Мари-Бланш - Джим Фергюс

глазах.

На пальмах в саду перекликались попугаи ярчайших окрасок, легкий ветерок покачивал на клумбах цветущие маки. Шагая в одиночестве по травянистой дорожке — мисс Хейз наблюдала за нею с террасы, — Рене испуганно вздрогнула, услышав из кустов голос:

— Маленькая принцесса, подойдите поближе, мне нужно с вами поговорить.

Рене остановилась, оглянулась на мисс Хейз, которая закрыла глаза и словно бы задремала на солнце. Потом шагнула ближе к кустам.

— Кто здесь? Что вам нужно? Вас прислала моя мать?

— Это я, Бадр, — сказал голос. — Пожалуйста, мне надо поговорить с вами.

— Покажитесь.

— Нет, если я покажусь, гувернантка сразу уведет вас в дом.

— Если придет мой дядя…

— Нет, он не придет. Ваш дядя в Каире. Я сам видел его вчера вечером у леди Уинтерботтом.

— Правда? — скептически осведомилась Рене. — Он сказал вам, что я здесь?

— Нет, об этом он ничего не говорил. Мне сказал отец. Я сегодня приехал сюда, потому что вскоре возвращаюсь в Англию и хотел повидать вас в последний раз перед отъездом.

— Если вы уедете, мне придется броситься в реку, — сказала Рене.

— Почему вы смеетесь надо мной? — спросил юноша. — Разве не знаете, что я люблю вас?

— А я люблю другого.

— Ваша маменька рассказала всему Каиру, что вы отправитесь в монастырь и будете жить там, пока вам не исполнится восемнадцать.

— Нет! Неправда! Я останусь здесь с Габриелем!

— Вы несовершеннолетняя, и консул этого не разрешит, — сказал Бадр. — Так или иначе, если вы останетесь здесь с этим безумцем, которого якобы любите, одному богу известно, что с вами станется.

— Мне пора идти.

— Подождите меня на террасе, хочу кое-что вам показать… прощальный подарок.

Немного погодя Бадр в изящном костюме с Савил-Роу появился на веранде, будто только что приехал, и поклонился мисс Хейз и Рене с заученной англосаксонской элегантностью, смешанной с некой арабской грацией.

— Если позволите, мисс Хейз, я хотел бы поговорить с мадемуазель Рене наедине, — сказал юноша на своем превосходном оксфордском английском.

— Вряд ли это возможно, князь Бадр, — отвечала гувернантка. — У меня особый приказ виконта не спускать с нее глаз.

— Мы в доме моего отца, — сказал юноша. — И могу вас заверить, со мной она будет в полной безопасности.

— У меня приказ, принц, — твердо повторила мисс Хейз. — Весьма сожалею.

— Позвольте мне сказать два слова моей гувернантке, принц, — сказала Рене.

— Разумеется. — Юноша снова поклонился и вежливо отошел на некоторое расстояние.

— Прошу вас, мисс Хейз, оставьте нас на минуточку, — попросила Рене.

— А вдруг виконт неожиданно приедет и застанет вас вдвоем? Он определенно уволит меня. И будет прав, потому что я нарушила его приказ. Нет, я не могу вам этого позволить.

— Но Габриель не приедет, он в Каире.

— Откуда вам это известно, барышня?

— Чертенок в саду сказал.

Мисс Хейз посмотрела на юношу, который небрежно прислонился к балкону.

— Он, конечно, хорошо воспитанный молодой человек, нельзя не признать. Его растила мать-шотландка, он учился в Итоне, а теперь, как я понимаю, в Оксфорде. Любопытная смесь кровей, шотландских и арабских, одна северная, другая из египетской пустыни. И каждая по-своему дикарская. Ну хорошо, только при одном условии: я буду сидеть в кресле и наблюдать за вами. Можете поговорить с князем наедине. Но у меня на глазах. Я буду следить за вами, как ястреб, так что не пытайтесь улизнуть.

Рене подошла к принцу, а мисс Хейз снова уселась в кресло.

— Расскажите, что было у леди Уинтерботтом, когда вы видели дядю? — спросила Рене.

— Поцелуете меня, если расскажу?

— Нет, конечно.

— Мне нужно кое-что вам показать. Идемте.

— Куда?

— К мавзолею моего предка. К могиле великого мусульманского святого, святого из святых.

— Вы просто хотите увести меня туда, чтобы попытаться поцеловать.

Он рассмеялся:

— Может быть. Но прежде всего я веду вас танцевать.

— Танцевать? — рассмеялась Рене. — О чем вы говорите? В мавзолее? Мисс Хейз ни за что не позволит. Я должна оставаться у нее на глазах. Она следит за мной, как ястреб.

Бадр опять рассмеялся.

— Взгляните на вашу гувернантку с ястребиным взором, — шепнул он. — Она как будто бы храпит.

И в самом деле, глаза мисс Хейз снова закрылись, рот открылся, она крепко уснула в своем кресле.

— Тогда ладно, — согласилась Рене, — но только на минутку.

Бадр привел ее к большому каменному мавзолею на краю сада и отворил дверь. Внутри тускло горели свечи. В центре возвышалась каменная усыпальница святого.

— Идемте, — сказал он, взяв Рене за плечо. — Ваши глаза быстро привыкнут к свечам.

Она медлила, ей вдруг стало страшно.

— Ачто, если мы разбудим призрак вашего предка? И он сбежит?

— Мы не в Англии и не во Франции. Это древняя страна, и славный святой мирно покоится здесь уже десять столетий. Это его дом. Ему неинтересно сбегать, да если б и сбежал, куда он пойдет?

Когда они вошли, Рене удивилась, увидев на усыпальнице маленький фонограф.

— Это подарок для вас, — сказал Бадр. — И я привез новейшую музыку из Лондона. — Он повернул рычажок на фонографе, опустил иглу на пластинку. — Это новый американский негритянский танец, называется чарльстон. — Послышалась музыка, гулко отдаваясь от стен мавзолея. — Давайте, мадемуазель Рене, я покажу вам, как его танцевать.

Рене никак не могла упустить возможность потанцевать, тем более в мавзолее святого, и с радостью прыгнула в объятия юноши. Африканские ритмы звучали волнующей заразительно, а по единственному танцу под Новый год ей запомнилось, как прекрасно танцует Бадр. Она мигом освоила быстрые па, и оба, весело смеясь, принялись танцевать.

Когда пластинка кончилась, принц, не выпуская Рене из объятий, сказал:

— Как насчет поцелуя?

— В щеку, — ответила Рене. — Не в губы. Вдруг что-нибудь подхвачу от вас.

Он рассмеялся:

— А что вы боитесь подхватить?

— Не знаю. Коклюш?

Он опять засмеялся:

— Это ваш дядя забивает вам голову таким вздором? Знаете, он говорит так, просто чтобы сохранить вас для себя одного. А ведь заразиться вы можете прежде всего от него.

— Включите музыку еще раз, — попросила Рене. — Призрак вашего святого предка хочет еще потанцевать. И я тоже!

— Хорошо. — Бадр повернул рычажок фонографа и вернул иглу к началу пластинки. — Тогда придется удовольствоваться поцелуем в щеку. — Он поцеловал ее в обе щеки, и они снова начали танцевать. Но тотчас холодным порывом ветра упала какая-то тень. — Призрак! — ахнул юноша.

— Нет, — ответила Рене, оцепенев. — Габриель.

2

— Что все это значит, мисс Хейз? — рявкнул Габриель на гувернантку, которая вмиг проснулась и аж подскочила в кресле, увидев, как виконт тащит к ней Рене, а следом идет молодой князь Бадр. — Объясните,