Танго смертельной любви - Александра Миронова

— Нет. — Она покачала головой. — Мне ничего не нужно.

Крепко сжав ее руку, Матиас повел девушку за собой. Тонкий аромат, который он ощущал каждый раз, когда она была рядом, моментально вытеснил мерзкий запах железа, придав сил. Изабелла была как наркотик.

Так же дворами, мимо лавки мясника и старой почты, они направились в район «новостроек», как их называли и пятьдесят лет спустя. Окна в его домишке были открыты, но оттуда не раздавалось ни звука.

— Жди меня здесь, — тихонько попросил он.

Изабелла кивнула.

Матиас зашел в дом. Агнета тихо плакала, лежа на диване и уткнувшись носом в подушку. Она была в том же белом кружевном платье, в котором пленила его, еще глядя с фотографии. Правда, при ближайшем рассмотрении оно оказалось чуть желтоватым, как топленое молоко.

Матиас поморщился и кивнул. На запах женских слез у него была аллергия. Агнета встрепенулась, осознав его присутствие, и зарыдала пуще прежнего.

— Агнета, — робко сказал он.

— Я не желаю с тобой разговаривать, — сквозь всхлипы ответила та.

— Агнета, просто выслушай меня. Я не могу тебя обманывать.

Девушка, как согнутая и затем отпущенная ветка, моментально выпрямилась и уставилась на Матиаса. Нос распух, глаза покраснели, и она стала похожей на младшую горничную, прислуживающую в доме его родителей. Сироту из деревни, которую мать пригрела из жалости.

— Ты не барон? — выпалила она. Недаром все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

— Барон, — кивнул Матиас и поразился: неужели это все, что ее интересует? Но тут же оборвал себя. Несправедливо очернять милую девушку тогда, когда он сам поступает как последний мерзавец.

— Я барон, — повторил он. Агнета облегченно выдохнула и тут же всхлипнула.

— Ты женат?

— Нет, я не женат. Я не могу…

— Ты не можешь жениться? Почему? У тебя уже есть невеста?

— Послушай, Агнета. Три года назад, когда я пошел в армию, в моей части произошел несчастный случай. Взрыв химического вещества. Я получил ожог слизистой и лишился возможности иметь детей.

Слезы Агнеты просохли, и она рассмеялась с облегчением:

— Какая ерунда! Мне не нужны дети, никогда их не любила.

Матиас, готовившийся продолжить, осекся и внимательно посмотрел в лицо, казавшееся таким милым. Где же он ошибся?

— Дело не только в этом. Я не могу функционировать… ну… как мужчина.

— Ты импотент? — разочарованно протянула Агнета. Да, жаль. Действительно жаль. Такой выгодный экземпляр. Но что делать, в жизни все гладко не бывает. Она пожала плечами.

— Хорошо, что ты об этом сказал, я ценю откровенность. Тогда я просто заведу любовника, и все. Я не буду тебя ранить подробностями, конечно. Все будет очень цивилизованно.

— Конечно, это твое право, — спокойно и даже отрешенно кивнул Матиас. Он подошел к небольшому кухонному гарнитуру, который смастерил сам для будущей хозяйки его маленького домика. Открыл навесной ящик и достал оттуда аккуратно сложенную бумагу.

— Вот, это документы на дом. Я оформил его на тебя, хотел подарить на свадьбу. Он твой. Ты можешь приводить сюда любовника, но я надеюсь, что ты сможешь осуществить свою мечту и все-таки выйдешь замуж.

Он подошел к Агнете, взял ее за плечи и поцеловал в обе щеки. Затем направился к двери. Агнета опомнилась.

— Ты куда?

— Я ухожу, прости.

— Но почему? Эта твоя проблема вовсе не так страшна, как ты представляешь…

— Нет, не в ней дело. Прости.

Когда за Матиасом закрылась дверь, ошарашенная Агнета посмотрела на бумагу, которую он ей вручил. Прочитать ничего не удалось, глаза застлали слезы злости. Почему? С какой стати это всегда происходит с ней? Ради всего святого — отчего мужчины неизбежно ее бросают? Ведь она может украсить собой любой салон, какой угодно праздник. Она красива, умна, умеет вести себя в обществе. Что им еще надо?

Она села на диван и вытерла слезы. Хотя бы из этой связи удалось выйти без потерь. Но все равно безумно жаль. Титул баронессы очень бы ей пошел.

Итак, жалкий домишко она продаст, какие-никакие деньги. Речи и быть не могло о том, чтобы оставаться в этой дыре. Она тут меньше суток, а уже сходит с ума.

Решено, она продаст эту развалюху и уедет. Куда? Домой возвращаться нельзя. Сестры ее просто заклюют. Пожалуй, она напишет им письмо, что уезжает куда-нибудь в Новую Зеландию. Домой напишет, что они с мужем решили начать новую жизнь на другом конце света. Наврет что-нибудь про огромное фамильное поместье, которое нуждается в хозяйке. А сама уедет в другую страну и снова даст объявление в газете. Должно же ей когда-нибудь повезти?

— Вот так, милая, ты отлично смешала муку с сахаром. Теперь сюда надо добавить немного соды и погасить ее уксусом, хочешь, я покажу тебе фокус?

— Фокус! — Счастливая мордашка Алисы, вся в муке, озарилась улыбкой. В последнее время Моника искала и находила позитив повсюду. Да, ее дочь никогда не сможет состояться в жизни, но зато она на долгие годы останется просто ее дочерью, ее маленькой девочкой, любящей беззаветно и безоглядно и не подвергающей родительский авторитет сомнению. Если мамочка говорит, что сейчас покажет фокус, значит, она его покажет.

Моника зачерпнула четверть чайной ложки соды и залила ее уксусом. Жидкость вспенилась и зашипела. Алиса пришла в неописуемый восторг.

— Еще хочу! Еще, мама, пожалуйста!

Моника вылила жидкость в сухую смесь, добавила туда заранее подготовленные яйца и потянулась за сметаной.

— Милая, не сейчас, мы должны приготовить тесто и дать ему немного настояться. После этого испечем пирог. Ты пока должна перебрать ягоды.

— Хочу еще фокус, — закапризничала Алиса.

— Нет, нам нужно испечь пирог, для этого ты должна помочь мне с начинкой.

— Фокус, фокус! — затопала ногами Алиса.

— Прекрати! — Моника начинала злиться. Очередная ее идея обеспечить хоть какое-то будущее дочери оборачивалась полным фиаско. Нет, девочка никогда не сможет сама работать, даже в пекарне.

Булочная все больше беспокоила Монику. Ее нельзя было оставлять без присмотра. Оборудование нуждается в работе, а старое помещение — в запахе свежей сдобы, иначе его захватит плесень.

Последние несколько дней Иванна почти не выходила из больницы. Старый доктор и уставшая медсестра смирились и поставили ей раскладушку рядом с кроватью Ивана. Она вышла только несколько раз, обмотавшись шарфом до глаз и избегая людей на улице, чтобы приготовить любимые блюда Ивана. Затем, осторожно держа в руках горячее варево, она возвращалась назад, осторожно кормила его с ложечки и больше никуда не отлучалась.