План битвы - Дмитрий Ромов

даже в гостиницу не селить, а куда-нибудь сразу на природу, в ведомственный дом отдыха, подальше от чужих глаз.

— Какого ведомства? — уточняет генерал.

— Облпотребсоюз, например. У меня там практически родственник работает на руководящей позиции, но за него я могу поручиться.

— Егор, — говорит Жора. — Это совершенно частная поездка. Никаких должностных лиц, хорошо. Даниил Григорьевич тебя рекомендовал, как толкового и активного молодого человека со связями. Просто организуй нам транспорт, проводника и анонимность. Скажу открытым текстом, я не хочу, чтобы о моей поездки знали в различных ведомствах, особенно в МВД и КГБ. Я государственный служащий, лишних разговоров мне не нужно.

— Не беспокойтесь, ни одна ненадёжная душа. Поверьте, лучшего турагента, чем я, вам не найти. Только вот… вам же путёвки нужно будет выписывать, ну… охотничьи.

— Об этом не беспокойся, это всё у нас будет. Это я сам решу.

— Ну, отлично.

— Мы на мишку хотим сходить. Найдёшь, кто нас проводит или мне на себя взять?

— Найду, не беспокойтесь.

— Ну, хорошо, отлично. Тогда созвонитесь ещё с Даниилом Григорьевичем. Ты на сколько в Ташкент?

— Думаю, дня на три-четыре. Как вернусь сразу позвоню и доложу о готовности.

Мы сидим за столом довольно долго. Разговариваем и едим пироги. Сестра у Скударнова, оказывается, не только голубцами славится.

Утром из-за разницы во времени я поднимаюсь рано. Спускаюсь вниз, в переговорный пункт и заказываю разговор. Звоню, кто бы мог подумать, не родителям, а на работу Геннадию Аркадьевичу Рыбкину.

— Здорово, дядя Гена, — приветствую его я.

— О, Егорка, а ты чего, в Москве что ли?

— Да, я же в командировке, я ведь говорил.

— Ничё ты мне не говорил, — обиженно отвечает участковый.

— Ну, вот, значит сейчас говорю. Как дела-то?

— Нормально, чё мне сделается?

Блин, дядя Гена…

— Молодец. А дочка как?

— А, вон ты про что, — тянет он. — Не жрёт ничего. Реветь перестала и температуры нет вроде уже, но лежит, смотрит в потолок. Не хочет ничего. Апатия у них, понимаешь ли!

— Ну, ты её не задирай, успокой вместо того, чтобы орать да на совесть давить.

— Опять ты за своё, заслуженный учитель? — говорит он, хмыкая. — Разберёмся, не боись, Москва. Ладно, всё, некогда мне здесь с тобой, работать надо.

Ясно всё с ним, придётся Рыбкину волновать. Снова заказываю разговор, теперь уже с ней. Ждать приходится не больше пятнадцати минут.

— Алло, — раздаётся удивлённый Наташкин голос.

— Здравствуйте, это вас из Центральной клинической больницы беспокоят. Как здоровье у товарища Рыбкиной Н. Г.?

Повисает пауза…

— Егор, ты что ли?

— Эх… — вздыхаю я, — такой розыгрыш сорвала. Да, я. Вижу, отпираться бесполезно. Тогда привет.

— Привет… — говорит она тускло, хоть мне и хочется расслышать искорки смеха, всё-таки из ЦКБ же звонят. — Ты в Москве?

— Да, я в командировке. Вот звоню узнать, что тебе привезти, кроме цветочка аленького. И заодно спросить, как ты себя чувствуешь.

— Не надо мне цветочков, — отвечает она, чуть не плача.

Блин, да что такое!

— Нормально я себя чувствую, что вы все достаёте меня с этим делом? — злится она.

Ну, хотя бы что-то отличное от тоски и уныния.

— Температуры нет?

— Нет, — обречённо выдыхает Наталлья.

— А аппетит?

— Тоже нет.

— А какие симптомы имеются? Я тебя, как врач, как доктор Айболит спрашиваю.

— Егор, нормально всё. Что ты хочешь? Видишь, разговариваю, значит живая. Чего ещё-то? Нет никаких симптомов.

Вспоминается формулировочка от Кшиштофа Занусси: Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путём.

— Ну, а почему не ешь тогда, раз никаких симптомов нет?

— Слушай, тебе там в Москве заняться нечем? Иди с москвичками познакомься, они знаешь какие, все красавицы, как на подбор.

— Точно никаких симптомов, нет? Голова не кружится, или там, не знаю, не тошнит тебя?

— Что?

Повисает пауза.

— Наташ?

— Не ожидала от тебя, — наконец говорит она трагическим голосом. — Тошнит, да! И на солёненькое тянет! Знаешь что, не звони ты мне больше, не трепли нервы, ладно?

Последние слова она произносит чуть не плача. Блин! Вот я сморозил… но ведь без задней мысли чисто… Ну, теперь всё, точно не будет со мной разговаривать.

С рассеянным и задумчивым видом я выхожу из кабинки и натыкаюсь на… Злобина.

— Привет, Егор, — приветствует он меня. — А я вот решил сам к тебе приехать. Ты завтракал уже?

Де Ниро сияет элегантным шиком, дымчатые очки-пилоты маскируют его взгляд, а на губах играет фирменная улыбочка. Вот же мафиози! Как говорится, до чего на нашего Буншу похож…

— Здравствуйте, Леонид Юрьевич, — расцветаю я, радостно улыбаясь. — Нет, не завтракал ещё, а вы?

— И мы тоже. Пошли в «Метрополь», в кафе позавтракаем. Там шикарная ромовая баба, ну и всё, что душа пожелает. К тому же это близко и там нет прослушки. Просто идеальное место.

— Конечно, пойдём, — сразу соглашаюсь я. — Секретничать будем?

— Нет, конечно, какие секреты, но зачем кому-то знать о наших разговорах?

Кому-то? Так это же ваши и есть, товарищ полковник. Змей, пожирающий свой хвост зовётся уроборосом.

В ресторане «Метрополя» я бывал, правда не в этой жизни. Но мы идём не в него, не в большой красивый зал с витражным потолком, а в кафе и да, ромовая баба просто отменная.

— Как бизнес? — спрашивает меня Злобин.

— Нормально, — отвечаю я с улыбкой. — Ещё толком и не начался.

Он хмыкает.

— Хороший аппетит — символ молодости и роста, да?

— Или продуманного плана, — пожимаю я плечами.

— Серьёзно? — поднимает он брови. — А это интересно, я об этом и хотел с тобой поболтать. Думаю, спрошу у молодого и активного члена нашего общества ради чего живём, что в конце?

— Мы все умрём, Леонид Юрьевич, но не сразу, я надеюсь.

— Остряк. Рассказывай давай, ради чего ты этим занимаешься и что с деньжищами собираешься делать. Я ведь за тобой наблюдаю и думаю, что ты далеко пойдёшь, но вот куда только? В скупку ювелирных изделий? Будешь, как остальные трёхлитровые банки купюрами набивать?

— А вот это очень хороший вопрос, товарищ полковник. Спасибо вам за него.

— Пожалуйста, а тебе заранее спасибо за ответ, — говорит он.

— План простой, может быть, недостаточно конкретный, но это потому, что я не очень ясно вижу будущее.

Он хмыкает и отправляет в рот кусочек нежной, пропитанной ромовым сиропом, бабы. Она действительно чудесна.

— Мой план состоит в том, — продолжаю я, — чтобы аккумулировать достаточные средства, для того чтобы направить их в народное хозяйство, когда придёт пора.

— Чего? — Злобин даже очки снимает. — Ты типа Деточкина, что ли? Благородный вор?

— Ну, если и не прямо в народное хозяйство, то, всё равно, на благо родной страны.

— Да погоди ты, не на митинге же, — качает он головой. — Как же с тобой связываться, если ты деньгами своими не дорожишь?

— Я, как раз, очень дорожу и очень хочу сделать их несгораемыми.

— Это как? У тебя прямо, что ни слово, то загадка.

— Что будет в обозримом будущем мы не знаем. Будут ли реформы, девальвации и прочие чудеса нам неведомо. И что делать со стеклянными банками, когда случится какая-нибудь непредвиденная ситуация? Да и с изделиями золотыми ситуация неясная. Сейчас они в цене, потому что имеется дефицит, а если дефицит пропадёт они сразу потеряют до семидесяти процентов стоимости.

— И? Каково решение? Валюта что ли?

— Да, — киваю я. — Но не по методу Рокотова, без спекуляций и связи с чужеземцами.

— И как это? — хмурится де Ниро, как киношный мафиози.

Я молчу и просто смотрю на него.

— Что ты меня гипнотизируешь? — спрашивает он. — Намекаешь, что ответ мне известен.

— Намекаю на то, что ответ проходит по вашему ведомству. Хотя нет, наверное, там напрямую из партийной кассы…

Я тру переносицу.

— Сейчас не понял, — качает головой Злобин.

— Ну, я имел в виду мешки с наличными в дипломатической почте, которые идут на помощь братским партиям. Но и у вашей конторы возможности имеются. Резидентуре тоже ведь деньжата шлёте.

— Какая невероятная осведомлённость.

— Вся моя осведомлённость опирается на открытые источники, а именно — шпионские романы. Но не суть. Суть в том, что нам с вами нужна офшорная компания и схема по выводу средств за рубеж. А там, накопив достаточно, можно и бизнес начинать.

Золотов трёт виски и наклоняет голову вправо-влево, разминая шею.

— И какой?

— Придумаем, Леонид Юрьевич.

— Хм… — задумчиво произносит он. — Удивил ты меня, Брагин, удивил. Ну так давай, иди в школу КГБ и отправляйся за кордон бизнесом заниматься.

— А кто же здесь за всем присматривать будет?

— Ну да, ну да… Ладно, с этой мыслью надо переспать, так что пока не знаю,