Да кого теперь собирать-то? – вздохнула Ирка. – Как все уехали, а Юрка бросил, так и напиться некому. Все чинно-благородно… Светлана Николаевна, вы что?

Все остальные тоже заметили, что на лице директрисы, стоявшей спиной к сцене и видевшей зрительный зал, застыло странное выражение. Все, как по команде, обернулись. В дверях стоял Максим Рудаков. Местная знаменитость, красавец, переигравший всех принцев и всех любовников, по которому до сих пор проливали слезы городские старшеклассницы.

– Вау! Максик!!! – взвизгнула Ирка и первой полетела обниматься.

За ней, впрочем, никто не спешил. Ну, приехал и приехал. Может, забыл чего. Или трудовую хочет забрать, читалось на лицах актеров.

– Я насовсем приехал. Вернулся, – обезоруживающе улыбнулся Максим. – Я ваш спектакль смотрел с балкона, так смеялся – честное слово, здорово! Юлька молодец, и вы все тоже. Там так работать не умеют. Я по вас соскучился. Вы простите меня, дурака.

Молчание нарушил Батраков, который всегда стремился улаживать конфликты:

– Вот и отлично, что вернулся! До пятого я морозить буду, ты присмотришься, а потом давай, подключайся. Мне тоже отдохнуть хочется.

Тут все заговорили разом, обступив Максима со всех сторон и засыпая его кучей вопросов, на которые он не успевал отвечать. И в общем шуме и радостной суете никто не заметил, как к выходу из зала быстро пошла Татьяна, а за ней, естественно, Петя. И взгляд, который он бросил напоследок на счастливо улыбавшегося Макса, был полон возмущения и тревоги.

Конец первого действия

Зрителям кажется, что во время антракта ничего интересного в театре не происходит, если, конечно, не считать посещения буфета. Как правило, так оно и есть, потому что актерам надо перевести дух, собраться с силами перед новым выходом на сцену. Этот недлинный, уместившийся в рождественские каникулы антракт Юля Ваганова провела в небольшой приморской деревушке под названием Каперна.

Каперна находится в полутора часах ходьбы от Лисса, самого бестолкового и чудесного порта в мире, население которого состоит из авантюристов, контрабандистов и моряков, а женщины делятся на ангелов и мегер. Лисс наполнен ароматом цветов и зелени, смеющимися голосами, синими тенями от желтых камней. Но Каперна совершенно не похожа на Лисс. В деревне живут рыбаки, люди суровые и грубые. Даже за женщинами они ухаживают, хлопая их по спине ладонью и толкаясь, как на базаре. А их женщины покорны, молчаливы и неулыбчивы. Там не рассказывают сказок и не поют песен. А если рассказывают и поют, то, знаете, эти истории о хитрых мужиках и солдатах, с вечным восхвалением жульничества, эти грязные, как немытые ноги, коротенькие четверостишия с ужасным мотивом… И в этой самой Каперне однажды расцвела сказка, памятная надолго.

– На этих словах – «…сказка, памятная надолго» – занавес открывается. На сцене – рыбацкие сети и причал, как бы уходящий в море. Мне кажется, оформление должно быть очень лаконичным. На причале стоят люди, это матросы и провожающие их женщины. Там же Мэри и Лонгрен. И Меннерс. Смотрите, текст у всех есть?

Юля волновалась, хотя очень старалась этого не показать: хорош режиссер, который сам боится материала.

– Сегодня репетируем без Меннерса, я вообще так понимаю, что он будет вводиться срочно, да, Таня? Но текст он тоже получил, работать согласен.

– А кто будет Меннерса играть? Что за загадки у вас, девушки? – поинтересовалась Королева.

– Да никаких загадок, Марианна, какие от тебя могут быть загадки? – не удержалась от шпильки Тарасова, она одна не боялась поддразнивать острую на язык Королеву, на правах даже не директрисы, а приятельницы и конкурентки. – Валентин Бродский из Каменск-Уральской драмы. Вы его по рекламе знаете. С ним уже договорились.

Кандидатура Бродского, жизнерадостного обаятельного толстяка, так не вязалась с образом злобного и жадного трактирщика Меннерса, из-за которого погибла мать новорожденной Ассоль, что все в задумчивости замолчали.

– У меня придуман немного другой Меннерс, – сочла нужным объяснить Юля. – Он по-настоящему любит Мэри, ревнует ее к Лонгрену. И сам становится жертвой своей ревности.

– Надо было вчера прочитать текст-то! – поспешила нравоучительно вставить Тарасова. – А то многие, я так понимаю, впервые видят, да?

Но поскольку никто не сознался, пришлось продолжать читку.

– Пока за Меннерса буду читать я, – добавила Юля. – Петя, начинай! Когда занавес откроется, Рассказчик подойдет к людям на пирсе и продолжит рассказ.

– Юлия Сергеевна, а можно вопрос? – вдруг звонким голосом произнес Петя, и все насторожились. – Вот до того Нового года… Вы же хотели, чтобы я был Греем? Таня – Ассоль, а я – Грей, так? Мы так договаривались!

– Я не успела еще ничего продумать, Петя. Таня только выдвинула идею, а потом стали готовиться к елкам…

– Но это была наша идея! – настаивал Петя. – Танина и моя!

– Таня сказала об этом, – успокаивающе произнесла Юля. – И что из этого?

– А то, что если бы Максим не вернулся, то я бы играл Грея! А у него там ничего не вышло, он и явился – радуйтесь! Предатель! – уже кричал Петя, с ненавистью глядя на Максима.

– Петя, Петя… – предостерегающе подняла руку Тарасова.

Но и Макс не собирался молчать.

– Петька, ты следи за базаром! Я дипломированный артист, я работал, когда ты еще писал в памперс!

– Макс! – это Татьяна. – Не смей!

– Да не буду я обижать твоего пажа, Танечка, не буду! – шутливо поднял руки вверх Максим. – Пусть себе играет господин будущий юрист, если у него хобби такое и начальство не против. Но если он возомнил, что его подпустят к Грею… Ха-ха! Еще молоко на губах не обсохло Грея играть!

– Максим, заткнись! – посоветовала Марианна Сергеевна, поднимая глаза от текста пьесы.

– Заткнитесь все! – приказала Тарасова и схватила за штаны Петьку, который рванулся было к обидчику. – Сядь немедленно! Только начали работать, и такие фортели! Максим, придержи язык! Петька, будешь выделываться, позовем на Рассказчика Ларисиного мужа, он в елках неплохо отработал. А тут у нас театр, а не детский сад, при всем нашем уважении к твоему огромному таланту. А чувства будешь на сцене проявлять… если Юля разрешит. Сейчас три минуты перекур, возвращаемся и работаем сначала.

Все немедленно вскочили и потянулись к выходу, как школяры после звонка с урока, даже некурящие – не подымить, так поболтать. Макс демонстративно взял под руку Татьяну и, заведя какой-то разговор, увел за собой, а Марианна Сергеевна вытолкала Петю в другую дверь, чтобы без помех прочитать ему нотацию.

Юля осталась сидеть в кабинете одна. И в наступившей тишине услышала, уже ничуть не удивляясь, чей-то монотонный голос, будто читавший документ: