Элвис жив - Николай Михайлович Романецкий

в одной из статей Алекса Массовского, посвященных нашему року. Слышал о таком?

– Еще бы не слышать! Мы даже познакомились, когда я жил в Питере.

– Вот и славно! Жаль, мы тогда не знали друг друга. Впрочем, я в те поры медиабизнесом все равно не слишком занимался. А теперь занимаюсь! И, повторяю, я – человек расчетливый. Я с некоторых пор наблюдаю за тобой и вижу, как ты катишься по наклонной. Раскрыться… реализовать свой талант тебе пока так и не удалось. И все идет к тому, что ты сопьешься и сгинешь, как спились и сгинули сотни других молодых людей, когда-то подававших определенные надежды в нашей сфере. Если тебя не поддержать… Вот я и рассчитываю, что если у тебя получится с новой работой, то может статься, что и былые наклонности вернутся. Я помню твои «Синие волны». В те поры это было весьма свежо. И если бы вместо Купера и Марго тебе попались иные люди, кто знает, как бы далеко ты пошел. Не удивляйся, я интересовался… – Талесников встал из-за стола и прошел по кабинету, зачем-то выглянул в окно.

Будто искал на улице слова для продолжения разговора.

Максим молча ждал, следя, чтобы сигарета в пальцах не затряслась.

– Короче, Француз, я предпочитаю поддержать тебя в расчете на то, что ты снова оживешь. Но тогда уже все твои таланты будут принадлежать только мне. Мы с тобой и соответствующий договорчик подпишем. Ну а не оживешь… будем откровенны до грубости, мы – мужики… выкинуть тебя всегда будет не поздно, сам понимаешь. Согласен? – Талесников вернулся за стол и посмотрел на гостя в упор.

Максим думал недолго.

Ну да, Талесников – самая настоящая капиталистическая акула, как говорили во времена пионерского детства. И понятно, что, дав шанс, он потом из тебя все соки выпьет. Но шанс он дает. Постоянная оплачиваемая работа – это не хрен собачий. Да еще в столь популярной группе. Это дорогого стоит. А появится уверенность в завтрашнем дне, может, и сбудутся прочие Платоновы расчеты. В конце концов, композиции, сочиненные Французом, никто у автора не отнимет, а какой-нибудь денежный мешок всегда над тобой будет стоять, будь ты хоть музыкант, хоть осветитель, хоть сторож на складе. Про Талесникова говорят, что он свое слово держит. А подобное далеко не про многих можно услышать…

И Максим согласился.

Подготовленный штатным юристом Талесникова «соответствующий договорчик» подписали уже на следующий день, и работодатель выплатил новому члену коллектива определенную авансовую сумму, оказавшуюся как нельзя кстати.

Через неделю «бэдламовцы» отправились в очередные гастроли с новым режиссером по свету.

Через месяц выяснилось, что Француз способен не только песенки сочинять – талант он талант во всем.

Через три месяца улегшийся в хоспис Кирилл умер от рака.

Через год Платону стало понятно, что былые композиторские наклонности к Максиму вряд ли вернутся. Но к этому времени тот уже стал незаменим. То есть заменим, конечно, – незаменимых людей вообще нет, – но коней на переправе, как известно, не меняют. Тем более если всадника все устраивает.

А еще через год Француз перестал терзать себе душу несбыточными мечтами. И его теперь тоже все в жизни устраивало.

11. «Бэдлам»

С сайта «Энциклопедия русского рока»:

В 20** году Платон Талесников пригласил в художники по световому оформлению экс-музыканта, выступавшего ранее в составах нескольких московских групп, Максима Коробова по кличке Француз, и, по мнению многих экспертов, дальнейший рост популярности гастролей «Бэдлама» напрямую связан с его творческой деятельностью.

Коробову удалось освоить работу самых современных аппаратных средств по световому оформлению рабочего пространства, гармонично сочетая и подчеркивая ритмику и аудиохарактер исполняемых группой музыкальных композиций.

В отдельных случаях, правда, присутствует определенный перекос в сторону психоделики и мистических начал, в результате часть зрительного зала вынужденно впадает в полуистерическое состояние, близкое к нарушению общественного порядка. Тем не менее некоторые считают Максима лучшим в своей профессии за всю историю существования отечественной эстрады.

Дискография группы:

20** год – «Ботанические джунгли», премия «КРР»

20** год – «Герасимова и Муму»

20** год – «Кобальтовая бомба»

20** год – «Ледяной колибри»

20** год – «Кому на Руси…»

20** год – «Спонтанный маятник жизни»

20** год – «Скользкие люди барина лимитед»

20** год – «Сумка самки богомола»

12. День четвертый

Розовый катафалк неторопливо ехал по улицам адского города. Или города-ада. Кому как нравится… В общем, по улицам Южноморска в его нереальной ипостаси.

Максим и Бакс смотрели в окна машины. Элвис крутил баранку и казался отстраненно-задумчивым. Будто находился совсем не здесь. То ли гид вспоминал недавние похороны, то ли получал незримые и неслышимые инструкции от своего непосредственного начальника. Должно же у него быть начальство, в конце концов! Чтобы мертвец пахал по собственной доброй воле – так не бывает, всегда в любой работе есть кнут и пряник…

На улицах, по которым проезжал лимузин, чередой происходили странные события, то и дело привлекавшие внимание пассажиров катафалка. События были совершенно безрадостные.

Вот впереди девочка лет пяти в зеленом коротком платьице и с желтыми бантами в жиденьких косичках самозабвенно играет в «классики» у самого края тротуара, совершенно не замечая того, что происходит вокруг. Мимо медленно плетущегося катафалка проезжает синяя «тойота». Окна ее не затонированы, и хорошо видно, что сидящий за рулем молодой человек щупает голые коленки своей спутницы. Мгновение, занос, визг стирающихся об асфальт покрышек, и тело девочки взлетает в воздух, тряпкой падая на тротуар…

Мужчина лет сорока пяти, по виду – вполне преуспевающий бизнесмен, в шикарном костюме-тройке, выходит из правой дверцы сверкающего лакокрасочным покрытием «мерседеса», наступает на развязавшийся шнурок дорогой туфли и тут же прикладывается лбом об острую кромку поребрика…

Другой мужик, много постарше годами, поплоше одеждой и обувью, с венчиком седых волос вокруг лысины и с абсолютно пропитой физиономией, роняет на асфальт семисотграммовый фугас с дешевым винищем. Бутылка вдребезги разбивается, пятная красным давно не стиранные штаны, и бедолага, судорожно схватившись за грудь, оседает на землю…

– И вот так умирают люди, – сказал Максим, глядя на его обмякшее тело. – Бог мой! Глупо. Как же глупо!

Элвис вышел из задумчивости, будто сбросил с себя тяжелый груз. Оглянулся, оценил произошедшее:

– Люди еще и не так умирают, старик. Бывают и посмешнее ситуации. Один мой знакомый палочками себя заколол.

Погрустневший от уличных сцен Бакс тут же встрепенулся:

– Как это – палочками? Барабанщик был, что ли?

– Да нет. Первый раз в ресторан