Империя. На последнем краю - Владимир Марков-Бабкин

– Конечно, ваше величество. Хотя и далеко не всегда. Равно как и не всегда парусники с владельцами сокровищ возвращались из увеселительного путешествия.

Вздох.

– Море – очень опасная стихия, баронесса. Иногда, по воле случая, там тонут не только яхты, но и даже линкоры.

Кивок.

– Да. Особенно если знать, где их искать.

Согласие.

– Знания стоят денег. Больших денег и больших интересов.

Нижайший кивок.

– Это истинная правда, ваше величество. Не зря говорят, что корона дарует мудрость ее носящим. Многие знания отнюдь не всегда многие печали.

– И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Царь Соломон и его мудрости.

Баронесса Эфрусси де Ротшильд улыбнулась.

– Среди евреев попадаются отнюдь не глупые люди.

Император кивнул.

– Бывает и такое.

– К тому же, ваше величество, насколько я помню, выплачивая миллиард рублей золотом, Великий дом Ротшильдов получал гарантии того, что тема французского золота останется лишь уделом досужих домыслов и светских сплетен.

Усмешка.

– Изображать императора банальным шантажистом это, я вам скажу, совсем не комильфо. Я могу и оскорбиться.

– Отнюдь, ваше величество. Никаких намеков. Ровным счетом ничего такого, что могло бы бросить даже малейшую тень на ваше императорское величество. Я лишь обращаю внимание на договоренности между нашими домами.

Император помолчал. Судя по всему, эти словесные кружева этикета ему уже порядком надоели, и он перевел разговор в более предметное русло:

– Когда я истребовал с вас миллиард, я действительно говорил о том, что не буду искать пропавшее золото Банка Франции. В конце концов, это не мое дело, а дело моего царственного французского собрата. Но позволю себе напомнить, что миллиард – это сумма, которую выплатили Императорскому дому Романовых в качестве компенсации за гибель членов дома, включая мою августейшую мать. И я с вами разговариваю только потому, что приказы о покушениях отдавал не глава Дома Ротшильдов, а покойный Джейкоб Шифф. Но Дом Ротшильдов знал об этом.

Напряженная улыбка.

– Дом Ротшильдов с сожалением лишился нескольких своих членов, погибших, насколько вы должны помнить, в различных прискорбных случайных происшествиях. Остальные, имевшие отношение к делу, по вашему требованию, покинули Европу.

Кивок.

– Да, я помню о прискорбных случайных смертях членов вашего дома. Как и о смертях членов моего дома перед этим. Но мы отвлеклись. Итак, почему я должен открыть вам двери?

Очаровательная улыбка.

– Деньги. Деньги, ваше величество. Деньги, как вы метко выразились, пахнут золотом.

Глоток чая. Промокнул салфеткой бледные губы.

– Некоторые деньги, баронесса, пахнут проблемами. Зачем они мне?

– Речь идет о больших деньгах, ваше величество.

Кивок.

– Я понимаю, баронесса. Иначе зачем бы вы приехали в Москву, верно?

Склонение головы.

– Конечно, ваше императорское величество. О гораздо больших деньгах, чем мы вкладываем в Россию и Ромею сейчас.

Задумчивый взгляд.

– Большие деньги пахнут значительно большими проблемами. Ваш дом действительно много вкладывает средств в экономику России и Ромеи. И мы действительно ограничиваем вашу возможность делать еще большие вложения. Не скрою, деньги нам нужны. Но одно дело иностранные инвестиции, а другое – действия одного дома на территории другого. Это, знаете ли, чревато проблемами и войной за территорию. Зачем мне это? Мы же не итальянские мафиози и не гангстеры Америки.

Светская улыбка.

– Великие дома действуют во многих странах Европы и мира и не имеют претензий друг к другу.

С сомнением поднятые брови.

– Разве? Что-то я не припомню деятельности дома Ротшильдов в Римской империи, равно как и деятельности итальянских Старых семей во Франции, Германии или Австро-Венгрии.

– Но в той же Америке все прекрасно уживаются.

Усмешка.

– В Америке живут дикие люди и те, кому нечего было терять. Гангстеры опять же. Мы ведь не будем на них равняться? Мы, как-никак, цивилизованные европейцы, не так ли?

Изящный кивок.

– Безусловно, ваше величество. Мы – цивилизованные люди.

– Позвольте вам долить чаю.

– Это честь для меня, ваше императорское величество!

Пауза. Чайник занял свое место на столе. Царь сел в кресло и промокнул лоб от капель пота.

– Итак, баронесса, время идет, а мы ходим вокруг да около. Скажу прямо – Единству очень нужны деньги для развития. Но я не могу допустить того, чтобы венские Ротшильды взяли под контроль основные отрасли экономики Единства.

Поднятая бровь.

– Смею заметить, ваше величество, что это будут уже не венские Ротшильды, а московские или, если угодно вашему величеству, константинопольские Ротшильды. Мы понимаем, что это территория вашего дома, и готовы согласовать рамки и правила игры.

Поднятая бровь.

– С чего бы такая покладистость?

Улыбка.

– Увы, для венских Ротшильдов наступают не лучшие дни. Отрицать это невозможно, тем более что мы не на публике. Мы играем в открытую, ваше величество. Австро-Венгрии явно предстоит распад и долгая кровавая гражданская война. Мы, разумеется, постараемся сохранить там все возможные активы, но перспектива этого выглядит весьма и весьма сомнительно. Если, а точнее уже когда, случится распад, Австрия неизбежно попадет в сферу влияния Германии и почти наверняка войдет в ее состав. На наши активы сейчас нацелились все основные финансовые и промышленные игроки Германии, и нет никаких сомнений в том, что им в этом деле будет активно помогать правительство в Берлине. Трезвая оценка ситуации говорит нам о том, что Вена и в целом Австро-Венгрия больше не может рассматриваться нами в качестве, так сказать, Отечества…

Усмешка.

– Мне очень нравится ваша фраза про «так сказать Отечество».

Улыбка.

– Финансы не имеют Родины, ваше величество. Мы здесь не на публике, а потому можем говорить без патриотической трескотни. Да, венская ветвь Дома Ротшильдов ищет для себя новое «так сказать Отечество». Державу, интересы которой будут в основном совпадать с нашими интересами, державу, которая будет защищать наши интересы, в том числе и на международной арене, державу, благу которой будут служить наши капиталы. Небескорыстно, разумеется. Но тем не менее будут служить.